Екатерина Великая в любви и супружестве - Николай Шахмагонов

Но об этом и о непрестанной борьбе этих сил в свое время, а пока вернемся к таинственным и отважным путешественницам.

Старшей из двух принцесс – Иоганне Елизавете – Россия была близка уж тем, что ее старший брат Карл был в 1726 году императрицей Екатериной I объявлен женихом великой княгини Елизаветы Петровны. В тот год 15-летняя Иоганна сама была выдана замуж за 37-летнего прусского генерала князя Христиана Августа Ангальт-Дорнбургского и поселилась в Штеттине. Там она ожидала радостного известия о бракосочетании брата Карла с Елизаветой Петровной. Но весть пришла горькая: в канун свадьбы в Петербурге внезапно умер брат Карл.

Горе Иоганны разделила несостоявшаяся невеста великая княгиня Елизавета Петровна, которой совсем не сладко стало при дворе после смерти императрицы-матери, а затем и сменившего ее на престоле совсем еще юного Петра II Алексеевича. Императрица Анна Иоанновна не жаловала свою двоюродную сестру Елизавету.

Видимо, та теплая, добрая переписка сыграла определенную роль и в выборе императрицей Елизаветой Петровной невесты для наследника престола великого князя Петра Федоровича.

Но не только этим принцессе Иоганне была хоть и заочно, но близка Россия. Не могла она забыть встречу в Париже со статным русским красавцем Иваном Бецким…

Это случилось, когда восемнадцатилетняя Иоганна жила в Париже. Там и был ей представлен внебрачный сын влиятельного русского князя Трубецкого Иван Иванович Бецкой, в то время путешествующий по Европе после неудачного прохождения курса военных наук в Дании.

Родился Иван Иванович в Стокгольме 3 февраля 1704 года. В то время его отец Иван Юрьевич Трубецкой находился в шведском плену. Впрочем, плен в те времена заметно отличался от того, что мы видим во времена нынешние. Трубецкой не только сумел стать разведчиком, говоря языком нынешним, резидентом русской разведки, но и водил знакомства с представительницами прекрасного пола. К примеру, был в весьма теплых отношениях с баронессой Вреде, представительницей известного в Швеции баронского рода, известного с середины XI столетия.

Трубецкой, по обычаям того времени, дал внебрачному сыну свою фамилию без первого слога. Так и вступил в сей мир Иван Иванович Бецкой.

Отец стремился дать ему хорошее образование и направил на учебу в Копенгаген, в кадетский корпус. В России в ту пору кадетских корпусов еще не было. Они были образованы в период правления Анны Иоанновны. Выйдя из корпуса, Бецкой служил в Датском кавалерийском полку, но во время одного из учений получил серьезную травму при падении с лошади на марше эскадрона. Известно, что лошади никогда не идут на лежащего на земле человека. Но в строю эскадрона не все могли увернуться и нельзя было избежать беды. Травмы, полученные Бецким, заставили покинуть военную службу.

В знаменитом словаре Брокгауза и Ефрона сообщается:

«Выйдя в отставку, он (Бецкой И.И. – Н.Ш.) путешествовал по Европе и, между прочим, в Париже был представлен герцогине Ангальт-Цербстской – Иоганне – Елисавете (матери императрицы Екатерины II), которая и в то время, и впоследствии относилась к нему очень милостиво…»

Не об этом ли знакомстве и не о своем ли «очень милостивом» отношении к сыну знаменитого русского фельдмаршала вспоминала по дороге в Петербург принцесса Иоганна?

Только ей одной в Пруссии и только одному Ивану Ивановичу Бецкому в России было известно, что скрывается под этим милостивым отношением, на которое спустя более чем столетие было указано создателями Словаря.

Что осталось в прошлом у принцессы Иоганны? Жизнь вдали от светских развлечений в захолустном прусском городишке с мужем, который на целых 22 года старше? И лишь короткая вспышка парижских радостей, а потом срочное возвращение в Штеттин, тяжелые роды – некоторые биографы упоминают, что будущая императрица Екатерина родилась семимесячной, – и долгое, почти полуторогодовалое лечение после этих родов.

И вдруг приглашение в Россию! Приглашение, присланное самой Императрицей Российской Елизаветой Петровной, которую можно было считать подругой, пусть заочной подругой по переписке, но все же именно подругой – близким человеком, ведь когда-то их связали общее горе, общая скорбь по ушедшему брату Иоганны и жениху Елизаветы…

Принцесса Иоганна ехала с большими надеждами на перемену в ее доселе скучной и однообразной жизни.

А что же сама виновница этого путешествия? О чем могла думать она, глядя на пугающие с непривычки и одновременно завораживающие поля, луга, скованные льдом реки и озера, темнеющие вековые леса?

