День независимости. Часть 2 - Игорь Никулин

— Совпадает и дата рождения, и домашний адрес. Единственное различие, указаны серия и номер паспорта советского образца… Поэтому, чтобы мне не пришлось задерживать вашего Сергея по подозрению в совершении теракта и этапировать его в Волгоград, — Кожемякин откровенно блефовал, но блефовал с умом, рассчитывая на успех, — хотелось бы услышать не вранье про утерю, а правду.

Чертков опустил лохматую голову. Костыли, прислоненные к стулу, съехали и с грохотом упали на пол.

— Ничего не знаю, — невнятно пробормотал он. — Паспорт я посеял.

— Дурак! — взвизгнула Анна, окончательно перепугав ребенка. Перекрикивая истошный рев, сама давясь слезами, набросилась на мужа. — Дурак! С тобой не шутки шутят. Говори правду, а то в самом деле закроют. Говори… Ох, дура я, дура… Говорила мама, не сходись с ним… Всю жизнь мою погубил!..

— Иди отсюда! — подскочил на стуле Чертков и взвыл от боли. — Еще посмотреть надо, кто чью…

— Паспорт… — напомнил ему Кожемякин.

— Да заложил я его! Тем летом! С бодуна мучился, денег нет, и никто не занимал. Пришел на толчок к Ревазу и попросил в долг. Он дал бутылку султыги, паспорт в залог забрал. «Чтоб, — говорил, — не бегал потом от меня и помнил о долге».

— Почему не забрал назад?

— А нечего было забирать!.. На приемке железо без документа по нормальной цене не берут. Наскреб мелочь на пустых бутылках, пришел к нему. Паспорта уже нет. Потерял, мол, но ты не переживай. В ментовке враз восстановят. И еще пол-литра выставил, чтобы вину загладить.

Кожемякин задумался, положил паспорт на кухонный стол.

— И заявлять ты не стал. Верная отговорка, на утерю сваливать. А то, что по твоим документам преступники орудуют, тебе наплевать… Живи, копти воздух.

Чертков что-то промямлил вслед, но подполковник его уже не слушал, хлопнув дверью.

Квартиру Васильевых долго искать не пришлось, благо, что хрущевка, в которой они жили, была неподалеку от частных застроек.

Дверь открыла опирающаяся на клюку полуглухая старушка, и Кожемякин ей долго втолковывал, кто он и кого ищет.

Старуха его так и не поняла, слабым голосом позвала во влажный полутемный коридор:

— Галя… наверное к тебе.

Вышла сухая, седеющая женщина и, выслушав, пригласила пройти.

— Вы мать Геннадия? — спросил Кожемякин, оказавшись с ней наедине в комнате.

— Да, — кивнула она. — Остались теперь вдвоем с бабушкой. Доживаем свой век…

Васильева была еще не так стара, как казалась внешне. Возможно, горе с сыном окончательно подорвало ее, возложив на строгое лицо несмываемую печать печали.

— Заранее прошу прощения за возможную бестактность. Отчего умер Геннадий?

— Передозировка… Наркотики стали бичом молодежи. Друзья начали колоться, и он не отставал.

— И он не пробовал лечиться?

— Пытался, да что толку. В наше время не человек формирует общество, а общество человека. Друзья-то прежние; глядя на них, снова втягивался… Может чаю попьете? — спохватившись, предложила она.

— Извините, я всего на минуту. Просто хотелось уточнить кое-какие моменты… Он вещи из дома продавал?

Васильева провела ладонью по глазам, вытирая слезу.

— Продавал, — глотая звуки, выдавила из себя. — Магнитофон унес, потом ковер со стены снял. Все таскал на базар, торгаши скупали за копейки…

— А паспорт?

— Паспорт? — сразу не поняла она. — Паспорт… Не было паспорта… Когда Геночка… — Васильева глубоко вздохнула, словно ей не хватало воздуха, и произнесла с болью, — умер, в морге потребовали его документы. Иначе свидетельство о смерти не выписывали. Всю квартиру перевернула, так и не нашла. Пришлось в милиции брать справку.

— А куда он мог его задевать, не знаете?

Она недоуменно посмотрела в глаза Кожемякину.

— Не знаю, и спросить уже не с кого. На рынок, наверное… Продал, или поменял на наркотики…

«Опять рынок, — мыслил Кожемякин, выйдя из подъезда, — пора наведаться, разворотить осиное гнездо. Да заодно этого Реваза прощупать. Сдается мне, встреча будет не лишней».

После обеда, проигнорировав очередь в приемной, Кожемякин пробился к начальнику районного управления внутренних дел…

— Рынок на Толбухина у меня как бельмо в глазу. Киоски, скупка краденого, наркотики. Рядом пивная. Отсюда драки, поножовщина… На твоего Реваза имеется оперативная информация. Криминальным бизнесом занимается, но так, по мелочи. Пока нет резона браться за него всерьез.

