Нерушимая клятва - Андреа Кремер

Он хотел воспротивиться, но сил оставалось слишком мало. Мне захотелось улыбнуться. Хотя мое тело реагировало неожиданно, я могла контролировать себя. Юноша схватил меня за руку, пальцы его крепко сжались, заставив меня поежиться. Теперь он дышал ровно. Медленно, но спокойно.

От желания, зарождавшегося где-то глубоко внутри, у меня задрожали пальцы. Мне хотелось провести ими по коже юноши, легонько прикоснуться к заживающим ранам и ощутить его мускулы под кожей. Я прикусила губу, чтобы преодолеть соблазн. Нет, Кэл, ты достойна большего. Такие вещи не для тебя. Я убрала руку. Из горла мальчика вырвался стон разочарования. Я и сама не знала, как справиться с возникшим у меня желанием дотрагиваться до тела юноши снова и снова. Соберись, вспомни, что ты волчица.

Я предостерегающе зарычала и стала трясти головой, затем оторвала от изодранной рубашки юноши полосу, чтобы перевязать рану на руке. Он пристально наблюдал за каждым моим движением своими серо-зелеными глазами.

Я вскочила на ноги и была поражена тем, что он сделал то же самое. Теперь он стоял на ногах, слегка покачиваясь. Я нахмурилась и отступила на пару шагов назад. Он проводил меня взглядом и осмотрел свою изодранную одежду, потом осторожно провел пальцами по тому месту, где была рана. Когда он снова посмотрел мне в глаза, я неожиданно почувствовала приступ головокружения. Я стояла и не могла оторвать глаз от его полных приоткрытых губ. По тому, как они двигались, можно было понять, что юноша полон любопытства, а не страха, как я подумала. В его взгляде читалось множество вопросов. Настало время исчезнуть.

— С тобой все будет хорошо. Спускайся с горы и никогда больше сюда не возвращайся, — сказала я, поворачиваясь, чтобы уйти. Внезапно я почувствовала, как он схватил меня за плечо, и мое тело вновь пронзил электрический разряд. Я посмотрела на юношу. Он был удивлен, но совершенно не боялся. Это мне не понравилось. Под кожей, в том месте, где его пальцы касались моей руки, распространялось тепло. Я помедлила, наблюдая за ним и стараясь запечатлеть в памяти его черты, потом сердито заворчала и сбросила его руку.

— Постой… — сказал он и подошел еще ближе.

Что бы случилось, будь у меня время задержаться? Что если бы у меня была возможность украдкой попробовать то, что я так долго считала запретным? Что в этом плохого? Я никогда больше не увижу этого человека. Кому бы я сделала плохо, если бы задержалась и проверила, будет ли он ласкать меня так, как я того хотела?

По запаху его тела я догадывалась, что мысли мои недалеки от истины. От его кожи исходил резкий аромат адреналина, подстегивающий желание. Нет, я и так позволила ему смотреть на себя слишком долго, вела себя слишком неосторожно. Испытывая сожаление, я сжала кулак и оглядела его с ног до головы, оценивая, стараясь запомнить ощущение от прикосновения его губ к моей руке. Он нерешительно улыбнулся.

Хватит.

Сильным ударом в челюсть я сбила его с ног. Он упал на землю и больше не шевелился. Я наклонилась, подняла его рюкзак и перекинула через плечо.

Воздух был наполнен ароматом трав, древесных побегов и росы. От этого запаха в глубине моего существа пробудилось странное желание, напоминавшее о допущенном вероломстве. Наступили утренние сумерки, тени поползли вверх по горе, но я успевала отнести юношу к подножию до наступления утра.

Возле журчащего ручья, который был границей священного места, стоял одинокий, видавший виды пикап. Вдоль берега выстроились столбики с однотипными табличками, на которых было написано: «Частное владение. Вход воспрещен».

«Форд Рейнджер» не был заперт. Я рывком открыла ржавую дверь, которая чуть не оторвалась от проржавевшего кузова. Юноша был без сознания. Я посадила его на водительское место и прислонила к спинке кресла. Его голова мотнулась вперед, и я успела заметить черно-белую татуировку на его шее. Там, где кончались волосы, был выколот витиеватый темный крест.

«Мало того что он пересек границы частного владения, у него еще и модная татуировка на шее», — подумала я, довольная, что сумела найти хоть что-то, что мне в нем не нравилось. Я забросила рюкзак на пассажирское сиденье и захлопнула дверь с такой силой, что кузов зазвенел. Все еще содрогаясь от осознания совершенных проступков, я обернулась волчицей и бросилась в чащу. Запах юноши преследовал меня, сбивая с толку и лишая цели. Я втянула воздух и застыла в раболепной позе. Внезапно я учуяла запах другой волчицы, заставивший меня испытать облегчение.

«Я знаю, ты здесь», — зарычала я сердито.

«Ты в порядке?» — этот тревожный вопрос Брин заставил меня ощутить еще больший страх, растекающийся по моему телу. В следующее мгновение мы уже бежали с ней бок о бок.

«Я же велела тебе уходить», — сказала я, оскалившись, не в силах, впрочем, сдержать чувство облегчения, вызванное присутствием подруги.

«Я бы тебя никогда не оставила одну, — ответила Брин, которая легко подстроилась под выбранный мною темп бега. — Ты же знаешь, я тебя никогда не предам».

Я побежала быстрее, углубляясь в чащу леса. Потом, поняв, что от страха мне не убежать, я остановилась и обернулась человеком. Еще некоторое время я шла вперед, затем обняла ствол большого дерева, надеясь, что прикосновение жесткой коры, царапающей кожу, поможет отвлечься от панических мыслей, которые, словно мошки, роились в моей голове.

— Зачем ты спасла его? — спросила Брин. — Люди для нас ничего не значат.

Я продолжала стоять, обхватив руками дерево, но повернула голову так, чтобы видеть Брин. Она тоже приняла обличье человека и теперь стояла, уперев короткие мускулистые руки в бока. Глаза ее сузились в ожидании ответа.

Я поморгала, но прогнать ощущение жжения в глазах не удавалось. По щекам, вопреки моему нежеланию плакать, скатились две горячие слезы.

Брин широко открыла глаза от удивления, ведь я никогда не плакала. По крайней мере, при свидетелях.

Я отвернулась, но чувствовала, что она продолжает наблюдать за мной. Она не знала, как следует относиться к тому, что я сделала. Я не могла ей помочь, не знала, как ответить. Я и сама себе ничего не могла объяснить.

Глава 2

Когда я открыла дверь своего дома, я почувствовала, как одеревенело мое тело, и одновременно догадалась, что меня ждут гости. Пахло старым пергаментом и хорошим вином: запах Люмины Найтшейд был аристократическим и элегантным. Но ее охранники наполнили помещение невыносимой вонью кипящей смолы и паленого волоса.

— Калла! — проговорила Люмина медовым голосом.

Я внутренне сжалась, стараясь собраться с мыслями, и вошла в кухню. Рот я держала крепко закрытым, мне не хотелось, чтобы испарения, исходившие от стаи, попали внутрь меня, достаточно было запаха. Люмина сидела у стола, напротив вожака стаи, моего отца. Она превосходно умела держать себя: безупречная осанка, длинные каштановые волосы уложены в шиньон на шее. Она была одета в любимый безупречный костюм цвета слоновой кости и белую накрахмаленную блузку с высоким воротником. Два призрака стояли подле Люмины, каждый со своей стороны. Их полупрозрачные фигуры смутно вырисовывались рядом со стройными плечами женщины. Только их присутствие не позволило мне ощериться на охранников.