Дятел - Демид Дубов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И чем армейцы лучше меня? — обиженно спросил он, все же подняв глаза.
— Хм. — задумалась Сэм. — А здесь вероятно все просто, Джеки. В этом плане все лучше тебя.
— Вот, вообще здорово…
— Нет, ты не понял. Не обижайся. Я тебя бесконечно люблю, но ты ведь мой друг. И мой главный друг. Я ведь их не люблю, я их использую. А секс — это самый доступный способ манипуляции, особенно в таких условиях, как наши. Ты ведь не хочешь, чтобы я использовала к тебе те же самые приемы, которые использую для тех, кого использую… Вот-ведь, трижды повторилась, черт возьми… — собирая слова, она выдохнула и поглядела на собственные туфли. — Скажи мне, тебе было бы обидно, если бы встал в этот ряд мужчин, м? Я очень не хочу тебя терять, правда. Ты единственный здесь, кому я могу довериться практически полностью, и мне было бы больно, если бы вдруг мы стали… В общем, если бы по итогу не сошлись характерами и были бы вынуждены забыть о существовании друг друга. И при том! Мы бы постоянно виделись, что еще больнее. Мы ведь с тобой работаем практически вместе. Да, ты работаешь на внутренней связи, да, я работаю на радары, но мы ведь почти одна контора!
Она вдруг всхлипнула, и замолчала. Нащупала под рубашкой косточку чашки, и оттянула ее от себя с таким выражением лица, что еще немного, и казалось, она воскликнет, что он ей осточертел до дьявола. Но нет, лишь поправила, ожидаемо выбрав сытость от армейских припасов и нескучный вечер в компании этого… этого кепочника-солдафона. В глубине души Хорнет понимал, что она не сама стала такой, на это ее двинуло окружение. И он помнил, как она сопротивлялась всему этому течению, как последней из высших женщин бункера спустилась до уровня ночной прислуги. Прошло всего ничего, не было даже полугода, но бункер уже сходил с ума, уже умирал. И без всяких придуманных коммунистов Гримсона…
— Я знаю, Джейк. — глубоко вдохнула она, взяв его за плечо. — Ты думаешь, что я шлюха. И тебе обидно, что с тобой не спит даже такая. Но поверь, от этого всем нам лучше… Не нужно тебе такой жизни.
— А какая жизнь теперь нужна? — грустно усмехнулся Хорнет. — Все вокруг стремительно чернеет.
— Значит, оставайся светлым пятном во всем этом. — мелко кивнув, она сблизилась и осторожно поцеловала его в щечку. Сказать, что Джейк в этот момент хотел наплевать на все принципы и просто сорвать с нее рубашку, а затем лифчик — не сказать ничего. — Ты молодчина, Джеки.
Развернувшись, она зацокала каблучками, удаляясь вглубь коридора. Хоть она и упомянула, что даже по работе они были близки, все же ее кабинет находился на более высоком ярусе, чем у Хорнета. И видеть, как она, вот такая-вот, возносится по лестнице вверх, отбивая ритм каблучками и вероятно уже считая секунды, чтобы не пропустить встречу с очередным поставщиком полезного, было тяжелее всего. Джейк обильно плюнул под ножки кофейного автомата и побрел в другую сторону. Его ждал одинокий вечер с воображением.
Однако, до своей постели он так и не добрел. Только он провернул ключ в замке парадной двери, как его окликнул один из его сотрудников. Молоденький мальчик, выглядевший так, словно только закончил среднюю школу, подбежал к нему и с отдышкой произнес:
— Сэр, вам надо взглянуть на это…
Через десять минут Джейк стоял перед кучей аппаратуры, в окружении целого ряда однотипных столов с различными консолями и экранами. На каждом из них он пытался зрительно поймать какие-то аномалии. Во всем этом оборудовании он разбирался лучше других, но пока еще не понимал, зачем подчиненный его позвал. А тот встал посреди еще троих молодых парней, одетых в белые халаты с бейджами, и сделал выражение такое, будто бы сейчас сходит по большому и прямо в штаны.
— Что? — не выдержал Джейк, вопросительно помотав головой.
— Сэр, мы поймали… Поймали странный сигнал. — произнес другой сотрудник, заикаясь и запинаясь, время от времени виновато уводя глаза. — Мы бы не позвали вас… Если бы…
— Если бы не было необходимости. — слово взял чернокожий, что стоял с краю. — Сигнал приходит на наши устройства, но не фиксируется ничем, кроме звукозаписи. Посмотрите.
Он положил на стол перед Хорнетом портативный проигрыватель. Такой, какой обычно вешают на кожаном ремне, а затем надевают наушники и отправляются на пробежку по набережной где-нибудь в Майами. Внутрь уже была вставлена кассета, подписанная простой звездочкой, и Джейк подметил, что кассету эту он раньше не видел. У него была прекрасная память. Да и к тому же, маркерные чернила выглядели слишком свежими. Недоверительно окинув взглядом своих сотрудников, у одного из которых предательски заурчал живот, надел на голову наушники и нажал на плей.
В мозгах застрекотало. Мгновенный и страшный звук, который не обрывается и не заканчивается никогда. Четкий однотипный пунктир, который как ускоренные часты отсчитывает какие-то только ему известные временные интервалы. Не моргая, Джейк вслушивался в этот сигнал, и понял, что он ему знаком, но вот только он не знал откуда. И это было еще страшнее. Создавалось ощущение, что это тиканье, это долбление прямо в мозг он слышал только в кошмарах, там, где языки огня постоянно пожирают что-то, где есть крики, шум и невероятный человеческий гвалт, предвещающий только погибель. Хорнет назвал бы это отзвуками ада, если бы не знал, как звучат атомные взрывы… И он неровно сглотнул, снял наушники. Но этот пунктир, колкий и четкий, словно и не хотел покидать его голову. Закончился на долю секунды позже, чем щелкнула кассета.
— Что это такое? — спросил он, еще раз сглотнув и собрав мысли. — Диапазон частот?
— Неизвестно, сэр.
— Как это может быть неизвестно?! — резко сорвался Хорнет, но выставил руки вперед, понимая, что делает ошибку. Сбавил голос. — Что показывает осциллограф? Что показывают другие датчики? Как звук может быть пойман только на звуковую дорожку?
— Мы не знаем, сэр.
— Вы хотите сказать, что получаете свой паек за просто так? Звук — это так же волна, это колебания, как они могут быть ничем не зафиксированы?
— Посмотрите на
