Притча о тридцати нетерпеливых самоубийцах, предавших свою смерть - Александр Шленский

На пустыре стало тихо, грустно и неуютно. Вечерело, и давно пора было обедать, но никто не разводил костра, не шутил, не смеялся и не пел песен, потому что все тридцать человек были мертвые, а мертвые не обедают и песен не поют. Всю ночь палатки простояли пустыми, в угрюмой тишине. Никто не занимался в них любовью, потому что мертвые любовью не занимаются.

А ближе к утру произошло вот что: зарезавшийся ножом зашевелился и неожиданно встал, беспокойно озираясь. Он вынул нож из груди, отряхнулся и пошел срезать с деревьев и столба гроздья с повешенными. К нему присоединился помогать второй, тот что зарезался бритвой. Застрелившиеся ползали по палатке, собирали куски черепа и клочья мозгов, заправляли в голову. Отравившиеся обильно рыгали огненно-кислой отрыжкой, мотали головами и полоскали рты. Четырем утопленникам помогли вылезти из бочки, отхаркать воду из легких и переодеться в сухое.

Люди приводили себя в порядок, укладывали вещи, суетились, готовясь разъехаться по домам, и стыдливо избегали соприкоснуться взглядом. Никто из них не радовался неожиданному воскрешению, наоборот, все пребывали в глубокой и непонятной печали. Давило одиночество, терзала грусть, убивала душу тоска и омерзительно ощущение, словно каждый из них по какому-то роковому стечению обстоятельств совершил неслыханное предательство.

Впрочем, так оно и было. В эту ночь они все, по воле прихотливого случая, предали свою смерть, одну на всех - ту самую смерть ради которой они здесь собрались. Эта смерть объединила их между собой, но ненадолго. Почему? Наверное, смерть не любит нетерпеливых...

Как чувствует себя люди, которых отказалась принять вечность? Как жить им теперь, чем им дальше жить, как смотреть друг другу в глаза? Наверное, лучше об этом не думать. Наверное, есть смысл терпеливо жить и дожидаться в одиночку своей смерти, которая придет и поможет тебе поверить вечности свои глубокие и сокровенные, никому не нужные тайны, до которых всю твою длинную и трудную жизнь никому не было никакого дела.