Очень синий чулок (СИ) - Валерия Басманова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но младшему может не нравится что угодно, Крастов — сила и мощь. Сердце компании. Ее мотор.
— Считаешь, я не прав? Дай-ка угадаю, какие мысли бродят в этой очаровательной головке «Ах, какой мудак, как он мог так обидеть бедную девочку!», — процедил он и встал из-за стола.
— Это не мое дело, Константин Сергеевич, — тихо ответила Ольга и поставила на стол чашку.
Шумно выдохнув, она отвела взгляд от шефа.
Делая вид, что ей очень интересен интерьер, Ольга скользила взглядом по сторонам. Темные стены, мрачный настрой, наглухо закрытые шкафы с невидимым содержимым, огромный дубовый стол, заваленный документами, и два одинаковых, мягких кресла. В одном из которых она и тонет.
— Верно, не твое, — он присел на собственный стол, — как кофе? Насыщенный вкус?
— Да, — она чуть заторможено кивнула.
— А хочешь, я раскрою тебе маленький секрет? — он широко улыбнулся и встал, — подойди-ка ко мне.
Желая поскорее покончить с этим странным разговором, Ольга резко встала и едва не рухнула на пол — ноги ее перестали держать. Тело стало будто ватным. Стоять получалось с большим трудом!
— Весь цирк со сливками нужен был лишь для того, чтобы ты не обратила внимания — я не стал пить кофе, — он подхватил ее у самого пола и уложил на стол, прямо на бумаги.
Ей было страшно, в уголках глаз скопились слезы, которые Константин заботливо вытер платком.
— Мне не нужно, чтобы ты плакала. Я знаю, Ольчик, что ты честная, порядочная и, вот ведь неудачница, еще и непорочная. Принца ждала?
Он говорил спокойно и так же спокойно расстегивал пуговки на белоснежной блузке. Чуть поглаживал обнажающуюся кожу и похмыкивал:
— Да, Волкова, с таким унылым бельем тебе до старости ходить в целках. У тебя кот есть? Хочешь подарю, породистого? Плоскомордого и наглого. Будешь на нем свою нереализованную любовь реализовывать.
Константин снял с ее безвольного тела юбку и блузку, расстегнул лифчик — путь будут прокляты застежки спереди — и спустил трусики. Оля закрыла глаза, понимая, что сейчас случится самое страшное. Она пыталась заставить себя хотя бы закричать, но не получалось. Тело ей не принадлежало в самом страшном, не книжном смысле — она его не чувствовала.
— Да, можешь не открывать глаз, — хмыкнул Константин, — так даже лучше.
Он не коснулся ее, нет. И Ольга, слушая щелчки фотокамеры, пыталась понять, а что, собственно, хуже? Быть изнасилованной высокопоставленным мудаком, или быть сфотографированной на его столе? Почти полностью обнаженной?
— Действие моего фирменного напитка прекратиться минут через десять, — сказал он, — я пока тебя поглажу. Награда для хорошей девочки. Или для синего чулочка? Скажи, тебя ведь наверняка так называли? Отличница, красный диплом, девственница в столь почтенном возрасте. Тебе двадцать шесть лет, а ты все еще сопротивляешься природе. Не боишься, что твоя роза совсем завянет?
Его руки скользили по ее коже, пощипывали соски, поглаживали груди. Чему-то усмехнувшись, он провел пальцем по ее губам, а затем ввел его внутрь, погладил язык.
— Я бы хотел сделать это членом, — доверительно сообщил Константин. — Знаешь, сегодня я буду трахать Ирочку, и представлять тебя.
Увлажненным пальцем он потер ее сосок. И Ольга с ужасом почувствовала, что ее тело, никогда не знавшее ласк, откликается. Что теплеет внизу живота и… И что ноги начинают чуть-чуть подрагивать, а значит, к ней вот-вот вернется способность двигаться.
Так и вышло. Она шарахнулась в сторону от него, неловко перекатилась по столу и упала на пол, колени. Едва успев подставить руки, она на секунду замерла в унизительной, открытой позе. И услышала ненавистный щелчок камеры.
— Ох, я конечно знал, что в девственницах скрыт потенциал, но чтобы такой… А ничего у тебя дырки, приятные, — хмыкнул он, — но прикройся и поговорим о деле.
Одеться получилось не сразу. Ольга натянула трусы, кое-как доползла до юбки и блузки и поклялась, никогда не надевать на работу чулки. Вообще никогда не носить чулков.
Константин все это время что-то делал со своим планшетом, затем подошел к ней и помог устроится в кресле.
— Мы были так близки, — он с намеком прошелся ладонью по ее животу и ниже, — я бы хотел побывать там первым.
— Ни за что, — с ненавистью выдохнула Оля.
— Да я бы и не смог, — она развел руками, — ты мне для другого нужна. Смотри.
Он положил перед ней планшет, на котором одна другую сменяли фотографии. Ее фотографии. Кто бы мог подумать, что голое, безвольное тело может выглядеть так развратно? И апогеем — она снятая стоящей на четвереньках, с трусиками в районе колен. Действительно, выглядит как героиня порно-ролика.
— Скажи, я фотограф? Материал-то так себе, а поди ж ты, получилась конфетка.
— Зачем это? — тусклым голосом спросила она.
— Теперь ты будешь работать на двух хозяев. На меня и на Крастова. И очень, очень постараешься влезть в его постель. Хотя не так, ты не откажешь, когда он тебя нагнет в кабинете. Или в лифте. У него довольно разнообразные вкусы.
— Из-за фото? — она передернулась, — я не буду.
— Это фото попадет в рассылку по сотрудникам. И, одновременно, я начну внутреннее расследование. Ты не найдешь работу, крошка. Решить ты должна не выходя из кабинета.
— Зачем?! Почему я?!
— Потому что Крастов сам выбирает себе цыпочек, ни одну не удалось ему подсунуть, — развел руками Ковров-младший.
1.2
Ольгу трясло. Она многого ожидала от этого дня — триумфального прощания с местным серпентарием, заезда в новый, светлый кабинет, знакомства с новым шефом. А вместо этого ее практически изнасиловали, сняли на камеру и теперь шантажируют. А самое страшное, это то, что угроза вполне реальна.
Подавив паническую дрожь, Ольга медленно выдохнула.
— Согласна. Но ведь он может и не захотеть меня? — она прищурилась и пообещала себе, что однажды на ее месте окажется Ковров-младший. Это он будет сидеть напуганный, униженный и сломленный. А она… Она будет Снежной Королевой. Ледяной и недосягаемой.
— Он уже тебя захотел, — хохотнул Константин. — Для начала мне нужны контакты его особых поставщиков. Тех, с кем он общается лично. И ты принесешь мне эти сведения. Поняла? Через постель, через комп, через личные просьбы. Мне плевать, как ты этого добьешься. Важен лишь результат. Хочешь — ложись под него, хочешь — в собутыльники записывайся. Ну а хочешь, стань лучшим помощником. И, клянусь, я проверну все так, что тебя никто не заподозрит.
Она
