Светлячок - Сергей Мартьянов

- Да, да, поторапливайтесь, капитан, - сказал ему начальник штаба, пожилой сухопарый подполковник. - Не исключена возможность, что в районе девятой заставы начнется наводнение. Машина, высланная оттуда за вами, прибыла благополучно, но никто не знает, что может случиться ночью. Кстати, захватите с собой дочь прачки, - добавил подполковник.

- Какой прачки?

- Той, что работает на вашей заставе, Евдокии Федоровны Прибытковой, - спокойно объяснил подполковник, глянув при этом в свой кондуит. - У нее, как и у всякой матери, существуют дети, в частности взрослая дочь, и вот эта дочь возвращается на заставу.

Бугрова осенила смутная догадка.

- А почему и откуда она возвращается?

- Видите ли, капитан, это длинная история. Дочь Прибытковой, ее зовут Анной, - подполковник снова заглянул в кондуит, - да, Анной, раньше жила с матерью на девятой заставе, а полгода назад вышла замуж за одного нашего пограничника, который демобилизовался и увез ее с собой на родину. Но, видимо, брак был неудачен, и молодые люди разошлись. Вот вкратце и все.

"Черт знает что! - думал Бугров, выходя от подполковника. - Дожди, речка... А тут еще разведенная дочь прачки". Конечно, это была та самая Анюта-тихоня. "Тихоня"... Он-то видел, как с ней заигрывал шофер Данилов. Особа, наверное, еще почище Елизаветы. И теперь она будет жить на заставе. Не девка, не замужняя... Теперь только смотри да смотри за солдатами.

Да, у машины его поджидала вчерашняя попутчица. Рядом с ней стояли три солдата (в одном из них Бугров узнал Данилова) и о чем-то оживленно беседовали. Солдаты улыбались ей, а один даже похлопывал ее по плечу.

При приближении капитана все четверо почтительно смолкли, а тот, который хлопал по плечу, долговязый и чернобровый, представился:

- Водитель машины с девятой заставы ефрейтор Буханько! Разрешите отправляться!

Бугров кивнул. Солдат с автоматом за спиной легко вскочил в кузов и принял вещи капитана и Прибытковой.

- И вы в кузов, - сухо приказал ей Бугров.

Если бы можно было, он не посадил бы ее даже в кузов, а оставил здесь, во дворе, освещенном болтавшимся на ветру фонарем.

Солдат с автоматом подвинулся на скамейке, накрыл попутчицу своим плащом. Машина тронулась.

В свете фар сыпал мелкий частый дождик. Мокрые деревья возникали из ночной черноты и двумя шпалерами неслись навстречу. Не попадалось ни одной машины, ни одной повозки.

Бугров завел беседу с шофером. Тот отвечал сначала нехотя, недружелюбно, но потом разговорился и поведал Бугрову, что застава стоит на самом берегу речки, что кругом заросли камыша и что "наистрашнейшее зло" на границе - это комары. "Кусають, подлюки, до самых костей". Прошлой осенью вода залила казарму "аж до фундамента" и пришлось объявлять аврал, переселяться в баню, "шо стоить на бугорку". А вообще-то заставу заливает не каждый год, тут же успокоил Буханько, только вот с дорогой "дуже погано" - во время паводка на машине не проедешь и столбы связи, бывает, сносит. "Зато яка охота в наших краях! Фазаны аж на конюшню залетают, а от кабанов спасу нема, так и шугают, так и шугают по дозорной тропе".

- Вы часом не охотник? - спросил он в заключение.

- Охотник!

Бугров не был охотником, но ему понравилось, с какой влюбленностью рассказывал ефрейтор о заставе и не хотелось разочаровывать его. Что касается наводнений и прочих неприятностей, то это не пугало капитана. Чем труднее - тем интереснее, черт возьми! Разве не отрезало прошлой зимой его заставу снежным обвалом? Отрезало - от отряда, от всего белого света. И ничего, не пропали. А разве ему не приходилось падать вместе с конем в ледяную воду? И разве не он с двумя пограничниками преследовал нарушителя по таким местам, где не проходил ни один альпинист? Нет, трудностей он не боялся.

Но вот эта прачкина дочь! Голоса в кузове не умолкали - назойливые и беспечные, будто не стряслось с этой "тихоней" никакой беды, будто так и положено - развелись, ну и ладно... Капитан слишком хорошо знал, что значит присутствие молодой женщины на глухой, далекой заставе. Да еще такой, разведенной... Где гарантия, что не повторится история, которая случилась с Елизаветой? Сначала хандра, потом проклятия по адресу границы, потом... Бугров всю дорогу старался не вспоминать это "потом", но сейчас та ночь встала перед ним с потрясающей ясностью.

Он возвращался с поверки нарядов и, по обыкновению, позвонил с полпути на заставу: все ли в порядке? Но к телефону никто не подходил. Через несколько минут он позвонил еще раз - трубка молчала.

