Америка... Живут же люди! - Николай Злобин

Кто-то, конечно, скажет, что мое видение Америки неполное, что я не упомянул в книге о каких-то важных для понимания американцев вещах, например об индейцах, профсоюзах или долгожителях. Это естественно – речь идет об огромной стране с очень разнообразным населением, а объем книги ограничен. Кто-то, без сомнения, обвинит меня в субъективности. Но я лишь надеюсь, что книга поможет разрушить чьи-то стереотипы и штампы, поможет вам понять замечательных людей, которые населяют эту большую и прекрасную страну, и посмотреть на Америку по-новому – отчасти моими глазами, через мой опыт россиянина, который неожиданно для себя оказался там, хотя никогда к этому не стремился, не готовился и не планировал себе такой жизненный путь. В любом случае мне хотелось бы ждать от читателей открытости к информации и толерантности.

Приведу личный пример. Через несколько месяцев после приезда в США я должен был выступать с лекцией в Центре Вудро Вильсона в Вашингтоне. Язык я тогда знал еще очень плохо и что именно говорил по-английски, сам не понимал. Логика речи у меня была чисто русская, в разговоре периодически проскакивали русские слова, поскольку я пытался говорить громко, уверенно и быстро. У меня был помощник, который вместе со мной готовил английский текст выступления, но все равно это было ужасно. Но когда наконец я, полный стыда, решился поднять глаза на аудиторию, то увидел, что люди за мной что-то старательно записывают. Это был настоящий шок. Что они записывали, я до сих пор не пойму – так я в тот момент волновался. Тогда-то я и открыл для себя знаменитую американскую толерантность: никто и никогда не попрекал меня моим ужасным в те годы английским. Напротив, абсолютно все старались помочь.

В Америке нет государственного языка. Знать английский не обязательно, но желательно, чтобы не попадать впросак. Вскоре меня пригласили на CNN. Вместе со мной в студии сидел еще один гость – крупный американский политолог и дипломат, чье имя хорошо известно в России. Мы рассуждали о распаде СССР – это был конец 1991 г. Тут мне нужно было сказать фразу о новых независимых государствах, которые появились в результате распада, и я решил употребить слово constellation – «созвездие», имея в виду эти государства. Действительно, почему бы не выпендриться и не произнести красивое длинное и умное слово, которое я помнил? И почему бы не блеснуть знанием английского на фоне тех примитивных слов, которыми я пользовался большую часть передачи? После лекции в Центре Вудро Вильсона мне было море по колено!

Однако в прямом эфире я произнес совсем другое слово. Не знаю, откуда оно взялось у меня в голове, потому что его значение было мне попросту неизвестно. Тут, видимо, соединилось то, что я его где-то слышал, и то, что оно было похоже на слово, которое я хотел употребить. Я сказал constipation, то есть «запор» – в медицинском смысле, – и раза три повторил это слово в программе, уверенно глядя в лицо американцу, у которого от титанических попыток сдержать смех выступили слезы на глазах. Я понял, что говорю что-то не так, когда телеоператоры стали сползать от смеха на пол у своих камер.

Сегодня можно, наверное, придать глубокий политический смысл моей ошибке, выдать ее за предвидение будущей ситуации в СНГ, но, пожалуй, в тот момент состоялось еще одно мое открытие Америки, на сей раз языковое. Жизнь может жестоко подшутить над тобой, если ты не знаешь толком предмет разговора, но хочешь произвести впечатление и говоришь бодро и уверенно. Должен признаться, что мне надоело слышать в России «бодрые и уверенные» речи об Америке, особенно от людей, которые здесь никогда не жили, а в лучшем случае бывали проездом. Поэтому я и написал эту книгу.

Глава 1

Америка – плавильный котел

Что надо знать об Америке в первую очередь

Задумывались ли вы когда-нибудь о том, что словосочетание «Соединенные Штаты Америки» – не совсем правильный перевод названия этой страны на русский язык? Тринадцать американских колоний, объявивших 4 июля 1776 г. о выходе из-под власти британской короны, не были единым государством. Более того, создавались они в разное время и разными силами – от Вирджинии, которая была основана в 1607 г. Лондонской компанией, до Джорджии, начало которой положила подписанная в 1732 г. хартия короля Георга II. Однако после провозглашения независимости тринадцать колоний решили объединиться. Их союз получил простое и незамысловатое название United States of America – то есть Соединенные Государства Америки. В действительности именно это и произошло: возникла конфедерация новых независимых государств.

