Его невеста (СИ) - Кистяева Марина

— И тишину вокруг.

— Да! Никого, кроме нас, не будет.

* * *

То, что, кроме них двоих, в доме никого не будет, оказалось решающим фактором. Наталья на самом деле устала. Ей не помешало бы перевести дыхание.

Но когда она увидела ожидающий их вертолет, как в американских фильмах, к ней снова вернулась неуверенность.

Не самолет. Вертушка. Среди леса и снега.

— Доминик…

— Я знаю, о чем ты думаешь. Долетим ли мы?

— Да.

— Пилот очень опытный, я с ним постоянно летаю. И, кстати, мне брат первым делом запретил бы полет, угрожай нам метель или сильный ветер. Да и другие не разрешили бы.

Про других Ната ничего не поняла, переспрашивать не стала. Видимо, Доминика имела в виду сотрудников аэропорта, откуда они должны были улететь.

На самом деле то, что происходило с ней, больше напоминало как раз кадр из тех самых фильмов про Аляску. Не могла Ната в реальности приближаться к вертолету, у которого их поджидал пилот в кожаной куртке с мехом и теплой шапке. На улице минус двадцать, тут определенно не до красоты. Даже Ника, что не выходила из квартиры не накрашенной, на этот раз предпочла обойтись без косметики, надела теплые унты и спортивный комбинезон с шапкой-ушанкой. Комбинезон, кстати, был в цвет чемодана — розовый.

А вот Ната зимой мерзла. За три года ношения ее пуховик изрядно истончился и, по-хорошему, давно требовал замены. Вопрос в другом: на что покупать новый?

Стипендии Нате хватало на жизнь, она даже умудрялась каждый месяц откладывать по две тысячи. Мелочь, конечно, но всё же девушку согревала мысль: деньги небольшие, но у неё имеются. Она задумывалась, чтобы потрать часть на одежду. Ника открыто говорила, что ей пора сменить гардероб, иногда навязывала свои вещи. Наташа категорически отказывалась.

— Да я их и не носила!

— Доминикана, нет.

Б этом вопросе Ната оказалась категоричной. Хватало уже и того, что она живет на квартире Ники, плюс та затаривает холодильник.

— На еду мне брат деньги кидает. Поэтому не переживай.

Как не переживать… Ната и так чувствовала себя приживалкой.

Поэтому и старалась, чтобы оценки у Ники были хорошими.

Как только девушки вышли из аэропорта, мороз сразу же набросился на незащищенные участки тела, и Ната поёжилась. Не согрелась ещё. Она по природе своей была мерзлячкой, мать постоянно ворчала на неё, что та мерзнет по поводу и без повода. Ната чувствовала себя без вины виноватой.

Плотнее сжав куртку на горле, Ната последовала за Доминикой.

— О, Виктор Данилович, вы!

— Привет-привет, красавица. Ты сегодня с гостьей?

— Да.

Мужчина-пилот обернулся и посмотрел более пристально на Нату. Та улыбнулась, но через секунду улыбку держать оказалось сложнее.

Это было сложно объяснить. Ната знала, что, несмотря на немодную одежду и отсутствие дорогой косметики на лице, она привлекательна. Даже красивая. Той неприметной, на первый взгляд, красотой. Были в её жизни моменты, когда парни оказывали внимание, пытались зажать в школе или в подворотне. Наташа убегала, отталкивая нерадивых ухажеров. Не до них. Потом ей говорили более взрослые мужчины — те, что приезжали к матери, что она — нераскрытый бутон. Негранёный алмаз. И придет её время.

Наташа шутливо смеялась над собой: значит, будет ждать то самое время, когда «раскроется».

Пока у неё в голове хозяйничала одна лишь учеба. Если она не вытянет сессию, ей элементарно не на что будет жить. Придется забирать документы. И идти работать. А на следующий год снова подавать.

Ната не могла потерять год.

Не имела права.

Поэтому к мужским взглядам Ната относилась равнодушно. Они не трогали её. Ей не до глупостей.

И теперь к взгляду пилота девушка оказалась не готова. Это она поняла дестью секундами позже. Главное, никаких оснований для неприязни не было. Мужчина, как мужчина. Высокий, далеко за сорок. Даже ближе к пятидесяти. Лицо также ничем не примечательное. Скуластое, с квадратным подбородком. Грубое. Некрасивым его назвать было нельзя.

