Маленькие путешествия - Павел Рупасов

Покупайте мармелади-ик!

И снова ээх!!!

Вот красота была.

Я чуть было счастливым не стал.

Теперь жалею».

А вечерами, когда плотная тьма окутает город, на базаре под фонарями идет торговля тем, что пользуется спросом у гуляющего народца. И бабушки знают всю конъюнктуру рынка. Вот где нет проблемы возраста и проблемы отцов и детей, а все потому что – взаимное понимание.

А в междуящичном пространстве киосков прячутся настоящие бармалеи и пираты. Однажды, когда в городе погас свет, а я с товарищем и с велосипедом шел по галерее базара между бабушками с пивом, из тьмы, мрачнея под луной, во всем черном на нас насунулся короткий и широченный Тролль. Его материализовала и родила возле меня тьма, с золотыми цепями на черной бочке грудной клетки. Собачьи Цепи, с католическими непомерными крестами на животе, огромными звеньями блестели зловещим желтым светом, как зубы, вырванные у местного дракона. Рожденный ползать до пояса из тьмы имел голову как блин, всю в лунных кратерах, без шеи и волос, без носа и ушей, с голосом как у спившегося пивовара, и он мне сообщил: беззвучно-сорванно, на ультразвуке закипающего самовара:

– Хуа ахэ вылысыпедах! АТСЕДАВА!

– Иззвиинннитте?

– Экх Хэ кхм, Уха ха отсудава!!

– Но, эээ, я же, вроде, Вам не наступил нна ногу?

– Пшл! рры хм аты сычас всуобойму в хм выпушу эррУэррГэнч!

– ???

– Дхавай! Дхавхай! Иди, – вывел меня из паралича его невидимый спутник.

И мы пошли с моим товарищем, впечатленные виденным миражом, всей его случившейся острой театральной опасностью.

Шахерезада! Тысяча и одна ночь, восточный феодосийский базар!

Осень на новороссийском рейде

Пассажиры держатся за леера. Многоэтажные здания на крутых берегах, как крабы, сползают к морю. Восемь цементных заводов с высоты потухших труб заглядывают на свои отражения в воде. Вырвавшиеся из прошлой необходимости попали в нынешнюю.

Тяга плыть и тоска по берегам. Корабли у одних, берега у других. Значит, есть смысл плыть. Все выходит из границ и возвращается в границы.

Желтый осенний стих. Желтая история, потом оранжевая. Истории разные, но цвета – любимые. Горизонт полон прекрасных вещей, они прорисованы с точностью греческой лоции. Нет ничего более важного, чем что-либо еще.

Реновация в ритме ценностей XIX века

Мир уходящий. Мы ценим память предков, сохраняем старые фотографии, всматриваемся в лица людей смотрящих в нас из времен первой и черно-белой фотографии. Из любви к старине мы создаем новые термины публицистические, градозащитные, поэтические, искусствоведческие – свидетели эпохи, небесные линии старинных застроек…

Художники городского пейзажа – всегда хранители небесной линии наших городов. Бесконечны ряды сохраненного в их работах архитектурного наследия. Так, как мы сегодня можем видеть архитектуру наших городов, завтра уже не будет. Города меняют свой облик, страдают и исторические застройки. Старинная архитектура с теплом и бесконечным разговором солнца и тени в окошках и колоннах, на крышах и площадях позволяет не торопиться, забывая время быстрых скоростей. Каждый человек всю жизнь ищет «эту свою линию горизонта», едет за ней в отпуск, на море, ищет линию гор, эта линия – неотъемлемая часть, отождествляемая с понятием отдыха, воспоминаний и откровений. Рассматривание классической архитектуры, панорам наших городов и милых сердцу мест относится к этому же порядку и разрядности. Улицы наших городов ритмически составляются из окошечек, чередований крыш, труб кварталов. Непрерывность эта длится и составляет музыку города. И иметь ее перед глазами – необходимая часть созерцательной жизни горожанина.

Каждый хранит в памяти свой город, как гарантию вещей, из которых построен его мир, гарантию узнаваемости, стабильности и защиты от вторжения. Это одна из многих обязательных причин, по которой люди сохраняют исторические застройки в своих городах. Улицы наших городов идут, они длятся в наших сердцах, они более всего подобны нотам, являют собой музыку, знакомую с детства. Мы протестуем против вставок в «партитуру» других «композиторов». Сохранение небесной линии, небесной и голубой так понятно всем людям земли, так понятно и так старомодно…

Мы с уважением рассматриваем всякую безделушку в антикварном магазине, прошедшую через годы и века, горнила войн и революций. Но жизнь движется соображениями целесообразности. Целесообразность или экономика командуют на капитанском мостике эволюции, а любовь к старине и отеческим гробам не представлена в штатном расписании корабля. Они лишь маленькое место в сердце каждого из нас – от капитана до трюмного матроса.

