Целую женские руки - Расул Гамзатов

5

Смеясь, встречает человек рассвет,И кажется, что день грядущий вечен,Но все-таки по множеству приметМы узнаем, что наступает вечер.

А вечером задумчив человек,Приходит зрелость мудрая и злая…Но я поэт.              День для меня — как век.И возраста я своего не знаю.

Я очень поздно осознал свой долг,Мучительный, счастливый, неоплатный,Я осознал,                но я вернуть не смогНи дни, ни годы детские обратно.

Себе я много приписал заслуг,Как будто время вдруг остановилось,Как будто я лучом явился вдругИли дичком в саду плодовом вырос.

Могу признаться, мама, не тая:Дороги все мои — твои дороги,И все, что прожил, — это жизнь твоя,И лишь твои всю жизнь писал я строки.

Я — новорожденный в руках твоих,И я — слезинка на твоих ресницах.За частоколом лет мой голос тих,Но первый крик тебе доныне снится.

Не спишь над колыбелью по ночамИ напеваешь песню мне, как прежде.Я помню, как начало всех начал,Напевы ожиданья и надежды.

Вхожу я в школу старую.                                     И взглядСкользит по лицам — смуглым, конопатым.А вот и сам я, тридцать лет назад,Неловко поднимаюсь из-за парты.

Учительницы руки узнаю —Они впервые карандаш мне дали.Теперь я книгу новую свою,Поставив точку, отпускаю в дали.

О руки матери моей, сестер!Вы бережно судьбу мою держали,И вас я ощущаю до сих пор,Как руки женщин всей моей державы!

Вы пестовали ласково меняИ за уши меня трепали часто.В начале каждого большого дняВы мне приветливо желали счастья.

И вы скорбели, если вдалеке,В безвестности,                      я пропадал годами.И вы о жизни по моей рукеНаивно и уверенно гадали.

Вы снаряжали нас для всех дорог,Вы провожали нас во все скитанья.Мы возвращались на родной порогИ снова говорили: «До свиданья».

Когда коня седлает во двореВ неблизкий путь собравшийся мужчина,Его всегда встречает на зареГорянка с полным до краев кувшином.

Чужая, незнакомая почти,Стоит в сторонке.                     Только это значит,Примета есть такая,                              что в путиДолжна ему сопутствовать удача.

Страна родная! Думается мне,Твой путь имел счастливое начало:Октябрь, скакавший к счастью на коне,С кувшином полным женщина встречала.

Она стояла молча у ворот,Прижав к груди спеленатого сына,И время шло уверенно впередИ становилось радостным и сильным.

Октябрь перед последним боем пил,Клинок сжимая, из кувшина воду…Быть может, потому так много силИ чистоты у нашего народа.

Шел человек за нашу правду в бой,И мертвыми лишь падали с коня мы.Но, родина, ни перед кем с тобойМы голову вовеки не склоняли.

Не будет никогда такого дня,Всегда беду мы одолеем злую.И снова, низко голову склоня,Я эти руки женские целую.

6

Я у открытого окна стою,Я солнце в гости жду ежеминутно.Целую руку близкую твоюЗа свежесть нерастраченного утра.

Несу к столу, к нетронутым листам,И щебет птиц, и ликованье радуг…Бывало, мать, пока отец не встал,Все приводила на столе в порядок.

Боясь вспугнуть его черновики,Чернила осторожно пополняла.Отец входил и надевал очки.Писал стихи.                   И тишина стояла.

На оклик: «Мать!» — поспешно шла она,Чтобы принять родившиеся строки.И снова наступала тишина,В ней лишь перо пришептывало строго.

Все тот же стол, и тишина вокруг —Здесь время ничего не изменило.И добрая забота близких рукВновь не дает пересыхать чернилам.

Мне руки говорят:                           «Пиши, поэт!Пусть песня никогда не оборвется,Пусть наступает каждый день рассветИ мысль всегда рождается, как солнце!»

И я пишу, пока писать могу,И рано смерти многоточье ставить.Но, словно след на тающем снегу,Должна и жизнь когда-нибудь растаять.

Но песня не прервется и тогда,Когда успею сотни раз истлеть я,Она придет в грядущие годаТревожным днем двадцатого столетья.

Потомки, позабывшие меня!Отцов перерастающие дети!Целуйте, низко голову склоня,Как жизнь саму, родные руки эти!