- Батрадзе? Алло, Батрадзе? - звал он дежурного, но тот не отвечал.

Монотонно и грозно рокотала Суук-су. Мрачно чернели скалы. Сыростью веяло из ущелий.

А тот, кому положено бодрствовать, не отзывался.

Бугров пришпорил коня и поскакал на заставу. Ветер свистел в ушах. Ни на шаг не отставал бешеный топот лошади коновода.

Что случилось? Уснул Батрадзе? Испортилась связь? Нападение на заставу? Нет, последнее предположение нелепо. И все-таки...

На галопе они влетели в ворота, на ходу соскочили с коней, и тут Бугров увидел, как с крыльца его квартиры в темноту шмыгнул сержант Батрадзе, пробежал через двор и скрылся в казарме. Все стало ясно. Коновод деликатно отвернулся и направился расседлывать лошадей.

Бугров вошел в квартиру, включил электрический фонарик. Нет, Елизавета не зажмурилась, не отвела взгляда, а смотрела насмешливо и вызывающе. Он толкнул ногой дверь, словно боясь запачкать руки, и вышел из дома, который уже перестал быть ему домом.

"Женщина без стыда, что пища без соли", - вспомнил Бугров восточную пословицу, прислушиваясь к разговору в кузове. Машина, свернув вправо, заныряла по грязным колдобинам. Откуда-то сбоку доносился шум воды. Буханько сосредоточенно поворачивал рулем и дергал за рычаг передач. Бугров подался к ветровому стеклу, всмотрелся в черноту ночи.

- Зараз вдоль границы поедем, - пояснил Буханько. - Слева от нас ричка. По ней и проходит граница.

- Угу, - промычал Бугров.

То, что случилось с ним, - это его личное дело. Как-нибудь перетерпит. Но он не допустит, нет, не допустит, чтобы на девятой заставе дежурные убегали в прачкин дом!

- Послушайте, ближайший населенный пункт от заставы в семи километрах, так? - резко спросил он шофера.

- Точно, поселок Интал.

- А что там есть, где можно работать?

- Шо есть? Пошта есть, животноводческая хверма есть. Да мы будемо проезжать через Интал, сами побачите, товарищ капитан, шо там есть.

"Ага, вот я ее и определю на ферму, пускай коров доит, - подумал Бугров. - Прямо и договорюсь, когда будем проезжать".

- А для чего вам, товарищ капитан? - нарушил молчание Буханько. Жинка приедет, чи ще кто?

- Никакой жены у меня нет. А вот эту вашу прачкину дочь нужно туда пристроить. Чтоб не болталась на заставе!

Буханько быстро взглянул на него, ожесточенно крутанул рулем, потом твердо произнес:

- Вы нашу Анюту не трогайте.

- Что-о? - Бугрову показалось, что он ослышался.

- Извините, товарищ капитан. Но нема за нею ни яких грехов.

- "Нема"... А почему ее муж выгнал?

- Не выгнал, сама ушла. Наша Анюта - молодец дивчина.

Такая оценка немного озадачила капитана, но он не хотел сдаваться:

- Почему же эта "молодец дивчина" разошлась с мужем?

- Потому и разошлась, что молодец!

- Как же это понимать? Муженек был пьяница, что ли?

- Не-е, - убежденно возразил Буханько. - Младший сержант Коробицин был непьющий парень. И ни яких таких грехов за ним не водилось. Веселый был, песни гарно спивал. Хлопец дай боже!

- Так почему же она ушла от него?

Буханько помолчал, выруливая из колдобины, потом сказал:

- Родичам не понравилась. Не такой невестки ждали. Прачкина дочь, бесприданница, да и университетов не кончала. Ну и мытарили...

- А что ж Коробицин?

Буханько вздохнул:

- Характеру не хватило. Это часто бывает - останется человек без своих боевых товарищей и сникнет, як помидор без колышка.

Он беспрерывно переключал скорости.

- А кто родители у Коробицина? - продолжал интересоваться Бугров.

- Батько якось великий деятель, а маты по хозяйству. Квартира велыка, телевизор, своя машина.

- Ага... значит, городские?

- Городские. У Куйбышеве живуть. Ни якого сравнения з нашим Инталом. А от - вернулась. Значит молодец дивчина. А як же? Анюта у нас молодец!

- Это еще ничего не значит, - упрямо заметил Бугров.

- Як же - ничего не значить! - горячо возразил Буханько. - Вернуться из города на заставу? Там же ж троллейбусы, театры, танцы каждый вечер... А тут шо? Комары и грязь. И никаких радостей. - Буханько вспомнил что-то и заключил: - А знову ходить на пошту до Интала пешком? Цэ шо-нибудь да значить!

- На почту? Зачем на почту?

- Ну, як зачем? Анюта там телефонисткой работала.

И Буханько рассказал, какой она была хорошей, старательной телефонисткой, сколько грязи перемесила, ходя до Интала, и как однажды, во время тревоги, целые сутки держала связь с отрядом.