Сердце ночи - Михаил Лопатто
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Невольно вспоминаются «Александрийские стихи» М. Кузмина, аполлоническая линия Сергея Маковского — его «Нагарэль», его стихи об Италии и царскосельские стихи Д. Кленовского.
Стихи Михаила Лопатто сделаны в акмеистической манере, они композиционно стройны, поэт владеет всеми размерами и формами, вплоть до газелл.
Тематика его самая обширная — Запад и Восток, античные мотивы и современность, лирика, любовные эпизоды, картины Италии и других стран — во всем поэт находит источник вдохновения.
Он — эстет, путешественник, влюбленный.
Как для парнасца, для него главное зрение, он хочет видеть «формы, краски и объемы мира», стремится оттенить радость жизни, а не трагизм ее, он внутренне насыщен жизнью и ценит ее благополучие.
…Дождь лил, все лил на листья и цветы,И мы в окне стояли молча рядом.И, вся преобразясь, счастливым взглядомНа обновленный мир смотрела ты…
Хотелось бы сделать другие цитаты, но ими все равно нельзя охарактеризовать содержания такой разнообразной книги.
Скончался Михаил Осипович Лопатто 26 января 1981 года во Флоренции, похоронен на кладбище Треспияно.
Виктор КУДРЯВЦЕВ
ИЗБЫТОК (Петроград, 1916)
Жизни некий преизбытокВ знойном воздухе разлит,Как божественный напитокВ жилах млеет и горит.
Тютчев
САНТИМЕНТАЛЬНЫЕ ПРОГУЛКИ
Посвящение
Тебе, веселой и мятежной,Сверкнувший золотом бокал.Какою острою и нежнойТоскою голос задрожал!
Куда влечет, к каким Эдемам,В блаженно-южные краяОт блюдечка с кофейным кремомШипуче-льдистая струя.
И в сердце бьющемся избытокУжели можно затаить,И вспенив золотом напиток,Через края не перелить?
Переливай и пей, со смехомКусая тонкие края.Веселой песней, нежным эхомТебе на все отвечу я.
Море
В сиянье нестерпимомВсе тает в синеве,А полдень синим дымомКлубится по траве.
О путь по жарким глыбам,По выжженным холмам!На мысе, за изгибом,Белеет древний храм.
За старою больницейСверкнула моря сталь.Там в сетях серебритсяУ рыбаков кефаль,
И каждый камень — слитокВоды, песка, огня.И радостный избытокВливается в меня.
«Лодки сонной, лодки синей в синеву направив путь…»
Лодки сонной, лодки синей в синеву направив путь,Опустить блаженно веки и плечом к плечу прильнуть.Там, под нами, темный холод, с нами — солнце, зной и блеск,Нежный лепет, легкий шорох, плоских весел звучный всплеск.В легкой лодке, в лодке синей все забудь и не грусти.Улыбнись прозрачным струям, в воду руки опусти.Небо сине, волны сини, сладко синим сном уснуть.Нас уносит легким ветром…Улыбнись, усни, забудь.
«По матовости плеч, по смуглой коже ног…»
По матовости плеч, по смуглой коже ног,В бриллиантах просверкав, истомно солнце рдело.Она приподнялась и сыпала песок,Горячий, золотой, — песком лаская тело.
И вдруг, развеяв лень, упруго, как стрела, —Чуть звякнул амулет, чуть промелькнула шея, —Вскочила и, смеясь, вся в брызгах, поплыла.А волны плещутся, блестя и голубея.
«Зарею, сонная колен истома…»
Зарею, сонная колен истомаИ смех и робость — все знакомо.
Стоять и медлить, руки заломив,Смотря на лаковый залив.
И ринуться с мостков, и нежить тело,Чтоб кожа чуть порозовела,
И плыть и плыть, плечом взрезая гладь,И руки к солнцу поднимать.
«Смеясь, плывет с чрезмерно бурным шумом…»
Смеясь, плывет с чрезмерно бурным шумом,А тело черным схвачено костюмом.
В прозрачности мельканье стройных ногИ зеленеющий на дне песок.
Ах, та ж волна к нам льнет, и подымает,И, захлестнув, блаженно опускает.
Как под одним мы греемся плащом,И сладко рядом плыть — плечо с плечом.
«С веранды в синь слепящей глади…»
С веранды в синь слепящей гладиТы смотришь, щурясь, хохоча,И в кружевном твоем нарядеСквозит изнеженность плеча.
Зной утра. Над водой — ни ветра.В лиловых дымах контур гор.Что заказать? Вина St-PietroИ наш излюбленный рокфор!
Ты жадно пьешь. Смотрю, ревнуя,И ревность глупую тая:«Ужель свежее поцелуяСтакана льдистые края?»
«Жара. Иду в купальни…»
Жара. Иду в купальниС лохматой простыней.Открылся берег дальнийИ дачи подо мной.
Искрится зыбью вспышекРассыпчатый песок.Повел приготовишекКупаться педагог.
В тени за самоваромХозяйка киснет. Лень.И ярким пеньюаромОттенена сирень.
Ни паруса, ни птицы,Лишь в сонной лодке зонт.И золотом куритсяЛазурный горизонт.
«Только первая рюмка Кианти…»
Только первая рюмка Кианти,Только первый вдохнуть поцелуй, —А потом недоступною станьтеИ прозрачней полуденных струй.
Только поверху море нагрето.Разве нужен томительный хмельИ горячее, пьяное летоВ этот вкрадчиво нежный Апрель?
«В знойный день у синих вод на камне я лежал…»
В знойный день у синих вод на камне я лежал,И слизнул меня, нахлынув, мутно-теплый вал,
Выплыв, я не знал, что было: сладость или боль?На губах моих еще пылала горько соль.
Нежной пеной розовели гладкие пески.Как шиповники, алели в пенной мгле соски.
Я закрыл глаза пред нею в страхе, и ОнаПролилась мне в тело телом, длительно нежна.
И ушла по горным склонам. Сердце пронзено,Отозвалось только стоном ей вослед оно.
Заря. Рондо
Не теплой негой стана,Не ласкою колен,Истомная нирванаМеня замкнула в плен, —
Меня замкнула в пленИз льдистого стаканаЛегчайшею из пен, —Не теплой негой стана.
Не теплой негой стана,Не пением сиренНад зыбью океана,Не ласкою колен, —
Не ласкою колен,Надушенных так пряно,Вливалась в сети венИстомная нирвана.
Истомная нирванаПрозрачно-синих стен,Окрасившись багряно,Меня замкнула в плен.
Прогулка
Горный город, белый и зеленый,Облепивший теневые склоны.
Виноградник на холме прибрежном,Волны подымают лодку нежно.
На пути обратном берега во мраке.Блики звезд. Тревожные собаки.
Свежий запах сырости и солиИ цветущих сладостно магнолий.
Воспоминание
Белел во мраке мягкий снегВ тенистых впадинах обрыва,И волн размеренный набегЛизал пески неторопливо.
Безветренная тишина!Лишь бальной туфельки шуршанье.И красной выплыла луна,Позолотив глухое зданье.
Мы так стояли у перил,И пахло морем и духами.В санях я нежности не скрыл,Ее укутавши мехами.
«Что б ни случилося, душою не смутись…»
