Книга Семи Дорог - Дмитрий Емец

В заветную папку Ирка заглядывала нечасто. Обычно утром, когда голова свежа и не израсходована. Опыт множества ошибок научил ее, что творческую энергию нельзя разбрызгивать. Накапливается она медленно: капельками фраз, дуновениями мысли, краткими прозрениями. Стоит человеку не вовремя выйти в Интернет или поболтать по телефону с приятелем – он выплеснет себя, опустошит, на несколько часов сделает ни к чему не годным. А сколько таких отвлечений у пишущего человека?

Ирка гладила кончиками пальцев клавиатуру, ощущая молчаливую силу букв, готовых взорваться и отвердеть словами. Жизнь она воспринимала через призму слов, причем написанных. Только им и верила – ей важно было записать в дневнике «я счастлива», и тогда она осознавала, что так оно и есть. Отними у нее возможность писать – и девушка ощутила бы себя несчастной даже в эдемском саду.

Ирка касалась клавиш, но осторожно, дразняще, так, что контакт не срабатывал и буква не отпечатывалась. Нет, сейчас она писать не будет, только читать! Ирка открыла файл с дневником. Грамотность у нее стопроцентная. С ошибками она пишет лишь некоторые слова, когда это доставляет удовольствие. «Йурист», «блашь» и другие, к которым у нее особое отношение.

Сегодня у меня мерзопакостное настроение. Никого не хочу видеть и слышать, ни с кем не хочу общаться! Написала об этом в твиттере, вконтакте, в ЖЖ, выложилась на фейсбуке и теперь проверяю, напишут мне какие-нибудь комментарии или нет.

Я думаю, очень немногие люди умеют говорить правду себе и другим. Это не о лжи. Не лгут многие, а вот говорить правду не способен почти никто. Остальных моментально заносит в ханжество, в позу, в какую-то дутую сериальную болтовню.

Сложнее всего воспитать человека людем. Остальное, в сравнении с этим, мелочи.

Природа гения в универсальности затрагиваемых его творчеством проблем. Гений, как колокол, отзывается в каждом. Ему все помогают, причем некоторые делают это неосознанно, пытаясь помешать. Часто гений как человек совсем неумен или умен очень в меру. Ему этого не нужно. Зато он безмерно правдив и не искажает книгу. Мы врем сами себе, а гений нет, поэтому мы к нему и приникаем.

Мне сложно выразить, что такое мысль Шмелева или мысль Куприна, но я ощущаю, что вот она – цельная, монолитная, слившаяся с личностью автора. Глыбообразность Толстого, веселое уныние Чехова, горение Достоевского или щебечущие кружева Тургенева. Всякий писатель (художник, композитор) – человек одной мысли. Она доминантой проходит через все творчество, через все поступки, через личность. Именно откликаясь на нее, мы любим одних и равнодушны к другим.

А вообще к книгам я принюхиваюсь, как кошка к новой еде. Долго, недоверчиво. Отхожу, подхожу, снова отхожу. И только убедившись, что это то, что нужно, начинаю жадно, быстро и неразборчиво заглатывать! Жаль, что Матвей не книга. Я могла бы его читать!!!

Зашли с Матвеем в супермаркет за батоном хлеба. Обратно еле доперлись. Скидки – это когда ты покупаешь вагон ерунды, о существовании которой в другой ситуации вообще никогда бы не вспомнил.

Бабаня в детстве очень много читала мне вслух. Просто до одури. Порой у нее язык узлом завязывался. Прочитайте своему ребенку 10 000 страниц вслух и его Нобелевскую премию разделите со мной за совет!

Человек не может смотреть художественные фильмы без самоидентификации. Он обязательно ставит себя на место одного из героев: «я прекрасная злодейка», «я – крутой парень», «я – барышня-овечка», «я – сумасшедший гений». Как ни смешно это звучит, но мне всегда нужна влюбленная умная дурочка.

З. Ы. У каждого человека есть сценический образ себя, любимого, и он его старательно обслуживает. Мой образ – это умненькая творческая девушка, не способная сварить картошку даже в мундире. При этом я абсолютно точно знаю, что окажись я на необитаемом острове, не только всю посуду бы перемыла, но и пальмы бы валила топором.

Слово «жалеет» гораздо более полно выражает чувство любви, чем это ваше «лубит»!

