Канарис. Руководитель военной разведки вермахта. 1935-1945 гг. - Карл Абсхаген

Прежде чем взяться за перо, мне, как уже упоминалось выше, пришлось побеседовать с многими людьми, близко знавшими Канариса в разные периоды его жизни. С теми же, с кем по разным причинам мне не довелось встретиться лично, я вел оживленную и временами довольно обширную переписку. К сожалению, моим изысканиям препятствовало то печальное обстоятельство, что немало доверенных лиц адмирала, во время войны работавших вместе с ним, после 20 июля 1944 г. разделили его трагическую судьбу. Другие были убиты в боях.

Все опрошенные мною бывшие работники абвера говорили о своем шефе с глубоким уважением. Даже те, кто критически оценивал некоторые аспекты служебной или политической деятельности Канариса, отзывались с похвалой о его человеческих качествах. Многие называли его своим другом, а кто помоложе – наставником. При этом обнаружился чрезвычайно любопытный феномен: большинство моих собеседников и корреспондентов вполне серьезно уверяли, что пользовались безграничным доверием адмирала. Но чем дальше я продвигался в своем исследовании, тем яснее становилось: как раз люди, действительно близко знавшие Канариса и тесно с ним работавшие, хорошо сознавали, что им дано распознать лишь малую часть его истинной сути и мотивов поведения. Ближайшие доверенные лица прекрасно понимали, что Канарис никому не раскрывался до конца. По этой причине, видимо, у каждого из моих собеседников сохранилось свое собственное, не похожее на другие представление о бывшем шефе. Из моих разговоров со старыми друзьями и соратниками адмирала у меня сложился совершенно иной, отличный от прежнего образ Канариса. И передо мной встала нелегкая задача: из множества впечатлений об адмирале, воспринятых с разных ракурсов и при различном освещении, создать целостную и рельефную картину. Если бы я не помнил – пусть мимолетного – впечатления, какое произвела на меня эта многогранная личность, то сложность взятой на себя миссии могла бы привести в отчаяние. Во всяком случае, я должен признаться, что образ Вильгельма Канариса, созданный мною в меру своих знаний и способностей, является всего лишь эскизом. Я старался изобразить его как можно правдивее, насколько позволяли условия. Чтобы не испортить содержание книги разного рода анекдотичным материалом, мне пришлось ограничиться лишь фактами, существенными для характеристики адмирала Канариса, и отказаться от использования некоторых достоверных и весьма забавных эпизодов.

К. X. А.

Часть первая

И гордо реет флаг

Пролог

Время действия – на рубеже столетий. Век XIX отправляется на покой, грядет XX. И это не просто очередная пауза, которая в результате произвольного деления времени человечеством наступает через каждую сотню лет. С началом нового века целая эпоха уходит в небытие. Однако люди склонны не замечать, что началась новая эра, не хотят понять, что с XIX столетием кануло в прошлое буржуазное общество гуманистического либерализма с его оптимистическими взглядами на мир, со слепой верой в бесконечный прогресс человечества, с неудержимой предприимчивостью и ложным ощущением безопасности, с его терпимой формой национализма… Люди этого не замечают. Смутные подозрения некоторых, что не все так гладко, подавляющее большинство сограждан не мучают; это в одинаковой мере относится к ведущим и к ведомым, к умным и глупцам. Даже сам Освальд Шпенглер только тогда предает гласности свое давно составленное пророчество конца света, когда устои буржуазного существования, характерного для XIX века, уже потрясла первая крупная катастрофа.

Детей прошедшего столетия, которые еще хорошо помнят старый мир, это потрясение лишило всех материальных и нравственных ценностей, приобретенных в молодые годы, но только не унаследованного от предков оптимизма. Их время умерло, но они этого не знают, они живут, демонстрируя удивительную жизнеспособность. Им не верится, что привычная система мироздания, с которой они познакомились в юности, навсегда канула в Лету. Два десятилетия подряд пытаются они снова и снова склеить обломки разбитого жизненного уклада. Не обескураженные неудачами, упорно идут они назад к нормальному, как им представляется, порядку вещей, не желая понять, что нормы бытия, которые имеются в виду, утратили свое значение, а новое содрогающееся в предродовых схватках общество – им чуждое и враждебное – еще не родилось. А потому останутся тщетными все их усилия и стремления, но, быть может, они все-таки сообразят – одни раньше, другие позже, – что наступила новая эра, и попытаются начать с чистого листа.

Глава 1

Состоятельное семейство

Вильгельм Канарис родился в зажиточной семье. Убранство родительского дома свидетельствовало если не о богатстве, то о солидном достатке. Здоровый мальчик, появившийся на свет 1 января 1887 г. в местечке Аплербек (округ Дортмунд), был самым младшим из троих детей директора металлургического завода Карла Канариса и его супруги, Августы Амелии, урожденной Попп. Значительную часть своего детства Вильгельм Канарис провел в большом доме, расположенном в Дуйсбург-Хохфельде, куда семья переехала через несколько лет после его рождения. Здесь жизнерадостный мальчик имел все, о чем только может мечтать и чего желать ребячье сердце. Громадный сад вокруг дома был идеальным местом для детских игр в индейцев. В кустах можно было прятаться, а на высокие деревья – взбираться. На собственной теннисной площадке Вильгельм рано освоил эту игру, и до конца жизни она оставалась любимым занятием в редкие часы отдыха. Мальчик рос в дружной семье, родители его баловали. Отец, человек по натуре суровый и сдержанный, не раз смеялся над шутками и неожиданными выходками самого младшего из детей, своего любимца. «Где бы ни оказался Вильгельмхен, оттуда всегда слышался смех», – рассказывала сестра, которая, будучи старше на четыре года, постоянно заботилась о младшем брате. Мать тоже не могла устоять перед обаянием сына и с трудом сохраняла серьезное выражение лица, когда Вильгельм в ответ на ее осуждающий взгляд говорил: «Мама, сейчас твои глаза похожи на рентгеновские лучи».

В 1893–1896 гг. Вильгельм посещал подготовительную школу при реальной гимназии в Дуйсбурге, затем на Пасху поступил в младший класс. Проделывать длинный путь в школу пешком юному ученику не было нужды: туда доставлял его принадлежавший семье экипаж, который в полдень забирал его и привозил домой. С кучером у Вильгельма сложились отличные отношения. Когда в погожие летние дни семья в полном составе выезжала на природу, мальчик садился рядом с кучером и дорогой развлекал все общество своими оригинальными выдумками. Ему также приходилось быть и кучером. Еще в раннем возрасте Вильгельм, получив в подарок козла, научил его возить небольшую тележку, на которой разъезжал по саду. Когда мальчику исполнилось пятнадцать лет, отец подарил ему верховую лошадь. Так Вильгельм увлекся верховой ездой и со временем стал отличным наездником. На протяжении всей своей жизни он использовал любую возможность, чтобы проскакать на коне. Вильгельм любил лошадей – да и вообще животных – и умел с ними обращаться. Чуткий и ласковый подход помогал ему справляться даже с самыми норовистыми конями. Достаточно рано у него развилась, если можно так выразиться, «лошадиная интуиция».