Лодка в протоке - Галина Васильевна Черноголовина

сая кулаками и каким-то чудом удерживаясь на осине.—Бросай ещё! Раз, два, три! — командовал он, и снова с самолёта, сделавшего круг, падали тюки на середину брезента, и снова радостно вопили мальчишки. ,

Но на третьем круге лётчик как-то не рассчитал, а может быть, тюк отнесло внезапным порывом ветра к дороге и ударило о телеграфный столб. Тюк рассыпался. Толстая бумажная оболочка повисла на проводах, а голубые, белые, розовые письма подхватил ветер и, словно обрадовавшись, что они такие лёгкие, понёс их над улицей, которая шла вдоль реки от стадиона через всё село.

Как по команде, ребята посыпались с деревьев, с забора, даже со школьной крыши и помчались вдогонку за письмами.

Самолёт сбросил ещё пару тюков, сокрушённо покачал крыльями и скрылся за сопками — полетел к другим таёжным посёлкам.

Письма кружились в воздухе; те, что потяжелее, падали, за ними бросались ребята, барахтались в снегу, отталкивали друг друга и потом с гордостью вручали письма тёте Клаве — почтальону; несмотря на свою полноту, она тоже резво бежала с сумкой вдогонку за письмами.

Один большой голубой конверт никак не хотел упасть. Похоже было, что его подхватила какая-то воздушная струя и несла всё дальше и дальше, в то время как другие письма уже упали.

За конвертом гнались сразу пятеро ребят. Бульдозер успел за день расчистить все улицы, бежать по гладкой дороге среди голубоватых сугробов было весело и легко. Впереди летела Надейка в распахнутой белой шубке. Толстые чёрные косы били по спине. За ней мчались Ромка и Женя. Следом, хлябая большими, не по росту, валенками, бежала Нюся; платок у неё сбился на затылок, косичка расплелась окончательно, и белёсые волосы развевались на ветру.

Сзади всех топал Нюсин брат, Ваня Трактор. Он мог бы побежать и быстрее и всех обогнать, но считал это ниже своего достоинства. Ваня был старше всех, а учился в одном классе с сестрой не по своей вине: родители долго жили на отшибе, на лесопункте, где не было школы, а в интернат Ваню мать отпускать не хотела. Но подросла и Нюся, и ещё пятеро малышей один за другим должны были пойти в школу, и пришлось Кириллу Стрижко, рыбаку и охотнику, всё же перевезти семью в Кедрово. Здесь промхоз построил для него хороший дом, и теперь, пропадая всю зиму на охоте в тайге, Кирилл был спокоен за семью.

— Падает! Падает! — тоненьким голосом закричала Нюся.— Смотрите, куда упадёт!

Письмо скользнуло по крыше большого бревенчатого дома, уже очищенной от снега рачительным хозяином, и упало во двор.

— К Мирошнику! — всплеснула руками Надей-ка.— А его, наверно, и дома нет!

Ребята растерянно остановились перед глухими тесовыми воротами. В ворота была врезана калитка с массивным железным кольцом. От калитки к дороге вела широкая, ровная, как по линейке расчищенная дорожка. На утренней пороше выделялись большие, рубчатые, как у машины, следы: пром-хозовский конюх Мирошник возил воду в столовую, в магазины, в контору и, чтобы ноги не промокали, подшил валенки пластами автомобильных шин..

Рубчатые следы перекрывались лыжными, выходившими на дорогу. Надейка жила напротив Ми-рошника, Ромка Шурыгин — рядом, Стрижко — тоже рядом, только с другой стороны. Ребята знали обычай и повадки соседа. По селу искать его сейчас нечего. Он затемно навозил воды, а сейчас отправился на лыжах в лес, проверять кулёмки и капканы, поставленные на зверя ещё до пурги.

А жена Мирошника тоже ещё до пурги уехала в город на попутном грузовике — торговать клюквой и кедровыми орехами. Выбрала время, пока корова не доится. Уехала и закуковала: теперь ждёт, когда дорогу расчистят.

Заходить же без хозяев было опасно: через весь двор бегал огромный цепной пёс Гром. За плотным забором Грома не было видно, только по ржавой проволоке быстро ездила толстая железная скоба — туда-сюда, туда-сюда.

Надейка заглянула в прорезь, через которую кольцо соединялось со щеколдой, и поразилась: Гром, лохматый рыжий пёс, похожий на медведя, вёл себя как последний глупый щенок. Громыхая

цепью, он носился по двору и таскал в зуоах тот самый голубой конверт!

Видимо, пёс решил, что эта бумажка с незнакомым запахом свалилась с неба специально для его, Громовохц забавы; он то трепал письмо, то бросал на снег и ложился сам, прикрывая конверт обеими лапами. Удивительно, что конверт ещё оставался конвертом: видно, из прочной бумаги был склеен.

— Г ром, что ты делаешь? — вскрикнула На-дейка.

Пёс вздрогнул, выронил из зубов письмо и метнулся к калитке. Надейка невольно отшатнулась, увидев прямо перед прорезью страшную, оскаленную пасть. Гром лаял яростно, хрипло, он конфузился, что его застали за таким легкомысленным занятием, и теперь старался доказать, какой он свирепый.

Подошла почтальонша тётя Клава.

— Ой, деткн, я туда не пойду! — сказала она.— Меня уже пять раз по селу собаки кусали, чтоб ещё эта сатана цапнула...

— А как же письмо, тётя Клава?

— Письмо? Ну что письмо? Не съест же он его! Хозяин вернётся, тогда и зайду.

Л.

Тётя Клава ушла, а ребята всё топтались возле Мирошниковой калитки. Ромка сбегал домой, принёс большой шест. Ваня Трактор подсадил его па забор, и Ромка попытался шестом подвинуть письмо к калитке. Но Гром ухватил шест зубами и с такой яростью и силой рванул его, что, держи Ромка шест покрепче, он и сам бы свалился во двор к Мирошни-ку. Но упал только шест, а Ромка сполз к испуганным друзьям.

— И впрямь сатана!—сказал Ваня.— Злой, как сам Мирошник. Я летом перемёт поставил на Кривой протоке, а там, оказывается, он всегда ставил. Так он мне всю снасть порвал. А ругался как!

— Кто, Гром ругался? — спросил Женька, который никогда не упускал случая съехидничать.

— Да нет, не Гром,— пояснил Ваня.— Гром на цепи, он на реку не бегает. Сам Мирошннк ругался.

— Хоть бы Мирошничиха была дома,— вздохнула Нюся.— А то сидит в городе...

— И чего её на самолёте не привезли! — подхватил Женька.— Спустили бы на парашюте прямо во двор, как вот это письмо.

Все расхохотались, представив, как костлявая Мирошничиха, обвешанная мешками и корзинками, плавно спускается с парашютом на крышу собственного дома, а потом съезжает вниз.

— Что бы тогда Гром делал! — задыхалась от смеха Надейка.— С перепугу в конуру залез бы, наверно!—И тут же хлопнула себя по лбу:—Ура! Придумала!

— Что придумала? Что? — бросилась к ней Нюся.

—