Мумиё - Владимир Ноллетов

Маша искоса взглянула на него. Кирилл сидел, опустив голову. На его худом лице играли блики костра. Черты лица были правильные, даже, пожалуй, красивые. Лишь глаза были нехорошие: какие-то стеклянные, холодные. Неопределенного очень светлого оттенка, с маленькими зрачками. Угрюмую досаду выражало это лицо. Маша вздохнула.

Вторую неделю они тщетно искали в этом ущелье мумиё. Кирилл уже четыре года ездил за ним в Фанские горы и почти ничего не находил. Друзья давно над ним подшучивали. Все шло к тому, что и на этот раз он вернется домой ни с чем. Через неделю у Кирилла заканчивался отпуск. Маша уезжала уже послезавтра – сдавать экзамены. Она поступала в тот же институт, который недавно закончил Кирилл, и где преподавали его родители.

Внезапно кто-то чихнул. Маша вздрогнула.

– Не помешаю? – раздался хриплый голос.

Из темноты к ним шагнул высокий, стройный молодой человек. Его привлекательное, мужественное лицо заросло щетиной. На левой щеке темнели две родинки. Глядел он приветливо и смело. Кирилл предложил ему чаю.

– Красотища какая! – произнес Стас – так он представился, – отхлебывая из пластмассового стаканчика.– Мы здесь как боги: вся земля под нами, выше нас только звезды… Хорошо сидим!

Вначале он был несколько напряжен, но постепенно расслабился, устроился поудобнее; темные глаза его подобрели. Стас разговорился. Втянул в беседу Машу и даже сумрачного Кирилла. Девушка быстро почувствовала к нему доверие и симпатию. Он тоже искал мумиё. Пришел налегке, без палатки, без спального мешка.

– Да, классные здесь места, – говорил Стас. – Туристы валом валят. Со всего Союза. Даже из-за бугра.

– Здесь и люди хорошие, – подхватила Маша.– Помочь всегда готовы. Обходительные, доброжелательные… – Она улыбнулась. – Когда в грузотакси ехали, пассажиров набилось – яблоку негде упасть. А на остановках еще и еще садятся… И ничего, спокойно едут. Один таджик с козой втиснулся. Другой – с грязной канистрой с керосином. И никто не заругался, всё в шутку обратили…

– У них так. Мы, русаки, передрались бы уже все, – засмеялся Стас.

Маша тоже хихикнула.

– Это называется культурой общения, – наставительно, с серьезным лицом заметил Кирилл.

Стас оборвал смех, внимательно поглядел на него, заговорил горячо и убежденно:

– А по мне так лучше искренне в морду дать, чем притворно улыбаться. Кто в гневе не сдерживается, тот, если он к тебе по-доброму, то уж по-доброму на самом деле. Я лишь таким людям верю. Искренним. А тут никогда не поймешь, что от души, что от этой самой культуры… Они строго по правилам живут: это нужно, то нельзя. Пить нельзя, ругаться нельзя. Я при одном таджике заматерился, без задней мысли, так, для связки слов, так он драться полез, подумал, короче, я его оскорбить хочу… Разве можно так жить?

– Можно и нужно, – отрезал вдруг Кирилл.

Стас опять посмотрел на него. Он словно к нему приглядывался.

– Кому нужно? Не по правилам, неизвестно кем и когда придуманным надо жить… – Стас оглушительно чихнул, – …а как душа велит. (Девушка согласно покивала головой.) Я давно заметил: те, кто всегда правильно поступают – недобрые обычно.– Он глядел на звезды. Окружающая обстановка располагала видимо к философствованию.– Злятся они на людей как бы за то, что ради них душу свою в узде держать приходится…

Маша слушала, не отрывая от Стаса взгляда. Кирилл пригладил на голове редкие светлые волосы, сказал желчно:

– Удобная философия.

Стас нахмурился, однако промолчал.

– А я со Стасом согласна, – задумчиво и как будто грустно произнесла девушка. – Что от сердца идет, только то и настоящее.

Кирилл лишь нетерпеливо и досадливо махнул рукой.

Гость остался у них ночевать.

А утром Стас проснулся в жару.

– И как ты умудрился летом простудиться, – удивленно и недовольно сказал Кирилл.

– Сам не пойму… Прошлой ночью я по дороге шел; мимо Газзы прохожу, смотрю: в реке щенок барахтается, из последних сил. Может, свалился, может, бросили – не знаю. Полез, вытащил, самого чуть не снесло. А потом, за поворотом уже, как был, мокрый, на земле заснул. (Маша молча всплеснула руками.) От этого, может. Мне собак всегда жалко. Я его с собой хотел даже взять. Только куда я с ним?

– Конечно, их жалко, – кивнула девушка.– Они же как люди чувствуют всё.

– Анимализм, – буркнул как бы про себя Кирилл.

Маша стала рыться в своем рюкзаке.

– Я вроде сюда аспирин поклала. Не могу найти…

– Очевидно, не положила. И уж точно не поклала, – раздраженно заметил Кирилл. Он не мог скрыть досады: день был потерян.

– Тогда, Кирюша, ты, может, сходишь, эфедры нарвешь? Дядя Дима говорил, она от простуды лечит.

– И что мы с ней будем делать? – отмахнулся тот.– Это лекарство, на фабрике из нее изготовленное, помогает, возможно.

– Ничего не нужно, Маша, – поддержал его Стас.– Пусть организм сам борется, не надо ему мешать. Жар – это полезно, клин клином вышибают. Кризис пройдет – и я как огурчик буду.

Он бодрился, шутил, но температура продолжала подниматься. Маша не отходила от него ни на шаг. Поила горячим чаем, прикладывала ко лбу смоченное в холодной воде полотенце. К вечеру Стас покрылся потом, застучал зубами. Затем забылся тяжелым сном.

Проснулся он в полдень. Здоровым, как и обещал. За чаем Стас дал несколько советов.

– В сухих пещерах ищите. В сырых мумиё не бывает. И на очень большой высоте не бывает. Искать лучше вдвоем.

Конец ознакомительного фрагмента.