Убийство в районной поликлинике - Алексей Кротов

– Петр Петрович Зубриков.

– Вы ведь у меня впервые?

– Да, раньше не доводилось, Мария Ильинична.

– Очень любезно с вашей стороны узнать мое имя-отчество заранее, – улыбнулась очками и носом Поилова.

– Ну что вы, Мария Ильинична! – махнул рукой Зубриков, – Я не настолько галантен. Вы мне льстите. Просто медсестра недавно сказала, как вас зовут, – и он лучезарно улыбнулся.

– Итак, по какому вы делу, уважаемый? – слегка осипшим голосом спросила главврач.

– А я, собственно, по вопросу моего друга Георгия Кузьмича Балабанова. Ему ВТЭК никак инвалидность не дает. Я с Зутовой, да вы ее, конечно, знаете, она у вас в поликлинике вторым терапевтическим заведует, вдрызг разругался. Волокитит, и заметьте, без всяких оснований.

– Ну, а я чем могу помочь? – учтиво спросила Поилова.

– Как чем? – удивился Зубриков. – Разберитесь и присвойте ему инвалидность. Тут у меня все документы.

Петр Петрович достал из бесформенного вместилища хозяйственной сумки пачку помятых медицинских бумаг. Тщательно расправив, он положил их прямо перед Поиловой – Ну, а сам Балабанов почему не пришел? – поинтересовалась главврач.

– Гриппует, – пояснил Зубриков, – Да и нервный он человек. Он, кстати, по части невропатолога-то и должен получить инвалидность. Тут, я узнал, у вас психиатр платно принимает. Уж он-то точно бы дал, не сомневайтесь.

– От меня вы чего хотите? – устало повторила Поилова.

Зубриков явственно представил, как под шапочкой у нее потеет лоб.

– Вы, разберитесь, – мягко попросил Зубриков. – Впрочем, можно и сейчас. Тут беглого взгляда достаточно. А вот, кстати, бывший министр здравоохранения…

– Оставьте бумаги, я посмотрю, – изнемогающе проговорила Поилова.

– Конечно, конечно, – обрадовался Зубриков, – Только вот позвольте расписочку.

– Какую еще расписочку? – глаза Поиловой, казалось, вот-вот выскочат из-под стекол очков.

– Ну, как же? В получении медицинских документов. Это ведь вам не хухры-мухры. Сами понимаете. Вот, если бы медсестра какая-нибудь была, как свидетель, тогда другое дело. А то, не дай Бог, что случится. Гоша перенервничает, и тогда… – Зубриков закатил глаза, показывая, что продолжать нет смысла.

Поилова впилась глазами в последнего посетителя и смотрела так на него с минуту.

– Не дам! – неожиданно визгливо выкрикнула она, – Это безобразие! Впервые встречаюсь с таким нецивилизованным пациентом.

– Ну что вы, – возразил Зубриков, – Именно в цивилизованных странах такая практика процветает. Взять хотя бы Швейцарию.

– Не дам, – отрезала главврач и решительно отодвинула документы, – Хотите, оставьте, но расписки не дам. Это недоверие. Это в конце концов оскорбительно, и это… – она закашлялась.

– Бог с вами, – миролюбиво сказал Зубриков, – Оставлю так, смотрите на здоровье. Только если вы их утеряете, и Саша перенервничает, – предупредил Петр Петрович, – психиатра будете оплачивать из своего кармана.

– Не потеряю, – буркнула Поилова, придвигая документы.

– Ну, спасибо, – поблагодарил Зубриков и, попрощавшись взглядом с коробкой шоколадных конфет, поднялся, чтобы уходить, но его остановила Поилова.

– Петр Петрович…

– Да, Мария Ильинична? – живо откликнулся Зубриков.

– Скажите, вы работаете или пенсионер?

– Пенсионер. Уже три года. Отработал свое.

– А вам инвалидность не нужна? Я вижу вы с палочкой ходите.

– Да нет. Пока не стоит. К тому же палка не по необходимости.

Поилова включила чайник.

– Да вы уже говорили. Но подумайте, может путевки, – продолжала настаивать главврач, – Вы же ничего не теряете.

– Я подумаю, – осторожно проговорил Зубриков и начал пробираться к двери.

