Посвященный. Книга I. Маарон и отравленные земли - Александр Кравец

– Вот блин! – Он дезориентировано оглянулся по сторонам. Отыскав сонными глазами источник назойливого шума, он вскочил, потерял равновесие и, повалившись на пол, потянул с собой простыню. От удара об пол он вскрикнул что-то невнятное, затем, отряхнувшись от остатков дремы, встал, подошел к столу и, взяв телефон, выключил назойливую мелодию «Металлики»1, которая стояла как рингтон.

«Немного тяжелого рока поутру: пробуждает лучше холодного душа» – Подумал Майкл и по краям его рта начала проступать улыбка. Но как только взгляд его набрел на раскрытую тетрадь с лежащей на ней шариковой ручкой «Flair monitor», над его разумом будто нависла густая тень.

Тетрадь была раскрыта на той странице, на которой он описывал последний свой сон вчера ночью. От вида тетради в голове Майкла тут же взблеснула мрачная картина (земля, пораженная таинственной болезнью, тошнотворно-зеленое небо, смертельно раненый странник, идущий с последних своих сил куда-то…)

– Но куда? – Спросил про себя Майкл, натягивая на себя штаны.

Он на самом деле хотел бы знать. И с каждым днем его желание только усиливалось. Ведь эти сны начались относительно давно, больше двух месяцев назад. Майкл поначалу не обращал на это никакого внимания, в большинстве-своем эти эпизоды испарялись из его памяти практически сразу после пробуждения. Но в какой-то момент он понял, сложив из эпизодов и осколков, которые остались в подсознании, цельную картину. С тех пор и появилась традиция записывать основные события этих ночных путешествий. Каждый следующий эпизод – продолжение предыдущего.

«Это как смотреть сериал, только немного по-другому» – Всплыло у Майкла в голове. – Немного… страшнее»

Он попытался загнать эту мысль подальше в подсознание, забыть о сне хоть ненадолго. «В конце концов, это всего лишь сон» – Со стороны ему самому эти слова показались глупым оправданием, ведь на поверхности стояли совсем другие мысли. Вся правда была в том, что Майкл сам до конца не знал, что есть правда, а что вымысел его воображения.

Но черт, как же ему становилось не по себе от этих мыслей. Его это злило. Очень. У него и помимо всей этой ночной хрени была целая туча других забот и жизненных вопросов, которые нужно было решать. Ведь окончание школы не за горами, а он и так не выбрал ни единого вуза для поступления. Оценки Майкла нельзя было назвать космически хорошими, но и возможности некоторые перед ним открывались. А помимо этого были друзья, веселые вечера, проведенные в их компании, на природе, у костра, а еще… девчонки.

«-Черт, да это ведь мои золотые годы! Каждый день на счету, а я трачу время не-пойми на что!»

«Хей-хо. А-ну пошли!» – подумал он, неожиданно разозлившись на самого себя.

Он и опомниться не успел, как его рука уже захлопнула тетрадь и потянула поближе к лицу. Он несколько секунд смотрел на обложку с изображенной не ней Феррари красного цвета налитыми кровью глазами, а затем, размахнулся и выбросил ее через открытое окно.

От злости его лицо, окрашенное точечной россыпью прыщей, которые он ежедневно намазывал маминым тональным кремом-пудрой (Только тсс! этот секрет известен лишь ему одному) еще сильнее раскраснелось.

Но затем он успокоился. Мысли пришли в норму, а тетрадь пусть себе валяется на мокрой после дождя земле, там ей и место.

Натянув черную футболку с принтом «Deep Purple»2 на спине, Майкл выбежал из комнаты и, спускаясь на первый этаж, учуял запах горелого бекона и яичницы.

«Завтрак чемпиона» – Как любит его называть мама. Хотя, по мнению Майкла, подобные фразочки ушли в ранг «Моветон» еще в середине восьмидесятых и казались застарелыми даже для самых заскорузлых стариков.

Идя навстречу запаху, он встретился в кухонном проеме с отцом. Высокий, в очках с самого детства и с короткой рыжей бородкой на лице, Гарольд Брукс завязывал галстук на своей крепкой, жилистой шее.

– Ну, как дела Майкл? Как спал? – Спросил он громким, своим любимым голосом Строгого, Но Справедливого отца: громким, но приветливым.

– Отлично, – Ответил Майкл.