Всякий раз, когда я вторгаюсь в зону чьей-то мечты и пытаюсь ее разрушить, получаю по лбу. Даже если мечта эта заведомо тупиковая, вроде как съесть селедку с мармеладом. Видимо, свои мечты человек хочет крушить исключительно сам.

Интересно, какую правду люди имеют в виду, когда просят сказать им правду?

Я: Ты купил картошку?

Матвей: Нет.

Я: Сам виноват. Сварим чипсы!

Вирусное распространение зла. Прадед кричал на деда, дед кричал на отца, отец – на сына, сын будет кричать на своего сына. Сложнее всего остановиться первым. Но, если удается, целое щупальце зла отсечется и никогда не вырастет вновь.

Матвей вчера сказал: «Женщина всегда права. Поэтому спорящих женщин лучше столкнуть между собой, чтобы правы оказались обе». Это после того, как мы весь вечер слушали, как Гелата ссорится с Ильгой.

И еще на ту же тему: «Женщины могли бы править миром, если хотя бы две из них сумели о чем-то договориться между собой!» (с) Матвей.

На нашей улице живет тетя Зина. У нее кошка и две собаки. А еще она кормит всех кошек и собак во дворе. Так вот: она их терпеть не может. Называет прохиндеями, желает им сдохнуть и дерется с ними пустой кастрюлей, когда те ставят грязные лапы ей на одежду. Мне кажется, это и есть образ настоящей любви: дойти по полного разочарования в чем-либо, но все равно продолжать любить и жалеть.

Думаешь о человеке как о подлеце и грубияне. Рано или поздно это невольно прорывается в отношении к нему. Он видит, что разубедить тебя не может, и назло становится грубияном и подлецом. На тебе!

У Матвея был друг, который расстался с девушкой после того, как она полтора часа выбирала в зоомагазине подругу для своего попугая и в конце концов оставила его в одиночестве, потому что «никто не был его достоин». Друг представил, как она будет выбирать невестку для их сына.

Любопытный момент. Если мне сразу нравится какая-то книга, потом резко оказывается, что это дрянь. И с людьми то же самое. Стараюсь выжидать со внутренней оценкой, но не получается.

У меня есть близкая к гениальности мысль: внимание является энергетической величиной, солнцем, за которым люди охотятся, как растения за светом. Вот только чем больше попрошайничаешь, тем меньше получаешь. Даже истерики не помогают. Нужно любить самому. Но, блин, легко сказать!!!

Единица изменения внимания – внимомы. Чтобы прокачать младенца и сделать его, допустим, хорошим, добрым, умным человеком, надо 10.000 внимом. Чтобы еще кем-то – 5.000.

Слишком много внимом тоже плохо. Лишние внимомы могут испепелить. Ну как? Нобелевскими премиями просьба не швыряться! Складывайте их в чемоданчик у входа!

Отношения большинства познакомившихся людей вписываются в схему:

– Полюби меня первый!

– Нет, ты!

– Я потом.

– А если ты меня обманешь?

– Да пошел ты!

– Да пошла ты!

Мне всегда казалось: хочешь любить человека – не узнавай его близко. Но ведь это же обман? Путь к любви идет через полное и окончательное разочарование. Разрушила человека до основания (для себя), а потом вдруг открылась в нем какая-то дверца. Вспышка – и ты полюбила. Я этого не знаю, разумеется, а так… гадаю.

Механизм печали и уныния в том, что человек – вялый, напуганный, обленившийся, забитый неудачами – останавливается и перестает ползти и бороться. Тайное его желание – чтобы утешили, развеселили и трудности разгребли. Ну, у меня так примерно и бывает.

Часто вспоминаю день, когда Гелата бросилась перед коляской на колени, и слова, которые она тогда произнесла, что другой такой пары нет на свете и что вся ненависть мрака нацелена на нас. У Матвея в груди Камень Пути. Я – девушка с даром любви. И все это было в нас совсем недавно! Но осталось ли что-то теперь?

Не принадлежим ли мы Мамзелькиной со всеми потрохами, приняв от нее «подарки», с которыми не можем расстаться?

Вдруг мы уже никто? Просто молодые обыватели с микроавтобусом, которые живут в Сокольниках, питаются и одеваются на Бабанин счет (+ бензин тоже) и воображают себя служителями света. Мне кажется, что и Матвей часто думает об этом.

Вдруг нас уже опрокинули? Нельзя же принять подачку от мрака и притворяться, что ты ничего не брал и ничего никому не должен.