Игры для взрослых - Фридрих Незнанский

— Ты что, таблетки не принимала? — заорала Барби.

— У меня на них была аллергия, — призналась Надя.

Пришлось сознаться, что она уже месяц, как перестала принимать противозачаточные. Потому что с организмом начало происходить черт-те что — кружилась голова, временами наступал озноб, и она боялась, что клиенты заметят ее состояние.

— Ну и дура! — заключила Барби.

Непонятно только, что она имела в виду — то, что Надя так реагировала на таблетки или что боялась реакции клиентов. Во всяком случае, сегодня приехал этот супердоктор и только подтвердил опасения Нади. Что теперь будет? — уныло подумала девушка. Если выгонят, она лишится приличного заработка, но обретет свободу. А на фига ей свобода, если опять придется проводить дни и недели в поисках приличной чистой работы? Не идти же на точку, где никакая «мамка» не защитит тебя от опасного клиента. Да и для самолюбия оскорбительно: из таких шикарных условий — на пыльную улицу, как вокзальная шлюха.

Часы показывали семь часов вечера, нужно было готовиться к празднику «Египетские ночи». Сейчас заявится Юлия и приступит к своим обязанностям. Тоже стерва — эта специалистка. Подчеркнуто вежливая, все делает молча, даже не поговоришь с ней. Отвечает немногословно и только по делу. Как-то обронила, что работала гримером на киностудии. Наверное, здесь зашибает такие бабки, что ее вполне устраивает странность нынешней ее профессии: преобразовывать внешность элитных проституток. Хотя какая ей разница? Гримировать актеров для съемок или проституток для дебильных театрализованных спектаклей. Интересно, говорит ли она кому-нибудь, чем занимается? Надя усмехнулась своему дикому предположению конечно же нет, чем тут гордиться? К тому же наверняка хозяева ее предупредили: молчать обо всем, что она видит. А в сущности, что она видит? Только внешнюю сторону борделя — роскошь и красивых девушек, которые всегда улыбаются. А раз улыбаются, значит, довольны своей участью. Невзирая на вежливость, в глубине души она, конечно, презирает своих подопечных и не подозревает, что они настоящие невольницы. Что у них нет выхода.

Надя тут же отогнала печальные мысли и сделала это вовремя. Дверь распахнулась, и зашли Кен и Барби, за их спиной маячила фигура Джима. Он бесстрастно смотрел на Надю поверх голов парочки, и взгляд его почему-то показался девушке опасным. Но задумываться было некогда.

— Значит, так, — рявкнул Кен, и Надя от неожиданности вздрогнула. За все это время, сколько она здесь пробыла, Кен ни разу не повышал голос. Даже все свои гадости он говорил ровным ледяным тоном, за что девушки его особенно не любили. Ни капли эмоций, словно он бесстрастный робот без души и сердца. — Сама знаешь, что подсунула нам подлянку. Будешь работать, пока мы не решим, что с тобой делать. И чтобы ни единым словом, ни единым намеком не показала, что беременна. Поняла? Клиенты ничего не должны знать. Даже догадываться.

— Я так себя и веду, — тихо сказала Надя.

— Молчать! — опять рявкнул Кен. — В общем, расходы за визит доктора вычтем из твоей зарплаты. Поняла?

Надя только кивнула. Нет смысла даже спрашивать, во что ей обойдется визит доктора. Наверняка слупят нехилые бабки. Молчание человека извне стоит дорого. А так называемые медицинские услуги? Даже думать неохота.

Барби с отсутствующим видом стояла рядом с. Кеном и думала о чем-то своем. Даже удивительно, что она не поддержала его, как обычно, своими глупыми высказываниями.

Оба вышли, и тут же зашла Юлия — элегантная, деловая, с таким выражением лица, будто пришла гримировать по крайней мере Джулию Робертс. Только у героини фильма «Красотка» судьба сложилась гораздо счастливее, она была хотя бы свободной пташкой. Надя давно умела владеть собой, и даже печальные мысли не отражались на ее миловидном личике. Тем не менее Юлия неожиданно шепнула, наклоняясь к самому уху Нади, словно по необходимости:

— Все будет хорошо.

Надя даже опешила. Вот те на! Оказывается, железная леди не только в курсе событий борделя, а даже умеет сочувствовать!

Не показывая своего изумления, Надя с благодарностью тихо шепнула:

— Спасибо!

И почувствовала подбадривающее прикосновение теплых пальцев Юлии к своей шее.

