Прямо от порога криминальная дорога. Три истории - Олег Игнатьев

Проверив лежащие на дне багажника в большой спортивной сумке два обреза, АКМ, пистолет Макарова и несколько гранат, Дима застегнул молнию и, взяв сумку, пошёл в сторону соседнего, такого же полуразрушенного, как и первый, цеха. Мотнул головой всем: «Мол, идите сюда. Каждый должен знать в случае чего, где спрятано оружие». В случае чего… Нет, уж лучше наверняка, а то мой сын-подросток, занимающийся боксом, будет вынужден пойти по стопам дяди Джона. Незавидная судьба прожить с малюсеньким, отбитым мозгом, который болтается в черепной коробке, как куриный пупок в алюминиевой кастрюле. Вроде есть что-то, а думать нечем, некуда матрицу памяти засунуть – места нет. Зато жизнь, как у просветлённого, у Будды – здесь и сейчас. Да ещё мышечная память; бей и не думай ни о чём. Ну, сын ладно, парень есть парень, а дочь?..

– Всем всё ясно? – спросил Дима после того, как засунул сумку под обломок стены. – Джон, тебе обрез. Угоишь одного-другого, и если что – в бой, у тебя удар сильнее любой пули. Ты будешь в машине, – обратился он ко мне, – но на всякий случай с обрезом. Смотри, чтобы «Мустанг» не дал сбой. Проверь на сто раз, и двигатель не глуши.

Я кивнул коротко, не глядя на него.

– Тебе, – посмотрел он на Андрея, – «Макаров». Стреляешь метко, не промахнись смотри только. Представь, что ты в тире, только мишени тоже с пушками. Поэтому, кто кого опередит, тот и приз выиграет. Шарик на ниточке… От волнения всякое может случиться, – сделал паузу. – Каждому по гранате. Это на крайняк. Если всё сделаем, как рассчитали, проблем не возникнет, – говорил он негромко, внушительным баритоном. Он задумался на несколько мгновений. Я видел, что что-то гложет его.

– Ладно. Поехали отсюда, нечего светиться, – а когда все сели в машину, спросил меня:

– Давно Серёжу видел?

– Вообще не видел, – ответил я и включил зажигание.

Дима спрашивал про парня, нашего пятого приятеля, который подписался на дело, но, почему-то, в последний момент отказался. Видимо, это-то и смущало моего друга. Серёжа Воробей – Серж Каланча – скрылся в неизвестном направлении и не показывался никому на глаза, как и не отвечал на звонки. Видимо испугался так, что даже боялся встречи с нами. Абонент недоступен для входящей связи, перезвоните позже. Лучше бы сказали: «Абонент обосрался при входящей связи. Не раньше и не позже». Поэтому его обрез, на всякий случай, и переходил ко мне.

Я тронул с места, а все сидели и молчали.

Как я уже говорил, в наши планы всегда может кто-то или что-то вмешаться. Главное, не быть тупым быком, прущим на колышущуюся тряпку обязательств в руках манипулирующего тобой матадора. Что ему, матадору? У него своя выгода. А бык прёт на красный плащ, а дальше миг и… muerte – смерть – на конце шпаги.

Зайдя домой, я увидел сияющую подругу моей жизни, мою Юлю. В руках она держала толстенное письмо, вернее даже не письмо, а пакет. Взяв его, я прочёл обратный адрес: London, … agency… и так далее. Одну из моих рукописей удалось-таки пристроить в русскоязычном английском издательстве через молодую, но шуструю русскую журналистку и переводчицу, живущую в Лондоне, и теперь мне прислали договор с предложением очень даже приличного гонорара. Мечты сбывались. Такое и во сне не каждому приснится, да к тому же если ещё никому не известный, бывший заштатный корреспондент, когда в издательствах столько несговорчивых редакторов сидит, мня из себя апостолов при дверях в литературный рай. Пойди, пробейся… Оказывается, есть и среди них добрые люди.

Всё так здорово, а тут этот Мохаммед со своим миллионом. Конечно, аванс за роман, мягко говоря, куда скромнее, чем куш от предстоящего дела, но стоит ли рисковать, ловя журавля в небе, когда тебе уже сунули синицу в самую руку. Хватай её да держи крепче, только крылья не пообломай. И мне тут же расхотелось идти на завтрашнее дело. Так легко стало на душе, что захотелось выпить виски; на дне бутылки, стоящей в пустом баре, осталось немного. Осушив порцию одним глотком, я почувствовал, что захмелел, одно было плохо – красный плащ матадора, мелькавший в моём мозгу, не давал мне покоя, действуя на нервы: обязательства, обязательства, обязательства. Я ведь уже подписался, а тут… не уподобляться же Серёже Каланче. Хотя, почему бы и нет. Надо всё отменить и баста. Мало ли что напланировали. И этот Мохаммед, который ни о чём не подозревает, останется жить, и нам спокойно. Естественно, свой гонорар я не собирался тратить на запись Андреева альбома, но занять ему сколько-то денег смог бы, и Джону… и, конечно же, хотя бы малость Диминого долга погасить.

