Создана для любви - Конни Мейсон

– Колеблешься, Адам?

Мужчина неохотно оторвал взгляд от танцующей фигуры в белом и недобро взглянул на своего спутника.

– Никогда! – яростно возразил он. – Разве Джон Эшли колебался? Ты уже достаточно хорошо меня знаешь, Мак, чтобы понимать: если уж я дал клятву, то так просто от нее не отступаюсь. Я был тогда молод, но за все прошедшие годы мое сердце ни разу не дрогнуло.

– Не делай этого, Адам, пожалуйста, – взмолился Мак, вглядываясь в серебристо-серые глаза друга. – В конечном итоге ты навредишь только невинной девочке и себе самому.

Горько улыбнувшись, Адам длинными пальцами пригладил волосы цвета густого темного золота.

– Она отродье дьявола и его приспешница, о какой невинности ты говоришь? – лаконично парировал он.

– Будь благоразумен, Адам. Девочка ничего не знает об этой твоей вендетте.

– Скоро узнает, – холодно ответил Адам, снова находя в толпе леди Алексу и останавливая на ней ледяной взгляд.

– Адам, – взволнованно прошептал Мак, – забудь. Нас ждут дела поважнее. Ты же знаешь, что капитан Джонс…

– Тише, дурак! – зло прошипел Адам. – Хочешь, чтобы всему Лондону стало известно, зачем мы здесь? Я знаю свой долг не хуже других, и ничто не помешает мне его исполнить. А если ты переживаешь за девушку, не стоит. Ничего плохого с ней не случится. В отличие от ее отца, у меня есть сердце. Я намерен использовать ее, а не убивать.

Алекса не могла не заметить красивого высокого мужчину, одетого исключительно в дымчато-серое. Его глаза уже некоторое время следили за каждым ее шагом, но когда она повернулась, чтобы встретиться с ним взглядом, ее потрясла враждебность, которой сверкнули эти серые прорези, холодные и колючие, как цемент. Недоброе предчувствие дрожью пробежало по хрупкому телу девушки, стоило незнакомцу шутливо поклониться и послать ей улыбку, от которой его глаза не стали теплее.

Каждая пора мужчины источала первобытную мужественность, а покрой и цвет его одежды только усиливал это впечатление. Тусклый по сравнению с нарядами других мужчин в зале, его костюм между тем подчеркивал силу мускулистых рук, ног и плеч, затмевая всех представителей мужского пола, которых когда-либо видела Алекса, в том числе Чарльза. Профиль незнакомца говорил о воле и нестареющей силе. Его белые ровные зубы приятно контрастировали с загорелой кожей, особенно гладкой на изысканно очерченных краях скул. Лицо упрямого и надменного человека, решила девушка.

Взгляд Алексы порхнул к спутнику грозного мужчины. Тот почти не уступал ему в росте, но огненно-рыжие волосы и борода придавали ему комичный вид. Выпирающие бицепсы не оставляли сомнений, что при необходимости он покажет свою силу, однако, в отличие от сероглазого незнакомца, в уголках его рта и в ясных голубых глазах искрилось добродушие. На вид обоим мужчинам было около тридцати.

– Кто этот человек, Чарльз? – невольно спросила Алекса. – Тот, что одет в серый атлас. Никогда не видела его прежде. Он ваш друг?

Чарльз, повернув голову, в упор встретил стальной взгляд Адама Фоксворта.

– Боже упаси, никакой он мне не друг, Алекса! – вздрогнул он. – Я думал, его пригласил твой отец.

Алекса вздохнула, и на ее выразительном лице явственно отразилась досада.

– Но вы знаете, кто он?

– Конечно, – признался молодой человек, пожимая плечами. – Он из колоний, приехал за наследством. Кажется, его дядя, какой-то граф, умер и оставил ему собственность в корнуолльской глуши. Слава богу, он не из тех колонистов-смутьянов, которые борются черт знает за что. Пенуэлл, точно. Граф Пенуэлл. Безусловно, он здесь по приглашению вашего отца.

– Безусловно, – отозвалась Алекса, удивляясь плохо скрываемой враждебности графа. «Я даже не знаю этого человека, так почему он меня ненавидит?» – нервно рассуждала она.

– Ну и жара здесь, пойдемте в сад, – внезапно предложил Чарльз, оттягивая пальцем ворот. – Тем более мы уже несколько дней ни на минуту не оставались одни.

Рассеянно кивнув, Алекса позволила Чарльзу вывести себя через стеклянные двери из многолюдного зала в нежную июньскую ночь. Она ухмыльнулась, когда тот зашатался спьяну и с трудом удержал равновесие.

