Ветеран - Любовь Рябикина

— Дай тебе Бог здоровья, Митрич…

Лесник отозвался, складывая опустевшие мешки в стопку:

— И тебе того же…

На рынке после одиннадцати наступило относительное затишье. Из–под навеса вышла толстая тетка. Посмотрела на почти опустевшую телегу и уперев руки в пышные бока, покачала головой:

— Снова ты нам, Митрич, всю торговлю расстроил! Медом у тебя тут все намазано, что ли? Все к тебе бегут! Зачем цену снижаешь? Сколь раз тебе говорить?

Полозов улыбнулся в густые, с проседью, усы. Поправил кепку:

— Так ведь мне стоять некогда и редко езжу. Это вы целые дни тут торчите, примелькались. — Покачал головой: — Где вы только товар берете? Ведь у себя на огороде столько не вырастишь…

Тетка, вместо ответа, предложила, окидывая взглядом пузатый узел:

— Митрич, продавай мне остатки картошки. Все равно ведь ты целый день стоять не станешь. И чего там у тебя еще осталось…

Торговка деловито приподняла рядно, которым были прикрыты остатки товара от солнца и завистливо протянула:

— Лишь корзины… — Взглянула в лицо старика: — Так чего, продашь?

Митрич поинтересовался:

— И почем думаешь покупать?

Тетка хмыкнула:

— Да по той цене, что ты тут торговал!

Старик покачал головой:

— Сама потом набавишь. Ох, креста на тебе нет, Глафира…

Торговка нахально засмеялась, уперев руку в бок:

— А это уж мое дело!

Полозов махнул рукой:

— Покупай! У меня тут еще морковь осталась. Заберешь?

Глафира кивнула, направляясь к своему месту в ряду, чтоб взять тару под овощи. Остальные торговцы, поняв, что опоздали скупить остатки, завистливо наблюдали. Митрич принялся взвешивать оставшийся товар на безмене. Глафира даже не смотрела на весы, кидая в свою корзинку пучки толстенькой оранжевой морковки. Все на рынке давно знали, что старик никогда не обманывает…

Минут через сорок каурая лошадь с телегой подкатила к двухэтажому каменному дому, серевшему кирпичом сквозь густую зеленую листву двух огромных кленов. Здесь стояла тень и жаркое солнце не доставало в глубину двора. С визгом носились между деревьев дети. Кое–кто возился возле большой кучи политого водой песка, строя замки и лепя куличи с помощью маленьких формочек и ведерок.

Из затянутых марлей окон тянулись вкусные ароматы супов, вторых блюд и оладий. Доносились невнятные голоса. Кто–то визгливо ругался на втором этаже. Взрослых во дворе никого не оказалось. Все были заняты делами, предоставив малышей под пригляд старших братьев и сестер.

Пространство возле стены дома с противоположной стороны оказалось сплошь занято грядками. Каждый норовил хоть что–то вырастить для себя сам. Крошечные участочки были разделены между собой низенькими заборчиками, а то и просто колышками. Оттуда доносилось звяканье ведер о бочки. Хозяева носили воду для вечернего полива.

Полозов спрыгнул с телеги, привязав вожжи к низенькому металлическому заборчику, идущему по краю дороги. Погладил коня по голове и шее, попросив:

— Постой, Чубчик! Я тут скоренько…

Широко зашагал к среднему подъезду, держа в руке шитую из лоскутков сумку, чем–то плотно набитую. Лошадь смотрела ему вслед, перебирая удила зубами. Этот двор был ей хорошо знаком…

Митрич, слегка пришаркивая левой ногой, поднялся по вытертой посредине лестнице на второй этаж и прислушался. В квартире стояла тишина. Он решительно нажал на кнопку звонка. Сразу же расслышал торопливые шаги. Дверь распахнулась. На пороге, с испуганным выражением на личике, стояла старшая внучка, Маринка. Девчонка быстро опустила голову, но Митрич успел заметить фиолетово–бардовый синяк на скуле, отчего личико казалось перекошенным. Она удивленно прошептала:

— Дедушка… Ты же…

Отошла в сторонку, пропуская гостя в квартиру. Полозов шагнул в прихожую, отметив, что со времени его появления ничего не изменилось. Прикрыл за собой дверь. Взялся рукой за детский подбородок и приподнял личико. Посмотрев на синяк, скрипнул зубами:

— Опять… Мать где?