Движимые «экономикой» вещей мы ускоряемся. Скорость торговых операций в единицу времени диктует финансовый успех. Это ускорение, это экономическое ускорение, соревновательное проникает во все уголки человеческого мира. Все скобяные и москательные товары теперь не из черного металла, пеньки и лыка, а из синтетики, все, где можно было, заменено на легкие и дешевые сплавы, заменено все вокруг в нашем океане жизни на более и самое легкое, и потому удобное. А сроки службы всех предметов быта и труда сокращаются и стремятся к одноразовости, поэтому их чаще нужно выкидывать, чтобы покупать новые. Обстановка несколько напоминает советских гротескный рассказ 1966 года «Непрочный, непрочный, непрочный мир», где все вещи недорогие, но очень непрочные. А носить их и пользоваться ими закреплено законодательно, до такой степени, что пользование деревянной табуреткой – уже уголовщина…

Человек, сам придумав правила игры, уже не в силах их изменить: не может побить шестеркой туза…

Из общей тенденции развития вещей и взаимоотношений понятно, что реновация наших исторических центров неизбежно попадает в тенденцию «обновим быстро – заработаем много», и, как любое новое, это «быстро и много» придет к жителям исторических центров через разрушение и человеческую боль. Тем более в России, где традиционно вековечно не ценился простой человек. В ходе реновации центра Москвы люди отселены куда подальше. В ходе подобных историй в Петербурге накапливается «охотничий опыт» «на мирных травоядных» собственников жилья, теперь в историческом центре жить опасно, пока на очереди 242 дома Северной Коломны и Голландии. Сколько будет сломано здесь старины, как быстро погибнет «Вишневый сад»?! Как будет создаваться здесь «Золотая элитная миля» и что будет с отселенными людьми, – понятно по прошлому опыту Реновации, о котором принято не говорить и не анализировать в обществе, так быстро движущемся вверх. Туда, где прогресс, за который приходится расплачиваться все более непрочным миром.

Выставка Сейдамета

на набережной города Феодосии в импровизированном шатре

Такая выставка могла возникнуть только в городе романтиков – в Феодосии. Феодосия влюбляется в романтиков, здесь они рождаются, творят свои чудеса и здесь они остаются навсегда. Поэтому полнится здешняя земля вином сказки и летающими людьми.

Таковое вот и строение перед вами, дорогие гости нашего города.

По сказочным законам – чем позже будет произнесено название места, чем дольше оно несет в себе вопрос, тем дольше длится его загадка. И тем дольше длится то впечатление, на которое мы рассчитываем.

– Что это? Что это? Для чего? Зачем?

Все вещи в природе таковы – они непонятно зачем, откуда? Они неизвестно и куда. И тайна сия велика есть.

Для того чтобы мы слышали пение птиц – вот зачем этот вигвам. Для того чтобы видели лица друг друга – вот зачем этот шатер.

Для того чтобы мы задавали вопрос: «Почему нам здесь так хорошо, хотя здесь ничего вроде бы и нет»! Вот для чего. Чтобы сказка нашего детства шевельнулась в нас и заспанно потянула ручонками…

Чтобы приснились ночью ворота кипчакского становища с лошадиными черепами на столбах и ветер бархатной ночи принес нам ответ: для чего она – ночь так прекрасна!

Для чего это все.

Я ни за что никому не скажу – для чего.

А вдруг эту прекрасную весть разнесут по всему свету быстрые птицы, которыми полно небо? Тогда придут сильные ветры, и будут срывать обитель, и трепать ее, пока не унесут в море.

Тайна и ответ, для чего же это этим чудакам понадобилось, ищутся в сердце своем.

Для того чтобы мы как в детстве спрашивали:

– Ой, а что это? А для чего? А-а-а, п-почему здесь кресло?

И если это происходит, то мы достигли своей цели.

Вот и ответ.

Это выставка счастливых вопросов и бестолковых ответов.

Это шляпа старика Хемингуэя и гитара его, а кресло это?

А это «Правильное кресло» – чтобы вы больше и не садились в кресла неправильные или пластмассовые.