2

Катя уютно устроилась на диване и смотрела по телевизору печальную мелодраму, искренне сочувствуя главной героине. Несчастная лежала в кровати и плакала так надрывно, что разрывалось сердце. Катя в очередной раз подумала что лучше уж никакой любви, чем такая — трагическая и безысходная, когда твой любимый то уходит навсегда, то возвращается, обещая любить вечно. И заключив счастивую возлюбленную в объятия, ночь напролет доказывает свою любовь, а утром отваливает окончательно, оставив на память зубную щетку и застиранные носки… На экране поплыли титры, и красивая грустная мелодия зазвучала так пронзительно, что Катя смахнула слезу. «Ничего себе развлеклась, — подумала она огорченно. — Теперь не усну, буду думать про эту горемычную…» Она прошвырнулась по квартире, нагуливая сон, и собралась уже ложиться, как из прихожей тревожно зазвенел домофон.

— Совсем офигели, — возмущенно пробормотала Катя. И добавила: — Алкаши проклятые…

Иногда по ночам в ее квартиру по ошибке звонил хахаль Таньки с третьего этажа. Правда, это бывало не так уж и часто, а когда он умудрялся нализаться до такой степени, ему было все равно, какие кнопки домофона нажимать.

— Не открою! Совсем совесть потерял! — рявкнула она в трубку и с удивлением услышала тоненький девичий голосок, который едва сдерживал рыдание.

— Тетя Катя, это я, Лена…

— Заходи! — нажала на кнопку удивленная Катя.

Ничего себе, часы показывали уже полпервого ночи. Что делает глубокой ночью на улице ее пятнадцатилетняя крестница, дочка сослуживицы Любы Савельевой?

Не дожидаясь, когда девочка позвонит в дверь, Катя повернула ключ в замке, выглянула в коридор и в ужасе уставилась на Лену, которая замерла на пороге, всхлипывая и подвывая, как раненый зверек. Ее истерзанная одежда, синяк под глазом и опухшие от слез глаза говорили сами за себя.

— Господи, что случилось? — Катя метнулась к девочке и прижала ее к себе. Лена разрыдалась на груди у Кати, и та почти втащила ее в квартиру, потому что силы девочки, казалось, иссякли на пороге.

— Пойдем в ванную, я тебя умою. — Катя ласково обняла девочку и повела за собой.

— Тетя Катя, можно я приму душ? — подняла зареванное лицо Лена.

— Сначала расскажи, что случилось. Может, как раз с душем тебе придется погодить.

— Тетя Катя, мне очень надо! — с мольбой проговорила Лена и опять зашлась в плаче.

— Давай я тебе водички дам, — лихорадочно стала вспоминать медицинский работник Катя, чем можно успокоить безутешную девочку, которая подверглась насилию. А в этом она не сомневалась. Но как же так случилось, что Лена ночью оказалась на улице?

Лена пила воду быстрыми глотками, буквально захлебываясь. С трудом Катя добилась от нее более-менее вразумительного объяснения.

Девочка, всхлипывая и запинаясь, рассказала, что возвращалась от подружки Ани Яценко. Мама велела быть дома не позже десяти, а подружки заболтались и опомнились как раз в десять часов. Лена поспешила к автобусной остановке. Когда стояла и ждала автобус — а после десяти он обычно ездит с большим интервалом, — рядом остановилась милицейская машина. В ней сидели два милиционера. Сначала они внимательно посмотрели на нее, переговариваясь о чем-то, затем один из них вышел и грубо спросил, чего это она здесь околачивается. Лена очень удивилась грубому тону милиционера, но ответила, что ждет автобус. «Или клиента?» — спросил мент и нагло смерил ее омерзительным взглядом.

— Я сначала не поняла его, а потом мне стало так стыдно, что он подума!л обо мне, будто я… И говорю ему, что вовсе нет. Мне вообще еще только пятнадцать. Почему он так плохо обо мне подумал? Тогда этот урод и говорит: «А, малолетка, значит… И с таких лет уже подстилаешься? Сейчас в отделение проедем, выясним, были ли у тебя приводы». Схватил меня за руку и потащил к машине. Я сначала вырывалась, потом просила позвонить маме, но он даже не слушал меня. Втащил в машину…

— А люди что? — воскликнула возмущенная Катя.

— Никого не было, как на зло. Он меня затолкал пинками, я даже заплакала. А он говорит: «А когда трахаешься, не плачешь?» И тут… Потом они меня изнаси-и-иловали…

Лена опять зарыдала и успокоить ее никак не удавалось. Катя пришла в отчаянье:

— Леночка, давай маме позвоним. Она же волнуется!

— А как я ей в таком виде покажусь? — еще горше заплакала Лена.

— В любом случае нужно сообщить, что ты у меня.

Катя набрала номер телефона Любы Савельевой и даже не удивилась, что трубку подняли сразу. Конечно, мать тревожилась, да это не то слово — она была в панике.