Выражение лица Гарольда было бодрым, борода аккуратно подровнена, а волосы на голове причесаны. Улыбка на весь рот предвкушала очередной отличный рабочий день. Майклу же в свою очередь не нужно было идти никуда: за двором расцветал июль. Солнце, поднимая ртуть в термометрах все выше и выше, прямо к рекордным значениям, разгоралось, предвкушая горячий день. Майкл за эти почти полтора месяца лета успел загореть, преодолев на днях отметку «Средняя прожарка». Отец же его выглядел бледно. Работал он в офисе, уже более трех лет и даже спустя столько времени Майкл не может до конца привыкнуть к этим его постоянным дневным и ночным звонкам из фирмы. Да, в свою очередь такая работоспособность влечет за собой хороший денежный доход и вместе с этим повышение в должности и прочие прелести карьерного роста. Но все равно Майкл видел, как медленно, но уверенно его отец превращается с подтянутого и довольно крепкого человека в худеющего, сгорбленного работягу, который живет от смены до смены, всецело отдаваясь отчетам, бюрократической писанине, и бог весть еще чему. При этом тратя на собственную жизнь совсем немного времени. Одним словом – трудяга.

Но, тем не менее, отец никогда не жаловался Майклу на работу или, в общем, на жизнь. С какой стороны не глянь, у семьи Бруксов все отлично.

– Куда-нибудь сегодня собираешься? – Спросил отец, подходя к зеркалу, что стояло в прихожей, пытаясь справиться с галстуком. – Или весь день просидишь дома, как истукан?

– Ну-у, вообще-то я хотел сегодня с другом пойти, куда ни будь, но ты подкинул мне отличную идею.

Майкл вошел на кухню, на столе стоял завтрак, а на рефрижераторе неприметная записка зазывала внутрь словами (открой меня!!!)

Заглянув внутрь, Майкл обрадовался, увидев несколько готовых бутербродов и пару баночек с-под колы, затем, выглянул из-за дверцы и спросил:

– А куда это мама поехала?

– Поехала в супермаркет, – Прозвучал приглушенный папин голос, идущий из прихожей, – Взяла мой форд со словами, что не может и с места съехать на моем, цитирую «Гадком металлоломе!»

Майкл сел за стол, широко улыбаясь. В словах мисс Милдред Брукс была доля правды, машина папы нуждалась либо в капитальном ремонте с тех обслуживанием. (Либо в тягаче с билетом в один конец на старый-добрый авто-пресс!)

– Так ты что, собираешься поехать на своем Плимуте? – Спросил он негромко, почти вкрадчиво, надеясь, что ответ будет «нет». Майкл еще с прошлого лета мечтает о собственной машине. И даже при том, что прав у него не было, желание прокатиться все так же было сильно.

– Нет…

У Майкла на лице расцвел почти блаженный оскал. Он был готов в эту же минуту вскочить со своего стула и броситься к гаражу.

Отец заглянул в комнату с подозрительным выражением лица и спросил:

–А тебе она зачем? – Спросил он тем самым родительским тоном.

– Д-да так, просто.

Гарольд вошел в комнату, Майкл уже доедал яйцо. Рядом с ним лежал стакан с грейпфрутовым соком (мама вычитала, на каком-то из тех дурацких интернет форумов, что это чертовски полезно, поэтому теперь они всей семьей пьют «Sandora», хотя Майкл, смотря одну из телепередач, слышал совершенно противоположные вещи)

– Хотел куда-то поехать? – Гарольд подошел к чайнику и налил себе кофе, галстук на нем был завязан абы как, свисал немного.

Налив себе в кружку горячего кофе, сделав один короткий глоток, отце сел напротив Майкла.

– У тебя, это… галстук свисает. – Указал пальцем Майкл.

Отец отмахнулся. – Никогда не понимал, зачем они вообще нужны. До этого обычно их Милдред завязывала, а сегодня прямо спохватилась, даже не позавтракала. – Он вздохнул, – Мне никогда ее до конца не понять. Как взбредет что-нибудь в голову, так и не остановиться. Я у нее спросил, почему это она так рано собралась. Она сказала, что не переносит жары, а последними днями, в ее оправдание, действительно было чертовски жарко, даже в машине с кондиционером, включенным на полную мощность эти сорок три градуса ощущаются, как жар пустыни. – Ну. И… вот, получается, сегодня мне придется добираться на работу чуть ли не пешком.

Вопреки тому, что папа и мама не всегда могли найти общий язык, тем не менее, они любили друг друга. Жилось им троим в одном доме очень даже неплохо. Крупных ссор не происходило довольно давно, Майкл уже и позабыл каково это, когда на тебя кричат предки. И это ему очень нравилось. Отчасти именно из-за этого он и не хотел распространяться насчет своих постоянных снов. Не хотел ломать эту идиллию. Возможно, ее бы он не поломал бы, но страх нарушить семейную обстановку был сильнее желания поделиться своей тайной.

– Стой, погоди, – Сказал отец. – Ты так и не ответил, зачем тебе моя развалюха.