А Саша делает, как может (СИ) - Козьякова Наталья Дмитриевна

Как раз пришла пора очистить подвалы от подкисших недорогих вин.

Да и погреба и кладовые после тщательной ревизии тоже нуждались в чистке….

Короче, люд в столице был сыт, пьян и всем доволен.

Елисабель замуж не пошла — побежала, теряя домашние туфельки из эльфийского шелка, и спотыкаясь о подол утреннего платья.

Побежишь тут…

Два с половиной года в башне, без модных новинок, без любовных романов, без драгоценностей и даже без связи с любящими родителями. Впрочем, король Фелузии не особенно переживал: Елисабель была средней из семи принцесс, к тому же от третьей — не очень-то и любимой — супруги. Фрейлины — они такие. Фрейлины, одним словом. Это маги не знают, где можно достать камушек Тораки. А фрейлины очень даже знают, где они водятся.

Король Фелузии по этому поводу не переживал. Королевой больше, королевой меньше…. Вот если бы хоть одна родила ему сына. Наследника.

Восьмая королева как раз была в тягости, и по всем приметам, должна была разродиться долгожданным мальчиком.

Так что королю Фелузии было не до принцессы и не до соседей. Уберечь бы наследника.

Впрочем, нас Фелузия интересует мало. Только потому что действующая королева Азалийская родом из этой дружественной страны…

Принц Энгельберт отложил в сторону свою тетрадь, и потянулся, зевнув со смаком. Взглянул на оплывшие свечи в канделябре. Перевел взгляд на пламя в камине. Уже слегка угасшее. Ночь глубокая. Во дворце все давно спят, даже умаявшаяся Елисабель. Даже фрейлины давно спят, отложив ненадолго интриги и пакости.

Впрочем, Эдвин Х, не отличающийся мягкостью характера, интриганов быстро приводит в чувство. Подсунуть его супруге камушек никому и в голову не пришло. Потому что до этого много голов слетело с плеч. Это у лордов. А еще многие леди отправились в Приграничье — в жены простым воякам. Конечно, простыми они были с точки зрения приближенных короля. А так — дворяне. Пусть не титулованные, но ведь дворяне.

Впрочем, в Приграничье служили и аристократы. Кто за вину, а кто и за честь…

— Так, на сборы два дня, — сам себе сказал Энгельберт, поднимаясь. — Два дня на сборы, и можно отправляться. Как раз к смене года доберусь. Впрочем, загадывать не будем. Неблагодарное это дело — загадывать. Кто его знает, моего царственного братца. А ну, как стукнет идея устроить великие гулянья в честь рождения наследников — и придется торчать в столице еще неделю, а то и две….

Он задул свечи и отправился в спальню. Планы планами, а выспаться не помешает….

Начало

Земля. Россия. Районный Дом Культуры

До Нового года чуть больше недели.

— А и ждет тебя дорога дальняя, трудная, неизведанная. Ждет тебя бубновый валет…. Хотя, постой, Сашка! Валет это же хлопоты, так?

— Аленка, да мне-то почем знать, — лениво отмахиваюсь я от подружки. — Это же ты у нас на роль гадалки пробуешься. «Салон мадам Бу Фри» твое детище на предстоящем мероприятии. Брось ты эти карты! У нас еще антураж не продуман до конца. Что там в модных салонах нонича используют? Полумрак, круглый стол под бархатной скатертью, свечи в канделябре, гадальный шар, карты.

— Ага, и еще мишурой все украсить. Новый год все-таки. Как ты думаешь, Юрка нам свой кабинет пожертвует на одну ночь?

— А куда он с подводной лодки-то? Ты образ продумала, гадалка?

Аленка надменно вздернула курносый нос. Важно повела округлым плечиком.

— А то! Я у мамы бабушкину шаль выклянчила. Шелковую, с кистями. Вишневую — помнишь?

— Помню. Шаль — это хорошо. Надо тебе еще бус всяких и цепочек на шею. Вроде как амулеты от сглаза, порчи, сильномогучего колдовства. И грим! Алена, грим — половина успеха в твоем нелегком деле провидицы судеб.

— Вот еще! — фыркнула Аленка.

Мы на эту тему бодаемся уже два дня. Никак не хочет наша штатная гадалка грим старой карги на себя намазывать. Она, видите ли, слишком молода, чтобы старух злобных играть. И вообще — не модно сейчас гадалок ведьмами изображать.