Однако Мария Ильинична с удивительной быстротой оказалась рядом с ним.

– Нет-нет, не уходите. Я вас сейчас сама осмотрю, вы редкий посетитель. Так, на что жалуетесь?

– Да ни на что. Разве что печень иногда… – машинально пробормотал Зубриков.

– Вот и чудненько, – обрадовалась Поилова, – Сейчас мы ее посмотрим. Пиджачок снимите и на тахту поудобнее ложитесь. Вот так, рубашку задирайте. Чудненько. А то за Балабанова какого-то радеете. О себе подумать надо, Петр Петрович, о себе. Да увеличена слегка. Ай-яй-яй! Я вам сейчас рецептик выпишу, голубчик, яхонтовый вы мой. Сейчас еще и сердечко послушаем. Не помешает…

Когда экзекуция закончилась, Мария Ильинична помогла Зубрикову надеть пиджак и подала ему палку.

– Сейчас выпишу рецепт, – пообещала она и начала быстро водить ручкой по бумаге.

Петр Петрович немного пришел в себя и собрался с силами.

– Неважно видите? – участливо поинтересовался он, видя, что Поилова поправляет очки.

– Минус четыре, – не отрываясь, бросила Мария Ильинична.

– А меня вот – плюс два. Читаю в очках. После сорока пяти, знаете ли, зрение в плюс пошло. Было минус два, стало плюс два. Так что ваш минус исчезнет, не волнуйтесь. Удивительно, что еще этот процесс не пошел, как говорил наш дорогой, сами знаете кто. Правильно, Михаил Сергеевич. Впрочем, я слышал, что у женщин это попозже начинается, лет с пятидесяти. Вот я и удивился, что…

– Мне еще нет пятидесяти, – сухо сказала Поилова, – Вот, возьмите рецепт. Здесь все написано. А пока, я с вашего разрешения вскипячу чайник.

– Не стесняйтесь, будьте как дома, – широко улыбнулся Зубриков. – Да что же я говорю, вы у себя в кабинете. А что касается пятидесяти, то я вовсе не имел в виду…Да, и спасибо за рецепт.

– Не за что, – любезно откликнулась Поилова.

– Вы с документами-то не тяните, – попросил Зубриков, – А то Саша нервничать начнет…

– Рассмотрю в срок, – пообещала Поилова.

Чайник уже закипал. Зубриков перевел просительный взгляд на коробку конфет и стал ждать реакции Поиловой. Мария Ильинична однако твердо смотрела в сторону, решительно не замечая зрительного намека надоедливого посетителя. Потом она как бы невзначай взглянула на часы. Зубриков сдался. В свою очередь вынув из кармана пиджака часы на цепочке, Петр Петрович щелкнул крышкой, взглянул на циферблат и воскликнул

– О! Мне пора, уже без пятнадцати восемь.

– Хорошо, что вы последний, – искренне сказала главврач.

– До свиданья, Мария Ильинична, – попрощался Зубриков, – Я к вам еще обязательно зайду.

– Прощайте, Петр Петрович, прощайте и подумайте об инвалидности. Не помешает.

– Выздоравливайте, Мария Ильинична, – широко улыбнулся Зубриков, сверкая золотыми зубами.

Поилова, увы, не смогла ответить ему адекватной улыбкой, рот скрывала противогриппозная маска. Чайник наконец закипел.

Зубриков неторопливо пошел по коридору, неся палку в руке. Вокруг не было ни души.

«Вот будет номер, если нас закроют», – подумал он, спускаясь по лестнице в гардероб. Он рассмеялся, вспоминая беседу с Поиловой.

В гардеробе его ждала хмурая женщина лет шестидесяти. Она мрачно взглянула на него и сурово произнесла:

– Вы последний.

Зубриков взглянул на свое сиротливо висящее драповое пальто и кивнул:

– Извините, задержался.

– Да, ладно, чего там. Работаю до восьми. Давайте номерок.

– Сей момент, – живо откликнулся Зубриков и полез в карман. Однако шарил он напрасно. Номерка не было.

– Вот незадача, – пробормотал Петр Петрович, – Кажется потерял, пойду поищу. И он быстро двинулся к лестнице, не дожидаясь реакции