Золотой век предательства. Тени заезжего балагана - Дарья Кочерова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Игорный дом начинал работу только вечером, с часа собаки или даже кабана: вести подобные дела в открытую было запрещено законом, но полностью прикрыть такие заведения полиция всё же не могла. Слишком большое влияние во всей восточной провинции имел клан Аосаки и, в частности, сам отец Уми, Итиро Хаяси. А кому была охота наживать себе такого опасного врага?
За годы работы в игорном доме Уми навидалась достаточно, чтобы суметь окончательно разочароваться во всём роде человеческом. На её глазах разворачивались сцены величайшей человеческой мерзости и подлости, когда отец мог продать за долги своих детей в бордель или театр. Кто-то даже умудрялся проигрывать собственную свободу и попадал в полное распоряжение клана Аосаки – разумеется до той поры, пока не выплатит все долги. Чем-чем, а работорговлей якудза не занимались – им и без того хватало забот.
А были и такие люди, как Косой Эйкити. Им страшно не везло, но вовремя останавливаться они не умели.
Косой Эйкити был невысоким и жилистым мужичком лет сорока. Насколько Уми было известно, ни жены, ни детей у него не было – как и места, где он мог преклонить голову. Косой Эйкити был частым гостем «Тануки» – вот только приходил он уже под самое закрытие игорного дома, к часу тигра: раньше такой сброд в игорный дом просто не пускали, чтобы не распугать более состоятельных гостей. За отведённый ему час Косой Эйкити успевал проиграть всё своё дневное жалованье, которое с трудом зарабатывал, собирая на улицах мусор и помогая разгружать торговые лодки в портовом квартале.
Тем удивительнее было, что этим вечером Косой Эйкити выигрывал партию за партией.
Уми увивалась за ним хвостом, пытаясь разгадать, в чём был секрет столь неслыханной удачи. Она не сомневалась, что Эйкити жульничал, вот только в чём было дело, Уми так и не могла взять в толк, и это её очень злило. Основная работа Уми как раз и заключалась в том, чтобы пресекать любые попытки смухлевать. Но если кто-то всё же попадался, она передавала таких отличившихся охране, чтобы те уже, в свою очередь, спровадили их из «Тануки» как можно дальше.
В конце концов, устав таскаться за Косым Эйкити по всему залу, Уми уселась у деревянной стойки, за которой сегодня дежурил сам управляющий игорным домом. Его звали Ёсио Морита, и на первый взгляд этот молодой и большеглазый мужчина производил впечатление самого наивного человека на свете. Но это было большим заблуждением: такого лихого и удачливого игрока в карты было ещё поискать! Итиро Хаяси так и заприметил этого парня, когда тот трижды обыграл главу клана, будучи ещё сопливым и нескладным подростком.
Правда, была у этой удачливости и обратная сторона. Как-то человек, который сильно проигрался Ёсио, подкараулил его со своими дружками в подворотне. На память о той злополучной встрече у Ёсио на лице остался кривой и уродливый шрам – он спускался по правой щеке, к самому основанию шеи. Ёсио часто шутил, что теперь он отмечает свой день рождения дважды в году, и вторая дата как раз выпадает на тот день, когда он понял, что выживет после нападения и не истечёт кровью.
– Что, совсем умаялась? – спросил Ёсио, с сочувствием покосившись на Уми.
Она сидела, облокотившись на стойку и сверлила спину Косого Эйкити мрачным взглядом.
– Да оставь ты его, – протянул Ёсио и скрылся за стойкой, зазвенев бутылками. – Должно же человеку когда-то повезти.
– Слабо мне верится в такое везение, – покачала головой Уми. – Он же хронический неудачник: такое за одну ночь не выправишь.
И она не погрешила против истины: не далее, как вчера Косой Эйкити снова проиграл всё до последнего сэна, а сегодня снова заявился в игорный дом, как ни в чём не бывало. Похоже, он решил взять реванш за все дни своих проигрышей.
Ёсио вдруг придвинул к Уми наполненную рюмку, а когда она подняла на него удивлённый взгляд, заговорщически подмигнул ей.
– От меня твой отец ничего не узнает, – улыбнулся он ей. – А жить станет чуточку легче. Так что пей.
Уми понюхала содержимое рюмки. Сакэ. Она залпом опрокинула рюмку и с громким стуком поставила её на столик. Отец и впрямь не одобрил бы её увлечения вином, но другого способа справиться с усталостью Уми пока не отыскала.
Обычно Ёсио не разрешал своим работникам выпивать во время смены. Чтобы подавать остальным пример, он и сам ни капли в рот не брал, пока в игорном доме оставался хоть один гость. Но иногда Ёсио всё же позволял себе пойти против собственных же правил, но делал он это только в самом крайнем случае. Как, например, он и поступил сегодня, когда увидел, в каком подавленном состоянии была Уми.
В малых количествах сакэ и впрямь порой творило чудеса. Уми почувствовала, как напряжение, в котором она пребывала весь вечер из-за странностей с Косым Эйкити, стало потихоньку уступать безразличию. Выигрывает? Ну и шут бы с ним, и без него дел по горло!
Уми тоскливым взглядом окинула почти пустой зал: время было позднее, почти все гости уже разошлись – лишь Косой Эйкити и ещё какой-то мужичок продолжали играть за самым дальним от стойки столом. Обычно Уми оставалась после смены, чтобы помочь Ёсио и раздатчикам убраться в зале, но сегодня она чувствовала, что сил ей хватит ровно на то, чтобы доползти до дома, завалиться на футон и проспать до следующего утра.
Глядя на дно опустевшей рюмки, Уми погрузилась в раздумья. Конечно, она в любой момент могла сказать отцу, что хватит с неё игорного дома, что она устала. Но тогда он больше не позволит ей вмешиваться в дела клана. И тут уже никакие уговоры не помогут: когда дело касалось определённых вещей, отец мог проявлять потрясающее упрямство. Он полагал, что, раз уж взялся за какое-нибудь дело – будь добр, доведи его до конца. А не можешь – не берись.
Но поимо трудностей, работа в «Тануки» имела свои очевидные преимущества. Уми постоянно оказывалась в гуще событий: многие якудза из клана Аосаки, как и богатые и именитые горожане, часто посещали игорный дом. Какие-то завсегдатаи уже настолько примелькались