Я позвонил Нестерову и попросил, чтобы он обязательно приехал ко мне. Прямо сейчас.

Встретив гостя, я рассказал о своей радости и о своём плане относительно завтрашнего дня и своего гонорара. Он выслушал меня не перебивая, и в обычной своей манере усмехнулся небрежно.

– Нет, Саша, – бросил он. – Отваливай смело, никто тебе слова не скажет, но я от дела не откажусь. Твои деньги это твои деньги, а мне своих охота заиметь да столько, чтобы не в чём себе не отказывать. Одна просьба только: машину дашь?

Я протянул ему ключи от «Мустанга».

– Если что – заявишь об угоне, – негромко сказал он и поднялся из кресла. – Счастливой карьеры.

Я чувствовал, что он не то чтобы обижен, но обескуражен, однако ни я, ни он и вида не показали, что что-то уже произошло, что с моим решением изменить планы, может измениться и жизнь тех, кто идёт на этот большой гоп-стоп.

– Пока, – не то улыбнулся, не то усмехнулся Нестеров и ушёл в тёмный осенний вечер.

Я услышал, как под окном завёлся двигатель «Мустанга». Немного погодя звук его растворился в шуме ветра.

Но как мне было легко на душе, как легко, и я уже ни о чём не думал, как и не сожалел о принятом непростом решении. Матадор удалился, так и не одержав победы, а бык внутри меня издох сам собой. Завтра я узнаю, сработал ли план и стали ли мои приятели богаче на миллион долларов.

Ни хроники в криминальных новостях, ни шума в городе, и снова лёд октябрьского вечера с мерзким жёлтым светом фонарей.

– Саша, ты дома? – услышал я в трубку голос Нестерова.

– Дома, приезжай, – коротко и тихо бросил я, поняв по его тону, что что-то случилось.

– Позвони в милицию, заяви о пропаже машины, – и повесил трубку.

– Кто звонил? – поинтересовалась Юля.

– Дима, – видимо на лице моём отпечаталась озабоченность, потому что она спросила:

– Что-нибудь случилось?

– Да нет, ничего, – пожал я одним плечом. – Сейчас заедет.

– Мм, – произнесла Юля и скрылась в другой комнате.

Через пару минут Дима сидел в одном из моих продавленных кресел и, глядя в пол, короткими фразами излагал то, что с ними случилось, но перед тем он вернул ключи от «Мустанга», чтобы у ментов не возникло подозрения в подвохе. «Хорошо, что я не пошёл», – мелькнуло у меня в голове. Неважно, подлой была эта мысль или нет, но чувствовал я себя сейчас, явно, много лучше моего друга.

– Что случилось? – спросил я.

– А как ты думаешь? – пытаясь спрятать боль, которая выплывала на его лицо откуда-то изнутри, ответил вопросом на вопрос Дима.

Я не стал умничать и упрекать его в случившемся, напоминая о моём вчерашнем предложении не ходить на дело.

– Думаю, всё плохо, – сказал я.

– Ещё хуже, – засмеялся своей шутке, морщась, гость.

– Не тяни, Дим, – почти приказал я ему.

– Андрей убит. Прямо на месте шлёпнули нашего музыканта. Так что не запишет он свой диск уже никогда.

– А Джон? – спросил я, догадываясь, что и Джон уже, видимо, никогда не поможет своей матери.

– Джон? – переспросил Дима, как будто обдумывая тщательно мой вопрос. – Джона я добил. – Он посмотрел мне в глаза. Просто так посмотрел, без пошлой трагедийности.

Я молчал, вопрос «зачем он это сделал» отпадал сам собой; просто так Нестеров не стал бы добивать друга, видимо тот был уже при смерти и мог рассказать всё или ментам, или тем серьёзным людям, у которых мы хотели отнять их миллион.

Он снова поморщился, на этот раз сильно, и я понял, в чём дело.

– Зацепило? – спросил я.

– Есть немного, – улыбнулся Дима, и теперь боль, уже не сдерживаемая им, исказила его улыбку. – Мне надо уходить. Вызывай ментов. Вот, – протянул он мне солидный по размеру мешочек, который меня ничуть не обрадовал. Я понял: никакого миллиона долларов, а вместо него… Я усмехнулся и, несколько помедлив, взял этот чёртов кисет. Какая лажа – это равносильно, что пятикласснику взять кейс с несколькими килограммами героина. И куда теперь с этим мешочком Санта-Клауса, с этим новогодним подарком в начале октября?

– Здесь бриллианты, – подтвердил мою невесёлую догадку друг. – Полагаю, на очень большую сумму. Видимо, как раз на миллион, или что-то около этого.

– Я не разбираюсь в этом, – ответил я, держа в руке богатство и, как ни странно, не имея к нему никакого интереса.