Алекса покорно следовала за Чарльзом, который увлекал ее в тихий уголок обширных садов, обрамлявших загородное поместье ее отца под Лондоном. Она даже не подозревала, что высокий, неброско одетый мужчина на некотором расстоянии крадется за ними. Когда они достигли заброшенного летнего домика, Чарльз остановился на миг в нерешительности, а потом завел Алексу внутрь. Она присела рядом с ним на один из диванов с многочисленными подушками, разумно расставленных по удобной комнате. Шумное веселье бала показалось ей бесконечно далеким.

Пока Чарльз собирался с духом, молчание делалось все более напряженным, и в конце концов Алексе пришлось заполнить пустоту досужим замечанием:

– Слышали, как сегодня вечером говорили о Лисе и неприятностях, которые нашему флоту доставляет его корабль «Серый призрак»?

– Как тут не услышать? О нем только и разговоров, – фыркнул Чарльз, придвигаясь ближе. – Этот чертов колонист путает нам все карты. Ему приписывают шесть потопленных судов за последние два месяца. Он так же изворотлив и хитер, как и зверь, в честь которого его назвали. Он появляется ниоткуда и, нападая стремительно, исчезает черт знает куда. Некоторые даже считают его призраком, ведь он буквально растворяется в воздухе.

– Вы когда-нибудь видели его судно? – спросила Алекса, проникаясь интересом.

– Однажды. Издалека. Наш корабль «Кавалер» пустился в погоню, но того словно поглотило море. Я бы отдал все что угодно за удовольствие вышибить из воды этого типа и его пиратов.

– Так он пират?

– Капер, это то же самое. Чертовы повстанцы не понимают, когда пора остановиться. Действуют под юрисдикцией своего правительства и в ходе войны становятся все надоедливее. Говорят, в морях развелось больше двух тысяч вооруженных каперов, на борту которых общим счетом восемнадцать тысяч пушек и семьдесят тысяч человек. Как этим неучам из колоний удалось настолько хорошо организоваться – остается загадкой.

– У них есть шансы победить? – спросила Алекса, поймав себя на мысли о неожиданном сочувствии к людям, которые так отважно и настойчиво борются за свою свободу.

– Никаких, – без тени сомнения уверил Чарльз. – Наш флот сильнейший в мире, а у наших солдат самая лучшая выучка. Никто не способен одержать над нами верх.

Алекса медленно переваривала факты, изложенные Чарльзом. По какой-то неясной причине ей было почти жаль вставшую на крыло страну за океаном, что боролась за свою свободу. Девушка всегда ценила собственную независимость, старалась вольно мыслить и вполне могла понять отважную борьбу Америки. После внезапной смерти матери пятнадцать лет назад отец предоставил ей свободу действий и возможность принимать решения самостоятельно. Если бы ее права урéзали, она бы тоже взбунтовалась против таких несправедливых ограничений.

Углубившись в размышления, Алекса не заметила, как пальцы Чарльза спускаются по застежкам на спине ее платья, пока не почувствовала на голой коже прохладное дыхание ночи.

– Чарльз, что вы делаете? – спросила она, потрясенная действиями мужчины, которого всегда считала воспитанным и даже застенчивым. Но, разумеется, девушка до сих пор ни разу не видела его пьяным.

– Мы помолвлены, Алекса, – сказал Чарльз, надувшись, как ребенок. – Ты же знаешь, что завтра, благодаря Лису, я должен буду выйти в море и вернусь всего за несколько дней до свадьбы. Что плохого, если мы скрепим наш союз раньше? Другие тоже так делают. Я хочу тебя, Алекса. Ты мне нужна.

Не дожидаясь ответа, Чарльз в буквальном смысле набросился на Алексу, вызывая у той отвращение своими неуклюжими поцелуями и суетливыми движениями толстых пальцев. В последнее время Алекса часто фантазировала об интимной жизни с Чарльзом после свадьбы, но такого в ее грезах никогда не было.

– Чарльз, ведите себя прилично, – возмутилась она, тревожась, что ее просьбы нисколько не охлаждают страсти жениха. – Вы же знаете, мы не можем… не можем… сделать того, что вы предлагаете. Это неправильно. К тому же вы пьяны. Уберите от меня руки!

До предела распаленный видом молочно-белых грудей, которые частично оголились, когда он пытался стянуть с нее корсаж, Чарльз превратился в безумца с одной навязчивой идеей – завладеть Алексой. Никакими мольбами и сопротивлением нельзя было достучаться до его пропитанного алкоголем мозга.

Изо всех сил отбиваясь от Чарльза, Алекса услышала, как треснуло ее хрупкое бальное платье. Длинные ногти девушки коснулись лица жениха, и он громко выругался, когда она прочертила кровавые полосы на его щеках.