Если сравнивать с современными аналогами, вновь образованный союз бывших британских колоний немного напоминал, с одной стороны, СНГ, созданный на развалинах СССР, а с другой – ЕС, ныне мучительно переживающий интеграцию. Со временем в состав США, помимо тринадцати изначально образовавших союз государств, вошли еще тридцать семь государств и территорий и один федеральный округ. По прошествии десятилетий вектор государственного образования сместился в сторону большей федеративности, и сегодня страна представляет собой скорее федерацию, нежели конфедерацию.

С лингвистической точки зрения название США на русском языке не поменялось, хотя с содержательной значительно эволюционировало. И это лишь маленький пример неточности. Однако элементарное незнание сути внутреннего устройства Америки ведет к гораздо большим ошибкам – к непониманию логики американского политического и бытового мышления, ежедневного поведения, психологии и системы ценностей, непониманию исторического, этнического, религиозного и социального самоощущения простых американцев.

Итак, нынешние США – это конституционная республика, постепенно укрепляющая свои федеративные принципы в ущерб самостоятельности изначально суверенных штатов. Но есть некоторые незыблемые принципы: каждый штат в США имеет собственную судебную, исполнительную и законодательную власть – причем они в значительной степени независимы от федеральных, – свою конституцию, свой бюджет и право собирать собственные налоги, свою полицию, уникальную внутреннюю административную и территориальную структуру и т. д. Кстати, четыре субъекта США – Кентукки, Массачусетс, Вирджиния и Пенсильвания – официально до сих пор называются Содружествами, хотя это уже никак не отличает их от других штатов.

Значительная часть истории США представляет собой постоянный поиск баланса между правами федеральной власти, которую сами штаты и создали для кординации некоторых общих сфер (например, внешней политики или обороны), с одной стороны, и правами отдельных штатов, стремящихся к разумной, но максимальной независимости от федерального центра, с другой. Штаты не забывают, что именно они создали центральную власть, а не наоборот. В отличие от традиционных государств Америка создавалась снизу вверх. Долгое время тут не было того, что называется государством, и каждый городок, каждая ферма или полустанок жили по своим правилам и законам. Некоторые американские города были, по сути, созданы криминальными группами. Винчестер был шерифом, кольт – миротворцем. Лишь потом пришло осознание, что существующие правила и законы надо согласовать и на основе консенсуса и конкуренции сделать общими. Именно здесь лежат корни страстной любви американцев к индивидуальной свободе и сильнейшего скептицизма по отношению к любой власти, особенно центральной.

До сих пор законы конкретного штата, действия его чиновников и решения властей оказывают несравнимо большее влияние на жизнь простого американца, чем любые действия и решения президента страны. Губернатор – самый высокопоставленный чиновник, который избирается жителями штата напрямую, что дает ему независимость от любого хозяина Белого дома, против которого, кстати, данный штат мог проголосовать на президентских выборах. Напомню, что в США губернатора выбирают граждане, а президента страны – штаты. Система выборщиков представляет собой дань конфедеративному началу Америки: если бы ее не было, президента, по сути, избирали бы только четыре самых густонаселенных штата, что неприемлемо для американцев и, как это ни парадоксально, ослабило бы единство страны. Основа государственного устройства США – равенство штатов во всех важнейших вопросах и их сильная, почти конфедеративная независимость от федеральной власти.

Американцы любят закон, но не любят власть. Они ее, если угодно, терпят, поскольку она является механизмом соблюдения закона – но только до тех пор, пока она выполняет эту функцию. Закон в США выше власти и выше человека, но ниже общества, равно как и правительство – ниже общества. Американцы не особенно любят правительства – ни свое, ни чужие, относясь к ним с немалым подозрением и считая неизбежным злом. Они давно уверились, что «самое лучшее правительство – это то, которое правит меньше всего». Трудно найти другую страну, жители которой так иронизировали бы над своими политическими лидерами, постоянно ставя их на место, контролируя каждый шаг и даже унижая.