— Разговора с ним по душам не выйдет, — сказал Кожемякин. — Но и время не терпит пустое вранье выслушивать. Как бы его ущучить, чтобы сразу вывести на откровенность?

Полковник милиции задумался:

— Как, говоришь? Могу тебе дать хорошего опера в сопровождающие, только… мне кажется зря. Замкнется, чего доброго, и вообще откажется от сотрудничества. А если… — Он улыбнулся, и задорные искорки сверкнули в его глазах. — У него четыре киосков на рынке. А при желании можно у любого торговца недостатки выявить. Вот что…

Он набрал телефонный номер и коротко приказал в трубку:

— Серова ко мне. Немедленно.

Автопатруль вневедомственной охраны высадил Кожемякина и оперуполномоченного ОБЭПа Серова, не доезжая рынка.

Серов, коренастый малый в буклерованном пиджаке, размашисто шагал к коммерческим киоскам, и на ходу получал последние инструкции подполковника.

— Твоя задача: любыми способами попасть в киоск Реваза и зацепиться хоть за что-нибудь. Ты же специалист…

— Не переживайте. Не первый год в милиции…

Подойдя к крайнему киоску, Серов небрежно сунул в окошко деньги и затребовал пиво.

Продавец ссыпала на тарелку сдачу и подала запотевшую бутылку. Как ни в чем не бывало, оперативник пиво забрал и, подождав, снова склонился к окну.

— Не понял, девушка, а где чек?

Ответом стало гробовое молчание.

— Так где же чек? — грозно вопросил Серов.

— Киоск не работает, — ответил изнутри несмелый женский голос.

Оконце закрылось, и на стекле появилась картонка с коряво выведенной надписью: «Не работает».

— Откройте! — постучал он по стеклу.

Торговка справа, укрывавшаяся от солнца под громадным зонтиком, возмутилась:

— Чего докопался? Иди, пока милицию не вызвали.

Серов и не думал уходить, и, для большего шума, затарабанил кулаками по железной двери киоска.

— Верните деньги, пиво просрочено!..

Шум поднялся нешуточный. Из киосков высовывались встревоженные продавцы. Спешил к нарушителю спокойствия малорослый, кривоногий кавказец в белой рубахе с засученными рукавами.

— Пошел прочь отсюда! — накинулся он на Серова, брызжа слюной.

— Ты хозяин? — не теряя спокойствия, уточнил опер.

— Ну я! Ка…

Кавказец захлебнулся слюной, увидев перед глазами раскрытые красные корочки.

— Приехал, дорогой? Открывай заведение, проверим твой кассовый аппарат.

Реваз сдулся, хотел что-то сказать в оправдание, но Серов его жестко подстегнул:

— Давай скорее!

После раздосадованного пинка в дверь, она открылась. Убрав с пути владельца, оперативник прошел в заставленное ящиками помещение и присвистнул:

— Я так и знал.

Кассовый аппарат без кожуха напоминал разобранный конструктор, а под прилавком, заваленные тряпьем, выглядывали горлышки водочных бутылок.

— Ты действительно, парень, приплыл, — посочувствовал Серов, оборачиваясь к хозяину. — Может объяснишь, что это значит?

Решив, что пришло время появиться на сцене и ему, в киоск протолкнулся Кожемякин. Окатив играющего желваками торговца ледяным взглядом, сухо попросил:

— Попрошу посторонних выйти на улицу. Олег, проследи, чтобы нам не мешали.

Серов понимающе кивнул, взял под локоть продавщицу и вывел на рыночный дворик.

Подполковник прикрыл за собой дверь, отчего в киоске стало темно и сел на стул.

— Паспорт! — потребовал он.

Реваз вытащил из кармана документ. Кожемякин полистал его больше для приличия.

— Что же, гражданин Валоев, вроде в паспорте чин чинарем. Даже прописку местную имеете… Как будем разговаривать? По хорошему, или по плохому?

— Смотря о чем, — процедил Резван.

— Значит, не хочешь по-хорошему, — осудил Кожемякин. — Я так думаю, за нелегальную торговлю спиртным и укрытие доходов по головке тебя не погладят. А, если взяться всерьез, накопать можно — ого-го…

— Кто ты такой? Чего надо? Если решили бабки с меня поиметь, не выйдет. У меня друзья в ГУВД!.. Как твоя фамилия? Считай, в милиции больше не работаешь! Прощайся с погонами…

Горячая южная кровь играла в кавказце; он все более распалялся, и не сразу понял смысл строчек в развернутом удостоверении.

— Так кто меня уволит? Продолжай, чего заткнулся? Назови фамилию. Операцию «чистые руки» МВД проводит до сих пор.