Адам Бесподобный - Элеонора Кременская

– Кто, я?

– Я!

– Девочки, – взвизгнула Нева, опрометью бросаясь внутрь дачи.

Не дожидаясь реакции остальных дачниц, Адам прошел в открытый дом.

Его отец, строитель в четвертом поколении, знал свое дело, когда строил дом, используя часть земли, выделенную государством семье Бесподобных под дачный участок.

Адаму напрягаться с пресловутым капитальным ремонтом – мучением всех горожан, не приходилось. Построенный на века каменный особняк мало походил на легкие «фанерные» домики соседей дачного поселка.

Распахнув холодильник, Адам с удовлетворением отметил, что склонность к запасливости, унаследованная им от матери и тут не подвела.

В два больших глотка опорожнив пол-литровую банку с рассолом, он с удовольствием сжевал несколько малосольных огурцов, но заметив в окно решительные лица трех подруг, по всей вероятности решивших разобраться с ним, как непременно разобрались бы с мелким хулиганьем, улыбнулся, предвкушая развлечение.

– По-вашему можно подглядывать и пугать меня глупыми комментариями? – вызывающе глядя на него, спросила Нева.

Он внимательно оглядел ее, даже в домашнем халате она была хороша.

– Это судьба! – заявил Адам. – Мы снова встретились!

– Что значит, снова? – близоруко прищурилась на него Вера Павловна.

– Ой, девочки, это же наш беглец – Адам Бесподобный! – ойкнула Зоя Михайловна.

Инцидент был исчерпан.

Адам глаз не сводил с Невы, она уселась так, чтобы выгодно подчеркнуть все прелести своей фигуры.

Зоя Михайловна и Вера Павловна хлопотали с праздничным завтраком, обозвать затевающийся сабантуй праздничным обедом было нельзя, ранний час утра не позволял.

– Ах, Адам, вы такой хозяйственный мужчина! – похвалила его Зоя Михайловна, принимая из рук хозяина дома, свежую зелень для салата, срезанную им на огороде.

– А мы знаете, тоже кое-что посадили, – незаметно отпихивая Зою со своего пути, обворожительно улыбнулась ему Вера.

Адам бросил быстрый взгляд на скучающую Неву, в отличие от подруг, она ничего не делала, сославшись на плохое самочувствие, попивала рассол из откупоренной банки с маринованными огурцами, смотрела томным взглядом на Бесподобного.

Девочки были разными: Вера – суетлива, поверхностна, зависима от мужчин; Зоя – сомневающаяся, но при том нуждающаяся в мужском внимании; Нева – вполне возможно роковая женщина, но так ли это? Адам не знал.

Он покачал головой, с удовольствием вдыхая вкусный запах мясного рагу. Вера Павловна с победным видом подняла вверх большую ложку:

– Я лучшая в мире повариха!

– Нет, я! – заспорила с ней Зоя Михайловна и, обхватив обеими руками блюдо летнего салата, преподнесла свое произведение поварского искусства Адаму. – Оцените!

Попросила она.

– Девочки, не ссорьтесь! – устало произнесла Нева, широко зевнув.

И Адам мгновенно понял, Нева Никитишна не роковая женщина, скорее напротив.

«Феминистка!» – отшатнулся он, в ужасе от своей догадки.

Феминистки представлялись ему этакими угрюмыми амазонками, готовыми кастрировать каждого мужчину при любой возможности.

По мере наблюдения за мужскими замашками Невы, крепло его убеждение. А вместе с убеждением появилось и своего рода отвращение, завлекать мужчин большой грудью, тонкой талией, длинными, гладкими ногами, как гадко, думал Адам, нервно кусая угол бумажной салфетки.

– Что, у доброго хозяина водочка есть? – спросила у него Нева, оглядев тарелки для салатов и горячего.

Пораженный ее чарующим грудным голосом, Адам медленно поднялся из-за стола.

А когда вернулся из кухни в гостиную, где за круглым деревянным столом происходило пиршество, замер, услышав последние слова Веры Павловны, обращенные к Неве:

– Ну, почему все тебе, он тебе даже не нравиться, а нам с Зоей очень даже…

Прервала она саму себя, смущенно заливаясь краской стыда, когда Адам, бережно неся запотевшую от ледяной обстановки холодильника, бутылку водки, переступил порог комнаты.

В воздухе, залитом солнечным светом, словно бы мерцали золотые пылинки и светились ореолом рыжие волосы Невы.

– Адам, – позвала она, капризно надувая губки, – скажите нам, Адам, кто из нас вам больше всех нравиться?

– Нева, перестань! – возмутилась Зоя, но украдкой бросила на него взгляд, кокетливо поправила прическу.

– Не знаю, – честно ответил Адам и втянул носом воздух, – я всегда по запаху определяюсь.

