Серсо - Виктор Славкин

Владимир Иванович. И вообще какое имеет значение, кто из нас кто? Мы приехали на отдых. Я – Володя. А кое для кого мечтаю стать и Вовой…

Ларс. А я бы сразу на «ты». Еще в машине, когда сюда ехали, хотел сказать… Мы же все однолетки.

Паша. Никогда не называй женщину ровесницей. В любом случае это оскорбление.

Надя. Ой, мне уже двадцать шесть, а я такая неумелая!..

Владимир Иванович. Научим!

Надя. Мои ровесники ни черта не знают. А вы, Паша, по дороге, когда нас сюда везли, так интересно рассказывали про этих художников… ну, про этих французских, которые в леса ушли… как их… я названия всегда не запоминаю… Робинзоны?

Паша. Барбизонцы.

Надя. В жизни бы об этом не узнала! Приеду домой, книжку в библиотеке возьму.

Паша. Избегайте, Надя, библиотечных книг. Особенно по искусству. Нельзя о прекрасном читать на засаленной странице.

Надя. Хорошо вам говорить! Сейчас книги где достанешь? Вы искусствовед?

Паша. Отчасти.

Надя. Какой вы многогранный!

Паша. Я искусствовед, натуралист, историк… А вообще я двери обиваю.

Надя. Какие двери?

Паша. Новоселам. «Фирма «Заря» работает не соря!»

Надя. Шутите…

Паша. Какие шутки! Односторонняя обивка – сиреневенькая, с двух сторон – плюс красненькая. Кроме того, у меня своя клиентура. Петушок, я тебе с двух сторон обил?

Петушок (орет). Полная изоляция!

Надя. Разве двадцать пять – сиреневенькая?

Петушок. Трешка, я знаю, зелененькая.

Паша. Трешку не люблю. Нездоровый цвет. Гнилая зелень. У меня рубль – потом сразу пятерка.

Надя. А как же… барбизонцы?

Паша. Я подарю вам книгу о них. Вы читаете по-французски?

Надя. В школе английский… но очень плохо. «Тейк ит изи энд кип ё смайл».

Паша. Хорошо, попробую на русском достать.

Надя. Не обижайтесь на меня… Я думала, вы искусствовед.

Паша. По образованию я историк, кончил исторический факультет университета. Историю я люблю…

Надя. А двери?

Паша. А двери я… обиваю.

Валюша. Валерка-мастер мне обои год назад клеил. «Хозяйка, – спрашивает, – ты где работаешь?» – «В библиотеке», – говорю. «Сколько тебе дают?» Называю зарплату референта по научной литературе. «Иди лучше ко мне в подручные – как в Париже жить будешь».

Паша подходит к стене, на которой висит отрывной календарь. Резко, один за другим срывает листки. Он как бы ищет среди них нужный ему. И наконец – вот он!

Паша (срывает этот листок). Серые начинают и выигрывают – кто сказал? (Бросает листок на пол.)

Петушок (поднимает листок). «24 декабря 1982 года». Бедная бабушка!..

Паша. Дело не в деньгах. Хотя и в них тоже.

Валюша (глядя на календарь). Новый год через неделю… На Елисейских полях елка.

Паша. После университета пришлось поработать в одном институте. Поработал, поработал, походил по коридорам, за столом посидел, вышел на лестничную площадку покурить. Жизнь веселая, а жить скучно. Обмен неравноценный.

Валюша. А диплом не мешает?

Пауза.

Паша. Я и соскользнул. Сколько здесь комнат? (Выходит.)

Ларс (читает на обороте листка). «Кандидат исторических наук Н. Линдер предлагает решить задачу, привлекшую внимание Луначарского. Белые: король д5, ферзь с4, слон аш2; черные: король ф7. Мат в три хода».

Петушок (резко). Всем хватит! На каждого отдельная комната!

Владимир Иванович. Что касается меня, я не хотел бы бояться, если и по двое. (Выходит.)

Валюша. Девочки – направо, мальчики – налево. (Тоже выходит.)

Паша (возвращается с бутылкой шампанского). Плывут по Нилу три крокодила, два из них зеленые, цвета трех рублей, а один, как пятерка, – синенький. И тут же из лодки в Нил падает путешественник. Один крокодил бросился на путешественника и съел у него из бокового кармана документы, другой кинулся и – схавал все деньги и драгоценности, зашитые в брюки. А третий сказал: «Я в этом не участвую». И съел путешественника.