Но смотрел он очень пристально.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

С прищуром.

Который совсем не сочетался с приветливым тоном.

Ната даже моргнула несколько раз, обругав себя. Это от недосыпа ей кажется то, чего на самом деле нет. Девушке захотелось повести плечами, прогнать наваждение. Бывает, что один человек не нравится другому человеку с первого взгляда. Смотришь и понимаешь: не сложится у вас с ним нормального общения. Будете царапаться, кусаться. Так и тут. Наверное, она чем-то не понравилась пилоту.

Ната притихла. Какое ей дело до неприязни пилота? Она видит его первый и, скорее всего, последний раз. Возможно, он повезет их и обратно, а, может, и нет.

Виктор Данилович отвел от неё взгляд, и Ната смогла выдохнуть.

Что с ней… Откуда взялась эта непонятная нервозность?

Ната посмотрела на вертолет и скупо улыбнулась. Вот и ответ. Она боялась. Дико. До дрожи. Отсюда, вероятно, и разные нелепые предположения.

— Девочки, давайте уже. У нас время ограничено.

— Конечно-конечно. Натуль, пошли. Ой…

В рюкзаке Доминиканы зазвонил телефон, и она засуетилась. Скинула рюкзак, достала айфон, увидела, от кого идет звонок, и нахмурилась.

— Ника?

— Всё в порядке. Это… брат. Я на минутку отойду, хорошо, Виктор Данилович?

Пилот нахмурился и сдержанно кивнул.

— Давай тогда ты пока устраивайся, — недовольно сказал он и протянул Наташе руку в кожаной перчатке.

Девушка негромко вздохнула.

Ничего с ней не случится. Все летают и удачно приземляются, и они приземлятся. К тому же, полетят не на каком-нибудь советском списанном «кукурузнике», а на навороченном блестящем вертолете. Не на военном ли? Что-то снова царапнуло в груди.

Ната попыталась вспомнить, чем занимается брат Доминиканы и имеет ли он какое-то отношение к военным. Вроде бы нет. Да и судя по тому, что Ника себе ни в чем не отказывает, зарплаты военного, даже высокопоставленного, не хватит.

ГЛАВА 2

Доминика тоже занервничала, но пыталась держаться бодрячком.

— Долго нам лететь?

— Минут тридцать. Может, сорок.

— Хорошо.

— Пожуй мятную конфету — помогает.

Нате было не до конфет. Она, несмотря на волнение, с жадностью ловила новые впечатления. Голова немного закружилась при взлете, и тошнота появилась, но Наташа не обращала на них внимания.

Как красиво… То, что оставалось внизу. Деревья, укутанные шапками снега. Здания, с каждой минутой становившиеся всё меньше и интереснее.

И снег. Кругом снег. Переливающийся, обладающий особой магией.

— Невероятно.

— Тебе нравится? — Ника достала зеркало и блеск для губ.

— Очень.

— А трусила…

— Ника, — окликнула подругу Ната.

— Да?

— Что сказал тебе брат?

Пальцы Доминиканы дрогнули, что не осталось без внимания Наташи. Предчувствие не обмануло её. Ника редко отходила с телефоном, разговаривала при Нате. А тут…

— Потом.

— Нет. Сейчас. Я настаиваю.

Ната посмотрела на подругу, не давая той возможности избежать ответа. Ника что-то пробормотала тихо, похожее на ругательство, потом с шумом закрыла зеркало и демонстративно гневно положила ладони поверх рюкзака.

— Он меня подставил.

— Кто? — искренне удивилась Наталья, уже догадываясь, о чем пойдет речь, и ещё не понимая, как будет реагировать на услышанное.

— Брат. Ната, и, пожалуйста, не пыли. Вот не начинай прямо сейчас. Я и сама на взводе. Потому что… Черт, да не хочу я с ним жить эти дни под одной крышей! Я очень люблю своего старшего брата, но на расстоянии.

Ната на несколько секунд прикрыла глаза, пытаясь переварить полученную информацию.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Не получалось.

Сердце заныло, усиливая и без того не проходящее волнение. Ната сжала и разжала кулаки.

— Можно подробности узнать?

Доминика недовольно поджала губы.

— Ник… Меня это тоже касается. Я лечу с тобой в ваш родительский дом. А там твой брат. А если он будет против моего присутствия?