Афонский старец Хаджи-Георгий. 1809-1886 - Святогорец Паисий

Приехав в Константинополь, он вместе с родственниками с болью в сердце пошёл к своему дяде. Дядя Гавриила занимал высокий пост при дворе султана Махмуда II (1808–1839). Некогда, за то, что он повелел у себя на родине сделать некоторые постройки, армяне из зависти оклеветали его перед турками. Чтобы избежать верной смерти, дядя, к сожалению, принял ислам. После этого он, конечно, стал пользоваться большим доверием у султана.

После встречи с дядей родственники возвратились на родину, а Гавриил остался в Константинополе и непрестанно молился. Он приложил много усилий к тому, чтобы дядя его вернулся в христианство, и не только дядя, но и один священник, и ещё несколько человек, которые тоже перешли в ислам от страха. Тёплые молитвы Гавриила, коленопреклонения и пост привлекли милость Божию. Дядя и остальные стали сначала тайными христианами, а позднее переехали в Смирну. Дядя прислуживал в одном из храмов, подвизался ревностно в покаянии и почил в светлый день Воскресения. Священник же и остальные с ним тоже ревностно подвизались и почили в покаянии в Смирне.

Четыре года жил Гавриил при дворе султана и произвёл на него впечатление своей подвижнической жизнью. Султан удивлялся: «Юноша совершенно равнодушен к человеческой славе и мирским удовольствиям! Довольствуется тёмным подвалом, ест раз в день горсть размоченного в воде ячменя! Ночь напролёт молится, часами без перерыва кладёт поклоны!» Удивлялся султан, видя всё это, и спрашивал у своих придворных: «Кто научил этого юношу так поститься и молиться?» Святая жизнь маленького Гавриила произвела на султана такое сильное впечатление, что он сам тайно принял христианство.

Позднее сам старец Хаджи–Георгий говорил так: «Султан Махмуд потом стал любить христиан. Если до того христиане не могли ни отремонтировать старый храм, ни построить новый, то во время его правления было издано больше двух тысяч фирманов о строительстве новых церквей… Ещё он пожертвовал две большие иконы, святого Иоанна Предтечи, которого очень почитал, и отца его, пророка Захарии, и одно серебряное паникадило. Покровительствовал Иерусалимской Патриархии, которая должна была евреям тридцать шесть тысяч золотых лир. Султан потребовал себе все расписки и порвал их, а евреям строго приказал впредь не требовать этого долга с Иерусалимской Патриархии. Он изменил многие турецкие обычаи и много помогал христианам. За это турки, конечно, его убили, а всем объявили, что он умер своей смертью».

Проведя четыре года в Константинополе при дворе султана и вернув многих людей ко Христу, Гавриил в возрасте восемнадцати лет стал думать и о собственном спасении. Со слезами постоянно день и ночь он просил Божию Матерь направить его на путь спасения.

Как–то раз он был на литургии в храме Патриархии и со слезами просил Божию Матерь перед Её иконой, что находится за Патриаршей кафедрой[4], указать ему путь. После службы он не покинул храм, но с сильной верой и детской непосредственностью продолжал просить Богородицу указать, как ему поступить. Вдруг, как сам старец Хаджи–Георгий рассказывал потом, он увидел Царицу Небесную, Которая от иконы шла к нему. На Ней было светлейшее белое одеяние. Она подошла и спросила:

— Чего ты хочешь?

— Хочу спастись, — ответил Гавриил.

Тогда Богородица ему говорит:

— Иди к внешним воротам Фанара[5], к лестнице, там увидишь одного монаха, поезжай с ним на Святую Гору.

Сказав это, Божия Матерь вошла опять в Свой образ.

Гавриил радостный побежал к лестнице. Он увидел почтенного монаха, худого, с длинной седой бородой. Это был игумен афонского монастыря Григориат, отец Григорий. Гавриил упал ему в ноги и стал просить взять с собой на Афон. Но афонский игумен ему сказал:

— Святыми отцами и патриаршими повелениями запрещено принимать на Афон детей, как ты, и юношей без бороды. Нечего и просить, на Афон ты пока поехать не можешь.