Надя. Вы философ?

Паша. Я обойщик дверей.

Надя. Не обижайтесь. Я еще не все понимаю.

Паша. Не обиделся. (Подходит к окну, открывает его и разбивает бутылку о наружную стену дома – пах!)

Пауза.

Ларс (рассматривая листок календаря). Что тут Луначарского привлекло?.. Мат в три хода… Мы в два делаем.

Петушок (указывая в окно). Там сад. Плодоносит.

Ларс. Главное в деревьях не плоды, а листья. Без яблок прожить можно, без кислорода – никогда!

Надя. А мне яблоки противопоказаны. У меня от них на шее пятна выступают.

Владимир Иванович. Мы вам с колхозного поля ананасов наворуем.

Паша. Петушок, в сарай машину загнать можно? Он твой?

Петушок (неожиданно горячо). Он – твой!

Паша. В каком смысле?

Петушок. В смысле, конечно, загоняй.

Паша выходит.

Владимир Иванович (Наде). Не хотите выбрать комнату?

Надя. Ой, я на все согласна.

Владимир Иванович. Не говорите так. Я могу потерять к вам интерес.

Надя. Почему?

Валюша. Ты, Надя, не знаешь мужчин.

Надя. Как интересно!..

Владимир Иванович (протягивая Наде руку). Держите меня крепче – лестница крутая. Если упадем, то вместе.

Они поднимаются на антресоли.

Валюша (срывая оставшиеся листки календаря). Двадцать пятое, двадцать шестое, двадцать седьмое, двадцать восьмое, двадцать девятое, тридцатое… Се ту!

Ларс. Соблюдать правила уличного движения человек должен не для порядка, а для себя сам. Этим он не закрепощается, наоборот – освобождается. При переходе улицы на зеленый свет вы, может, будете сочинять стихи, решать совсем математические задачи, любить вот женщину… Ваш организм с вами. Он свободен – зеленый свет! А если вы идете весь на красный, все ваши силы, способности, талант внутри – все уходит на то, чтобы на вас не наехали. Даже если в этот момент вы думаете в голове совсем о другом, организм занят своим самосохранением, мысль ваша не полноценна… Какой смысл?! (Быстро выходит из дома.)

Пауза.

Валюша. Что ты задумал?

Петушок. Ничего, Валюша.

Валюша. Я же вижу. Вон ты бледный весь. Зачем ты собрал этот маскарад? Кто они тебе?

Петушок. То же, что и ты.

Валюша. Ах, Петушок, Петушок, прелесть ты моя, молью траченная. Тихонький, нежненький, а женщину умеешь уколоть. Значит, тебе все равно – я или этот шабашник-барбизонец?

Петушок. Паша – любопытный тип. Нестандартный. Ломовые деньги зарабатывает, пускает их на книги, картины… У него дома – музей. Табакерка Бестужева-Марлинского.

Валюша. Когда ты вчера позвонил, я чуть не ослепла. Пятнадцать лет прошло.

Петушок. Одиннадцать.

Валюша. Когда я была молодая, мне требовался год, чтобы полюбить, и год, чтобы разлюбить. Год я тебя разлюбливала… А ты помнишь, как ты мне сказал тогда? «Не вижу перспективы наших отношений». Надо же слово такое придумать: «перспектива».

Петушок. Я потом пошел и напился.

Валюша. Ты поступил как настоящий друг.

Петушок. Значит, с тех пор ты меня… вообще… совершенно… никак?..

Валюша. Чуть-чуть. Иногда и слегка. Посмотрите на нашего Петюнчика – губки надул.

Петушок. Я учился в техническом вузе, слово «перспектива» подвернулось. От волнения.

Валюша. Ах, он волновался, бедняжка!.. А я-то, тетя Мотя толстокожая, трубку бросила… А должна была успокоить: «Ты только не волнуйся, Петушок, не напрягайся, береги свое бледное тельце». Так поступают настоящие женщины?

Петушок. Прекрати!

Валюша. Ты летом никогда не носил рубашки с коротким рукавом, боялся, что все увидят, какие у тебя тоненькие, беленькие ручки. Две плеточки по бокам.

Петушок. Хватит!

Валюша. Шаловливые ручонки.

Петушок. Замолчи!

Валюша. Да ладно. Я потом от мужиков наслушалась разного. Твоя «перспектива» была еще ничего.

Пауза.

Петушок. Рубашки с короткими рукавами я и сейчас не люблю.