– По запаху? – подпрыгнули его гостьи и зашумели, требуя пояснений.

– Надо лишь, чтобы искусственные ароматы отсутствовали, – неуверенно, опасаясь насмешек Невы, произнес Адам.

– И что тогда? – хмуро спросила Нева.

– Почувствуешь настоящий запах человека, – пожал плечами Адам.

– Запах нечищеных зубов, потных подмышек и грязных носков? – с сарказмом продолжала допытываться Нева.

Адам, не сводя с нее настороженного взора, отступил к двери.

– Не совсем!

– Ой, девочки, как же вы не понимаете, – воскликнула Вера Павловна, восторженно, почти влюблено глядя, сквозь толстые стекла очков, в глаза Адаму, – он же экстрасенс и говорит совсем о другом запахе, неосязаемом обычными людьми, запахе души!

– Да? – удивилась Нева.

Адам призадумался. Никакого другого объяснения подобрать не смог и с позволения подруг, приблизился к сгорающей от нетерпения Вере. Втянул носом воздух. Прислушался к своим ощущениям, объявил:

– Пахнет черной смородиной и чистым лесным ручейком.

– Ой, девочки, – зажала рот руками Вера, захихикала, – черная смородина – моя самая любимая ягода, а лесные ручьи я просто обожаю!

Адам перешел к Зое:

– Пахнет дымом деревенской печки и шаньгами!

Зоя Михайловна пригнулась, будто от удара:

– Мое детство, – прошептала она, потрясенно оглядываясь на подруг, – девочки, он говорит про мое детство! Я обожала русскую печь и помогала бабушке печь шаньги!

Она горько заплакала. Вера принялась ее утешать.

– Ну, а обо мне что скажете, господин колдун? – протянула ему холеную руку Нева Никитишна.

Адам понюхал:

– Пахнет горькой пылью степных просторов и конской сбруей!

Наступила тишина. Нева во все глаза смотрела на Адама:

– Бесподобный, – прошептала она, – вы – бесподобны!

Подруги разразились бурными аплодисментами. Адам раскланялся.

– Но все же, Нева, почему от тебя пахнет конской сбруей? – смеясь, задала вопрос Вера Павловна.

– Меня отправляли на каникулы к дедушке, – погрустнела Нева, – дедушка работал конюшим, и я все лето с седла не слезала, помогала ему управлять табуном породистых скакунов!

– Но при этом у вас красивые ноги! – не удержался от комплимента Адам, внутренне похвалив себя за сравнение Невы Никитишны с амазонкой.

– О, да! – подтвердила Нева, без стеснения вытягивая длинные ноги.

В этот момент, вся шелуха вызывающего поведения с нее слетела, оставив красивую, но хрупкую душу испуганно съежиться под его пронзительным взором.

3

Несмотря на хмурое небо, погода, как будто обещала наладиться. В просветах между свинцовыми тучами то и дело мелькали пятна голубого неба. Высокие сосны качали зелеными верхушками, и казалось, тянулись к той частице солнечного света, что еще чувствовалась в теплом воздухе.

Скрипнув дверью покосившейся избушки, седоволосый мужичок по имени Адам подозрительно глянув на тучи, крикнул куда-то в избу:

– Не-а, дождя, стало быть, не будет!

В избе отсутствовал электрический свет.

Вокруг стоявшей на столе свечки жужжали комары.

– Я думал, мотыльки на пламя летят! – с удивлением произнес лохматый, заросший мужик бомжеватого вида, наблюдая скопище погибших вокруг свечи кровососов.

– Надо бы сменить, – посетовал Адам, разглаживая на деревянной столешнице скатерть, всю в пятнах от чая, кофе, соусов и прочих прелестей продуктового мира.

– А за электричество ты не переживай, – усмехнулся бомж, – свет мы тебе враз наладим.

И насупился:

– «Единороги» проклятые, повадились нищету прижучивать, провода за неуплату обрезать!

– У тебя специалист есть? – спросил Адам, натягивая неприметную одежду.

– Все мы специалисты, – ощерился, демонстрируя один-единственный зуб во рту, бомж, – когда надо и зубы сами себе вырвем, и аппендицит вырежем, и электричество починим!

По тропинке вьющейся между заключенными в ряды колючей проволоки дальними огородами, они прошли к полустанку, где под ржавой крышей томился в ожидании электрички народ.

– Скоро таратайка прибудет? – спросил бомж у Адама.

Адам привычно скользнул взглядом по скопившимся у края полустанка фигурам ожидающих.

– Минут десять осталось, вишь, люди, как вольготно фланируют, почти не нервничают, перед посадкой не скапливаются.

– Тады успеем!

Бомж, пользуясь, как прикрытием, густо разросшимися кустами ивняка, бросился к огородам.