Услышав отказ, Гавриил сильно опечалился. Он рассказал о том, что видел Божию Матерь и что это Она повелела ему обратиться к игумену. Но старец–игумен ни под каким видом не хотел брать Гавриила с собой на Афон и не придал никакого значения особому указанию Госпожи Богородицы, Которая может поступать и вопреки человеческим правилам, какими бы хорошими они ни казались.

Разговор происходил в присутствии капитана корабля, на котором игумен Григорий приплыл в Константинополь. Он посочувствовал Гавриилу и сказал ему так:

— Ты спрячься на корабле, а когда приплывём на Афон, выйдешь к старцу.

Из Константинополя Гавриил отплыл в 1828 году, и через несколько дней корабль причалил у монастыря Григориат. Гавриил вышел из своего укрытия и упал игумену в ноги со словами: «Богородица привела меня на Афон». Из глаз его катились слёзы. Но игумен всё равно стоял на своём — не хотел принимать в монастырь. Он даже избегал с ним встречаться. Но отцы монастыря переубедили своего старца, и он, наконец, принял Гавриила. Ему сразу назначили послушание помощника повара, и он стал усердно служить братиям и ревностно подвизаться в духовной жизни.

Монастырь Григориат с пристанью.

Однажды, когда Гавриил был ещё новоначальным монахом, под престольный праздник святителя Николая из–за плохой погоды рыбаки не ходили в море, и отцы переживали, что останутся без рыбы и угостить гостей будет нечем. Но Гавриил был спокоен, потому что знал, что для Святителя добыть рыбу проще простого. Он попросил Святого, и на монастырский причал накануне праздника стала чудесным образом сама выбрасываться большая хорошая рыба. Отцы с радостью принесли её в монастырь и приготовили, славя Бога.

После этого события Гавриил ушёл на Кавсокаливью, чтобы избежать почестей от отцов монастыря. В монастыре Григориат он прожил примерно два месяца. Там он узнал, что в скиту Кавсокаливьи есть один опытный духовник, папа–Неофит Караманлис, его земляк, ревностный подвижник, отмеченный Благодатью Божией.

К нему в каливу святого Георгия и направился Гавриил. Папа–Неофит принял юношу с радостью, потому что увидел на лице у него свет Благодати Божией.

В это время на Афоне было много турецких солдат: в Греции поднялось освободительное восстание (1821–1830). Чтобы уберечь юношу от варварства турок, отец Неофит поселил его в пещере преподобного Нифона, где сам подвизался большую часть времени. В этой пещере Гавриил усердно подвизался четыре года, не видя никого, кроме своего старца, который приходил к нему и причащал Святых Таин.

Гавриил возмужал, турок на Афоне стало меньше, и он перешёл к своему старцу папа–Неофиту в скит, в каливу святого Георгия, где подвизались с ним ещё девять братий.

Хотя Гавриил был всего лишь послушник, он показывал рассуждение и опытность преуспевшего в духовной жизни монаха. То есть это был связной Церкви, подключённый к источнику Божественной Благодати.

Калива святого Георгия в Кавсокаливье, где подвизался папа-Неофит.

Однажды во время молитвы он услышал голос своего старца, который просил: «Братья мои, спасите меня!» Гавриил побежал к старшему из братии и передал ему это, но тот, увы, заругался:

— Ты в прелести! Иди лучше и читай своё правило. Тоже, услышал голос старца!

Гавриил послушался и вернулся в свою келью. Принялся опять за молитву, но ещё сильнее услышал душераздирающий крик старца: «Братья, спасите! Я на перевале у Керасьи, возле Креста. Умираю. Помогите!»

Гавриил опять идёт к старшему брату и говорит ему:

— Наш старец в опасности. Он наверху, возле Креста.

Но брат ещё пуще забранился:

— Да ты в своём уме? Как ты от Креста можешь слышать голос старца[6]?