Аллергия - Александр Варакин

Вскоре красная глина перешла в тяжелый песок с примесью легкого гравия, а затем - и в тяжелую гравийную массу, щедро сдобренную ракушечником и мягким известняком.

Потом пошел довольно качественный мрамор. Пока тележка отвозила в овраг очередную глыбу, Серафим успевал, орудуя взрывомолотком, не только вырубить в тоннеле очередной мраморный кусок, но и придать ему соответствующую настроению форму. Так из-под его взрывомолотка вышли отличные копии древних скульптур, как-то: "Венера Милосская" - 3 экземпляра; "Дискобол" - 2 экземпляра; композиционная группа "Лаокоон и сыновья" - 1 экземпляр, а также множество поделок, вещичек, шкатулок для хранения мелких и крупных предметов - от бриллиантов до фуража.

Плохо было то, что Серафим опять вдруг начал кашлять: повинна в том была мраморная пыль, которая попадала в дыхательный тракт. Пришлось подвести воду и работать водяной струей вкупе с взрывомолотком.

Белый мрамор вскоре перешел в розовый, а затем - в гранит высочайшей твердости. Работать стало труднее, но интереснее. Забавляясь, переставший кашлять Серафим вырубил четыре гранитных колонны для колхозного клуба, которые и отправил успешно на большую землю.

На глубине двух-трех километров Серафим обнаружил в Земле полость. Решив не тратить время на ее обследование, он прикидочно определил ее объем, крикнув во тьму и не дождавшись ответа. Свет от стенок полости тоже не отражался, в связи с чем нельзя было определить объем визуально. Поэтому Серафим решил, что если полость не простирается, скажем, до района Берингова пролива - по влажности воздуха чувствовалось, что в нее систематически подтекает вода, - то, следовательно, она простирается хотя бы до речки Инсарки, а значит, объем ее никак не менее двухсот сорока кубических километров. Так прикинув, он стал ссыпать туда пустую породу. Работа ускорилась.

В районе семикилометровой отметки он обнаружил еще одну полость, заполненную природным газом. И очень обрадовался тому, что применил бесшовный диффузионный метод обсадки тоннеля, ибо, примени он распространенный метод и начни варить трубу, достаточно было бы одной искры, чтобы копать дальше было уже некому. Обсадив трубой область скопления природного газа, Серафим сделал в обсадной трубе несколько отверстий-патрубков, заглушив их до поры до времени.

Затем газ перешел в нефть, и работы по обсадке тоннеля развернулись аналогичным способом, при той простой разнице, что в случае с газом Серафим устроил патрубки в верхней части скопления, а с нефтью - в нижней, что дало бы потом возможность откачать из месторождения всю нефть, а не часть ее, как принято и делается до настоящего времени. Все патрубки Серафим тщательно заглушил и стал работать дальше.

В тоннеле было уже тепло, но не настолько, как сказано в умных книжках. Это натолкнуло Серафима на мысль, что значения геотермических градиентов для различных районов земного шара подлежат ревизии, а возможно, и полному неприятию. Тем не менее Серафим применил теперь систему охлаждения воздуха в тоннеле путем подачи холодного воздуха с поверхности, для чего установил в специальных нишах на глубинах 3, 6, 12 и 24 километра четыре компрессора. На ядерном топливе.

В тоннеле стало прохладнее.

Чем больше километров было пройдено, тем глубже продвигался Серафим к центру Земли, тем сильнее поражался он несоответствию обнаруживаемых в тоннеле явлений и пород прогнозам ученых. Во-первых, Земля становилась не тверже, а мягче: во-вторых, руды черных, редкоземельных и цветных металлов залегали не на тех глубинах и не в таком количестве. А что касается металлов благородных и крупных алмазов, не говоря уже о мелких россыпях, то Серафим прямо-таки испугался за будущее всеобщего эквивалента, а также пришел к выводу, что скоро бутылочное стекло станет равным по цене бриллианту, причем при условии, что цена бутылочного стекла останется прежней, а возможно, и упадет, по не зависящим от алмазной добычи причинам - здесь он имел в виду налаживание производства синтетической тары. А огневого пояса у Земли в данном районе вообще не оказалось, и Серафим пожалел о том множестве бессонных ночей, что потратил на разработку метода проходки тоннеля в условиях расплавленной магмы, с применением особо огнеупорных материалов и инструментов, где часть материалов и инструментов пришлось изобрести самому. Базальт же, испытавший давление верхних слоев, не только не был более прочным, а крошился от одного удара лопаты. Вскоре пошла просто базальтовая крошка, перешедшая затем в базальтовый песок. Концентрация песка уменьшалась по мере приближения к центру планеты.

Пришел срок, когда Серафим заметил, что стоит в тоннеле не параллельно его стенам, а несколько наискосок - на стенке, но сильно уклонясь к концу тоннеля. Это его заинтересовало. Получалось, что Серафим копает теперь не вниз, а как бы и вперед.

Пораскинув умом и поняв, что гравитация начинает действовать теперь не только к центру Земли, но и в периферийные области, Серафим пришел к выводу, что дальше его вертикальность будет все более сомнительной, пока не перейдет в полную неопределенность, и в конце концов Серафим спокойно будет разгуливать по стенам тоннеля, так что стенами их тогда уже и назвать будет нельзя.

Так и оказалось.

Все более перпендикулярно стоял Серафим на стене, а тоннель казался ему уходящим в гору: сначала полого, а потом все круче, и совсем терялся из виду. Самое странное, что зрительно этого наблюдать ему не полагалось, и потому Серафим еще раз тщательно проверил прямолинейность тоннеля. Нет, тоннель оказался на редкость прямолинейным.

Наконец настал день, когда Серафим стоял на стене строго перпендикулярно к ней. Это был центр Земли!

Не было ни пола, ни потолка, даже падать было некуда.

Впрочем, было куда: Серафим чуть было не вылетел из своего тоннеля назад, когда, попробовав постоять на "дне" тоннеля, решился подпрыгнуть. Он совершенно не ожидал, что поплывет в воздухе!.. Перевернувшись через голову, Серафим ухватился за выступ в стене и остановил движение. Вот что значит невесомость! А он вовсе не заметил ее, поскольку шел к ней постепенно, и его организм так привык ее не замечать, что приспособился копать, ходить, работать, как будто невесомости совсем не было.

Сомыслив все это, Серафим решил все же применить растяжки и упоры, за которые можно было бы при случае ухватиться и не набить шишек.

Он присел отдохнуть и подвести предварительные итоги.

Итоги были очевидны. Во-первых, пройдена половина пути. Во-вторых, организм его настолько окреп, переродился, что аллергия покинула его, кажется, навсегда - надо на это надеяться.