Напряженно посмотрел в сторону кухни, но Валентина не вышла. Зато в коридор из детской комнаты выскочила на его голос семилетняя Светка. Увидев, кто пришел, радостно крикнула:

— Дедушка! — Кинулась Митричу на шею и судорожно задышала в ухо, еще раз повторив: — Дедушка…

Чмокнула несколько раз в щеки. Он осторожно прижал к себе худенькое тельце. Погладил по спине натруженной рукой. Отпустив на пол, улыбнулся в усы, глядя на поднятое кверху личико с застывшим на нем ожиданием гостинца:

— Ладно тебе, подлиза! Я тут вам кой–чего вкусное купил. Рассказывайте, что случилось…

Маринка, стоя в сторонке с опущенной головой, сказала:

— Мама на работе. Вчера дядя Коля вмешался…

Митрич уселся на табуретку в коридоре и стащил сапоги, понимая, что вмешательство соседа снизу спасло Валентину от очередного избиения. Иначе она сегодня находилась бы дома, а не дежурила в поликлиннике. Младшая дочь работала медсестрой в процедурном кабинете. Внимательно поглядев на Маринку, прижал на мгновение к себе. Ласково поцеловал в макушку. Прошел в кухню, покачивая головой:

— Та–а–ак! — Обернулся к шагавшим за ним внучкам: — А эта сволочь где?

Девчонки поняли, что речь идет об их отце. Ничуть не удивившись ругательству, дружно выдохнули:

— Не знаем! Он не ночевал…

Старик вздохнул, присаживаясь на стул у окна:

— Ко мне поедете жить?

Старшая девочка села у стола, напомнив движением младшую дочь и заплакала:

— Дедушка, а как же мамина работа? Как мы учиться станем? Светке нынче в школу. Здесь квартира. Папка не захочет ее менять и снова станет говорить, что она его…

Он поманил обоих внучек к себе. Усадил на коленки. По очереди посмотрел обоим в глаза. Заговорил, словно со взрослыми:

— Дела нам и в лесу хватит. Места у меня в доме много. У каждой свой уголок будет, так что крыша над головой есть. Проживем! Насчет учебы — в деревню станете бегать. С синяками да в испуге ходить не гоже! У вас вон и так нервишки–то уже не в порядке. От звонка в дверь испугались. Так чего решаем?

Девчонки кивнули, прижавшись к его широким плечам светлыми головенками. Светка протараторила:

— Я вчерась так испугалась, так испугалась! Папка снова пьяный пришел. Маму ударил в плечо, а Маринка на него кинулась. Папка и ее стукнул! Тут дядя Коля пришел и папку вышвырнул из квартиры…

Митрич понял, что не решился ему сказать при народе Николай и помрачнел. С минуту в кухне стояла тишина. Полозов думал. Скомандовал, решительно ссаживая внучек с колен:

— Ну, вот что! Ты, Светка, беги за матерью. Пусть увольняется с сегодняшнего дня. Так и говори, что я приказал! Доктора еще не ушли, успеет. А мы с Маринкой начнем вещи складывать. Все, хватит! Больше вы тут жить не будете…

Прибежавшая через час Валентина нашла отца в квартире, решительно увязывающим в покрывало ее вещи, ввертывая в платья и юбки посуду из серванта. Весь коридор был уже забит тюками, сумками и мешками. Дочь ошеломленно огляделась в значительно опустевшей комнате, забыв даже поздороваться с отцом. Немного придя в себя, попыталась протестовать:

— Папа, что ты делаешь? Уменя семья…

Митрич топнул ногой, оттащив получившийся узел к остальным. Строго поглядел на Валентину:

— Семья?!? Где ты видишь семью? Ты о девках подумай! Маринке восемь лет, а она уже с синяками стала ходить! Не бывать этому! Поехали!

Дочь заплакала, бессильно опустившись на диван и уткнувшись лицом в его спинку:

— Как жить станем? Ведь девчонки растут…

Отец присел рядом, прижав ее к себе. Словно маленькую, погладил по голове. Заметив настороженные взгляды застывших внучек, сказал:

— О том не твоя забота. Заработаем. Хозяйство и лес прокормят… — Прикрикнул на девчонок: — А вы чего замерли? У нас еще дел непочатый край! Да ехать больше восьми километров…

Маринка и Светка торопливо отвернулись, собирая книги из полки. Митрич вздохнул, целуя дочь в макушку:

— Хватит, Валя, мучиться! Горбатого могила правит. Поехали. Я твою мать никогда пальцем не тронул. Считаю, не по–мужицки это, на бабу с детьми руки распускать. Уж хошь подраться, найди ровню… — Отпустив дочь, поднялся: — Собирайся. Все забирай. Все равно пропьет…

Из окон за сборами с интересом наблюдал народ. Чубчик с телегой подпятился к подъезду. Николай Гордеев, столкнувшийся с Маринкой на лестнице, пришел в квартиру к Савельевым вместе с супругой. Митрич тут же поблагодарил:

— Спасибо, Николай, что Валентину с девчонками избить не дал.

Гордеев махнул рукой:

— Да не на чем! Я рад, что ты их забираешь…

Гордеевы помогли перетаскать вещи вниз. Через час телега была нагружена и тщательно увязана. Взять ключи от квартиры Николай отказался, объяснив: