Крылья - Ирина Соколова

На астральном уровне Ши похожа на фейерверк. Рассветное небо, озарения и восторг художника перед завершенной картиной, гениальные мелодии, случайно рождающие из перебора струн, творение и созидание, сплетенные даже здесь, в мире чистой информации, невероятно прекрасное создание. Яркая, легкая, сияющая. В материальном мире на нее просто невозможно смотреть без восторга. Шиэль — Вдохновитель, муза, являющаяся творцам и направляющая их. Наблюдатели редко заводят близкие отношения в своем кругу.

— Я долго думал о происходящем в человеческом мире… Нужно что-то менять.

— О чем ты? — слабый всплеск любопытства.

Мы уединились в одной из лакун уровня Предвидящих, греясь в эмоциях друг друга и обмениваясь мыслями. Самое тихое место из всех астральных уровней, можно спокойно поговорить.

— Ши, пойми, это неправильно! То, что происходит в мире людей, просто переходит все границы.

Предельно допустимая степень негодования. Старшие не одобряют отрицательных эмоций.

— Это какое-то безумие. Массовое сумасшествие.

— Смертные всегда были склонны к уничтожению себе подобных…

Покой-тепло-внимание. Терпеливое внимание к моим словам. Это почему-то угнетает.

— Они и раньше часто убивали друг друга, прикрываясь именем Господа… — заученные постулаты. Зачем задумываться, когда с их помощью и так можно все объяснить.

— Ты просто не видела, что там творится! Это не просто очередная война, это гораздо страшнее! Бесконечная подозрительность, доносы, пытки, ужасающие казни…

— Страдания и боль очищают душу, Сефиторис, — она не понимает. Не может понять — страдания для нее лишь абстрактный термин, — Что бы ни происходило с телом, это в конечном итоге приведет дух к просветлению и святости. И казнимые по обвинению в колдовстве и ереси после смерти обретут спасение.

— Шиэль, ты не поняла! — кажется, мои эмоции уже выходят за рамки приличий. — Слуги Господни, священнослужители, пытают и уничтожают тех, кого он должны наставлять и спасать. Это даже не неправильно, это дико! Извращение самих основ Учения!

— Не сгущай краски. — легкое недовольство. Вдохновительницы не любят говорить о серьезных вещах. — Споры об истинном смысле Учения велись с незапамятных времен. Сейчас он всего лишь зашли чуть дальше. Обвинения в ереси, колдовстве — все это было и раньше. Ну решили дети в очередной раз поискать у себя инакомыслящих, и? Поиграют — успокоятся. Хуже от этого никому не станет.

Не станет? Хуже?! Шиэль не знает о том, сколько людей на костре и в пыточных подвалах отказываются от Бога и проклинают Небеса. Искренне, от всей души. Необратимо. Она не знает и не стремится узнать. Людские беды не входят в круг забот музы, а ненужные волнения нарушают гармонию.

— Я все понимаю, Сефри, ты не думай. — обволакивающее присутствие, отгораживающее от информационных потоков. Будь мы сейчас в материальных телах, она бы обняла меня. — Ты просто устал. Наблюдателям всегда приходится тяжелее всего. Каждый день следить за происходящем в человеческом мире… я даже не хочу думать, как это сложно! Тебе стоит отдохнуть, заснуть на пару лет, или, быть может, заняться чем-то еще…

Сострадательна и понимающа. Самой себе кажется сострадательной и понимающей. Упивается собственной самоотверженностью.

— Шиэль!

— Хорошо. Больше не буду. Но я всегда поддержу тебя, ты же знаешь.

— Спасибо Ши. — хотя бы за это. «Обнимаю» ее в ответ.

— И знаешь, я бы на твоем месте поговорила со Старшим. Он развеет твои сомнения.

Да. Наверное так и нужно сделать. Надо только обдумать, что следует сказать ему, чтобы убедить в моей правоте.

Выскальзываю на материальный уровень, мгновенно преображаясь. Мысли и чувства облекаются в плоть, сгустки божественного света становятся белоснежными крыльями за спиной. Находясь в человеческом мире приходится следовать его законам. Серебристый туман, экстаз познания и загадки со множеством возможных ответов не могут существовать здесь как нечто цельное.

Взмахиваю крыльями. Закладываю вираж, направляясь к одинокому клочку суши среди океана.

В материальном мире у меня светло-пепельные волосы и кожа цвета речного тумана. Неяркость, неуловимость, создание из теней и обмана зрения. Физические тела передают нашу истинную сущность порой даже точнее астральных. Я — Наблюдатель. Тот, кто следит за происходящем в человеческом мире. Не вмешиваясь, не показываясь на глаза. Не имея права влиять на ход событий.

Высокие волны яростно облизывают прибрежные скалы. Я приземляюсь, складываю крылья. Удобно устраиваюсь на плоском камне у обрыва и перевожу взгляд на море. Оно прекрасно. Серое, синее, зеленое — бесконечный круговорот красок. Напрочь лишенное гармонии, не имеющее ничего общего с математически совершенной красотой астрального мира и в то же время притягивающее взгляд.

Я люблю это место. Одинокий каменистый остров. Здесь хорошо размышлять, наблюдая за волнами. Успокаивает, когда не помогают даже молитвы. В последнее время я стал часто прилетать сюда. Просто чтобы отдохнуть от того, что творится с человечеством.

Заворачиваюсь в крылья, пытаясь спастись от холодного ветра. Здесь почти всегда холодно. Тонкая туника и бриджи плохая защита от холода, но выдумывать что-то более отвечающее погоде нет настроения. Не до того. Мне нужно многое обдумать. В материальном мире мысли и эмоции принадлежат тебе одному, а для общения существуют слова. Для меня это сейчас важно.

Одиночество успокаивает. Не нужно обращать внимание на окружающих, рядом нет никого, кто беспокоится о тебе и твоих мыслях.

Одиночество… хм. Иногда его нарушает Ксааренн. Я не настолько наивен, чтобы не понимать, зачем он приходит сюда. Материальный мир — единственное место, где ангелы и демоны могут общаться и он, наверняка, был бесконечно счастлив, когда в первый раз наткнулся на меня. Для жителей той стороны совратить ангела — что-то вроде высшего достижения. Поступок, которым гордятся и восхищаются. Впрочем, нам с ним пока удается сохранять подобие нейтралитета. Я слишком люблю это место, чтобы бросать его из-за какого-то навязчивого демона. Он, в свою очередь, не может ко мне прикоснуться без позволения, которого я, разумеется, никогда не дам. А просто разговоры не могут никому повредить, так ведь?

Иногда мы молчим вместе, иногда обсуждаем что-то или спорим… Он удивительно интересный собеседник. Я не задумываюсь, почему я общаюсь с ним. Это как увлекательная игра, сложнейшая паутина слов, взглядов, жестов, направленных на то, чтобы склонить оппонента на свою сторону. Он вожделеет меня, я же верю, что даже демоны могут получить прощение. Шаткое равновесие света и тьмы. Это интригует, завораживает… заставляет забыть о проблемах. Мы оба почти уверены, что никто не одержит победы, но до чего увлекателен сам процесс подобного поединка! Наверное, это все же грех. Не знаю… я действительно верю, что спасение возможно даже для него. Что я смогу доказать ему… Неужели мной владеет гордыня?