Того, что было в Штеттине, прусской принцессе не жалко. Она спокойно оставила небольшой прусский городишко, чтобы окунуться в необозримые русские просторы и в пучину столь еще, по мнению родителей, изменчивую и непостоянную русскую действительность.

Что ожидало ее в Пруссии? Довольно скучная, как и у ее матери, жизнь.

О младенчестве и отрочестве будущей Российской Государыни известно не так уж много. Причина ясна: кто мог предугадать столь великое ее будущее? Известный биограф императрицы А. Г. Брикнер указывал в монографии:

«Императрица Екатерина в позднейшее время охотно вспоминала и в шутливом тоне говорила о той сравнительно скромной обстановке, при которой она, бывшая принцесса Ангальт-Цербстская Софья Фредерика Августа, родилась (21 апреля ст. ст., или 2 мая н. ст., 1729 года) и выросла в Штеттине, как дочь губернатора этого города, принца Христиана Августа и принцессы Иоаганны Елизаветы, происходившей из Голштинского дома и бывшей, таким образом, в довольно близком родстве с Великим Князем Петром Федоровичем».

В 1776 году, касаясь своего детства, императрица Екатерина Вторая писала барону Гримму, собиравшемуся посетить Штеттин:

«…я родилась в доме Грейфенгейма, в Мариинском приходе… жила и воспитывалась в угловой части замка и занимала наверху три комнаты со сводами, возле церкви, что в углу. Колокольня была возле моей спальни. Там учила меня мамзель Кардель и делал мне испытания г. Вагнер. Через весь этот флигель по два или три раза в день я ходила, подпрыгивая, к матушке, жившей на другом конце…»

А далее в шутку прибавила:

«…может быть, Вы полагаете, что местность что-нибудь значит и имеет влияние на произведение сносных императриц».

В другом письме она продолжила шутку:

«Вы увидите, что со временем станут ездить в Штеттин на ловлю принцесс, и в этом городе появятся караваны посланников, которые будут там собираться, как за Шпицбергеном китоловы».

Этими шутками Екатерина хотела, очевидно, подчеркнуть совершенную необычайность превращения принцессы из обедневшего рода сначала в великую княгиню, а затем и в императрицу России. Но в словах ее ощущается гордость за то, что она сумела сделать в России, чувствуется уверенность в том, что не слишком ошибались на новой ее родине те, кто предлагал ей дать высокое имя Матери Отечества.

Но что же послужило причиной столь неожиданного вызова в Россию незнатной прусской принцессы? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо хотя бы в общих чертах познакомиться с тем, что происходило в ту эпоху в самой России.

Династическая линия Романовых с конца XVII века и вплоть до восшествия на престол Екатерины Великой была весьма слабой и непрочной. Старший сын Петра I, царевич Алексей Петрович, был, как известно, умерщвлен. Сын Петра I от Марты Самуиловны Скавронской (будущей Екатерины I) умер в младенчестве. Сын казненного царевича Алексея Петровича, ставший в юные лета императором Петром II, умер, а по некоторым данным, был отравлен. Детей у него не было по младости лет. Даже женить юного императора не успели.

Род Романовых по мужской линии пресекся, и в 1730 году Верховный тайный совет остановил свой выбор на Анне Иоанновне, дочери Иоанна, старшего брата Петра, выданной еще в 1710 году за герцога Курляндского и вскоре овдовевшей. Анна Иоанновна правила с 1730 по 1740 год, и это царствование оставило по себе тяжелые воспоминания. После ее смерти оседлавшие Россию во времена «бироновщины» иноземцы возвели на престол младенца Иоанна Антоновича при регентстве его матери, Анны Леопольдовны, которая была дочерью герцога Мекленбург-Шверинского и племянницы Петра I Екатерины Иоанновны. Все это было сделано в обход законных прав дочери Петра Первого Елизаветы Петровны.

Наконец, русской гвардии надоела вся эта дворцовая кутерьма иноземцев, и 25 ноября 1741 года, разогнав неметчину, гвардейцы возвели на престол Елизавету Петровну.

Императрица Елизавета Петровна, насмотревшаяся на возню вокруг престола недостойной уважения своры алчных претендентов, стала искать возможность укрепить династическую линию. Но, увы, ей удалось найти лишь сына гольштейн-готторпского герцога Карла Фридриха и Анны Петровны, дочери Петра I от Марты Самуиловны Скавронской, который был наречен сложным для понимания в России именем Карл Петр Ульрих. С одной стороны, он был внуком Петра I, а один внук – император Петр II – уже правил в России с 1727 по 1730 год. Почему же не стать императором второму внуку? Но, с другой стороны, претендент на престол, выбранный Елизаветой Петровной, ее саму привел в шок…