— Тогда тебе никто не поверит. И полтинника за твои гадания не даст.

Да, нынче наш клуб лихорадит. Новый год не за горами, и хочется его встретить как сказку, а не как очередную головную боль.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Нам с Аленкой еще везет, нас отчеты не касаются. Написали быстренько о своих достижениях за прошедший год, методистам отчитались. Получили привычный разнос от завотделом культуры. Поковыряли ножками пол в его кабинете, поклялись, что приложим силы к новым свершениям на ниве. И пошли со спокойной совестью дальше развлекаться. То есть, заниматься подготовкой новогоднего мероприятия.

Дом культуры у нас небольшой, коллектив тоже невелик. Кроме нашего директора и художественного руководителя в одном лице, есть еще два методиста, которые сейчас бодаются с сельскими клубниками на предмет сдачи отчетов. И мы с Аленкой — руководители кружков самодеятельности. У Аленки — танцевальный, у меня — театральный. Одна радость — мы молоды, и энтузиазм еще плещется во всех местах. Можно сказать, работаем не за зарплату, а за идею. Особливо, когда дело касается сверхурочных. Потому как без них никуда.

Есть у нас еще и шоумен сельского разлива. Гришенька. Страшный, как вся наша жизнь, но обаятельный. Вот такая шутка природы. Влюблен во всех женщин от года до ста, и пользуется взаимностью. Уж не знаю, где у наших баб-с глаза, но еще ни одного дня он не уходил из клуба без спутницы.

Даже наш худрук Юра — красавец мужчина, но глубоко и прочно женатый, поражается, как долговязому тощему Гришеньке удается обаять даже самых непрошибаемых баб.

— Аленушка, солнышко, ты Сашку не видела?

О, а вот и наш самый обаятельный и привлекательный нарисовался.

— И чего тебе от меня занадобилось? — не отрываясь от книги, спросила я. — У нас обед, между прочим.

— А что у нас на обед? — тут же забыл про меня Гришенька. — Ну, девки! Я-то уж было на горячее нос расчистил, а у вас, как всегда!

Картошка со вкусом сухариков. В стаканчике.

— А чем тебе не так?! — бурчу я, рассматривая картинку в книге. Великолепный образчик бронзового дракона тире мужика. Хищный абрис или как там это называется… брови широкие, темные, небрежный хвост бронзовых волос переброшен через плечо, до пояса обнажен и хвалится могучей мускулатурой.

— Фу, Сашка! И ты туда же! — картинно закатывает глаза Гришенька. Они у него, кстати сказать, блекло-серые. В нем вообще нет ничего яркого и броского. На что бабы ведутся?

— На мой голос, — интимным шепотом сообщает Гришенька. Это что — я вслух спросила?

— Замечталась ты, подруга! — картинно развел руками Гришенька. — Картошечкой не поделишься? С утра поесть не успел. Аленушка, ау! Дай дяде стаканчик и ложечку…. А кипяточку? Плеснешь? Вот и умничка моя ласковая. Не то, что эта Санища вредная! А еще сестрицей считается.

— Троюродной, — отмахиваюсь я, вновь углубляясь в роман. — Не повезло тебе с родственницей. Так зачем ты меня искал?

На какое-то — очень короткое — время в нашем методкабинете становится тихо. Я читаю, Аленка штудирует «Энциклопедию мировых гаданий», силясь постичь все тайны разом. До конца обеденного перерыва еще минут пятнадцать. А потом опять репетиция, оформление сцены, поиски бутафории…. Юрка опять будет ругаться, что таких неумех свет не видывал.

— Ага, кажется, я поняла! — восторженно верещит Аленка, вновь принимаясь тасовать битые жизнью карты. — Счас-то я всю правду матку так тебе в лицо и урежу! Счас-то я….

Она переводит взгляд на Гришеньку, усердно жующего кусок древнего сала.

— То есть, мы! То есть, я хотела сказать…. Тьфу ты!

— Как ты интересно мысли выражаешь! — восхитился Гришенька, заглатывая неподдающийся зубам кусок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ага. О чем это я?! А! Счас я всю правду про твою сестрицу узнаю и всему миру поведаю! Всю правду скажу: что было, что есть, что будет. А так же чем дело кончится, чем карта перекроется, чем сердце успокоится.

— Вот это вряд ли, — хмыкнула я, откладывая дочитанный роман в сторону. — Чтобы эти карты хоть что-то связное сказали — на них надо дня два сидеть и не подниматься.