Полигон - Андрей Ливадный

"И что же с ними не так"? — озадаченно спросил себя Дитрих.

Раздвижные створки не поддавались усилию. Быстро потеряв самообладание, он представил, что их попросту нет, и преграда мгновенно рассыпалась в прах.

Войдя внутрь, Дитрих с удивлением заметил, как реальность меняется вслед взгляду, словно образы, взятые из его сознания, мгновенно воплощаются в знакомых формах интерьера.

Появились столики, кресла, уютный свет озарил их, у дальней стены плавно изогнулась стойка бара, возникла фигура андроида, но при ближайшем рассмотрении все обернулось подделками, выполненными из плотно спрессованной серой субстанции.

Робот не двигался, автоматика не работала, предметы сервировки при прикосновении рассыпались горстками праха.

Немного побродив меж столиков, не найдя ничего интересного, полезного либо функционального, он с досадой покинул свое неудачное творение, остановился поодаль, размышляя над сложившейся ситуацией.

"Странную игру они создают, — неприязненная мысль подразумевала разработчиков. — На развлечение совсем не похоже. Издевка какая-то"!

Чувство голода тем временем немного притупилось, а вот жажда донимала все сильнее.

Последующие несколько часов Дитрих упрямо экспериментировал. Теперь его со всех сторон окружали декорации: небольшое озерцо, где вода имела прочность стекла, участок парка, где цветы, трава, деревья и кустарники оказались пластмассовыми, — все, что удавалось вообразить, вспомнить либо придумать на поверку оборачивалось муляжами, копирующими формы, но не содержание создаваемых предметов и явлений.

Пребывая не в лучшем расположении духа, Дитрих заметил: вокруг стало заметно темнее, сгустились непонятные сумерки, словно киберпространство вздумало реагировать на его настроение. Кроме того, появились странные пепельные смерчи, — они повсюду следовали за ним по пятам, немного увеличиваясь в размерах по мере того, как росло раздражение.

"Вы быстро теряете силы. Голод и жажда теперь отнимают три процента жизни в час".

Дитрих уселся на скамейку в созданном им парке.

"Это всего лишь игра. Дурацкая игра, которую я тестирую. Реально мне ничего не грозит".

Что-то странное происходило с его сознанием. В голове то и дело возникали обрывочные образы из прошлого, словно вживленное нейросетевое устройство перепаривало память, выталкивая из ее глубин все, о чем он старался забыть. Мгла становилась плотнее, из нее выдавливало контуры зданий, формируя улицы.

Дитрих отмахнулся от непрошеных, но назойливых воспоминаний, сосредоточился на делах насущных. Как добыть воду?

Дождь! — осенило его. Что может быть проще?!

Вообще-то жителю современного города ничего хорошего от небесной влаги ждать не приходится. Промышленные выбросы конденсируются над мегаполисами в токсичные облака. Кислотные осадки давно стали обыденностью, но Дитрих помнил: в пору его юности все было иначе. Тогда еще существовали парки под открытым небом, а вкус дождевой воды на губах не ассоциировался со смертельной опасностью.

А реальность-то действительно адаптивна! — он с удивлением заметил, как мгла послушно трансформируется, повинуясь мысленным желаниям: над головой начали сгущаться тяжелые тучи, вдали раскатисто громыхнул гром, и вот первые крупные капли дождя окропили иссушенную почву, скатываясь пыльными шариками.

Дитрих подставил ладони, радуясь ливню, несущему свежесть, не замечая, как контуры зданий становятся все ближе и материальнее, образуя фрагмент улицы.

Вода почему-то оказалась солоноватой на вкус. Он жадно пил, не обращая внимания, как розоватые капли сочатся меж пальцев, змейками текут по запястьям.

Утолив жажду, Дитрих, наконец, почувствовал неладное, взглянул на свои руки, выругался.

Кровь?! Да откуда, черт побери?! Я же нигде не мог пораниться!..

Подавив спазм, он огляделся. Непогода усиливалась с каждой минутой, дождь хлестал, как из ведра, скрадывая контуры зданий, и лишь вспышки молний рвали сумрак, на миг выхватывая подробности окружающего.

В мертвенном свете очередной вспышки Дитрих увидел, как один из упрямо преследующих его пепельных смерчей вдруг начал обретать формы человеческой фигуры.

Какой-то худощавый подросток. Лицо — сплошное кровавое месиво, правая рука сломана, висит плетью.

В реальной жизни Дитрих не боялся никого и ничего, но сейчас его вдруг пробил холодный пот. Фантом, продолжая набирать детализацию, шагнул к нему, пытаясь что-то сказать, но на разбитых губах лишь пузырилась пена, а из горла рвались хриплые, булькающие звуки.

И, тем не менее, он узнал его, невольно отступил на шаг, озираясь, припоминая эту улицу.

Подумал о детстве, блин… Вспышка непрошеных воспоминаний пронзила, как разряд тока, парализуя мысли.

Чистой воды захотел? — голос в голове явно глумился, давая Дитриху вновь почувствовать себя пятнадцатилетним подростком, остро вспомнить тот день, когда он решал свои первые проблемы, завоевывая место во главе уличной банды, таких же, как и он, малолетних преступников.

— Помнишь… меня?..

— Убирайся! — сипло выдавил Дитрих.

Призрак не исчез. Напротив чем больше ему уделялось внимания, тем более натуральным он выглядел.

— Пошел прочь!

Дождь все хлестал и хлестал. Из пепельных смерчей начали формироваться образы тех, кого он давно забыл, похоронил в недрах сознания, не мучаясь совестью, ибо человеку свойственно оправдывать свои поступки, придумывать ложь и начинать в нее верить, мол, иначе было нельзя, так было правильно, я должен был так поступить…

А потом все забывалось, тускнело, замещаясь более свежими и яркими впечатлениями.

Так пролетела жизнь. Будь проклята эта "Абсолютная Память"! Дитрих всегда руководствовался принципом: нет человека — нет проблемы. Сколько подобных эпизодов хранят глубины рассудка — не счесть. И что они теперь все явятся ко мне?!

Семь дней?! Да я и часа не продержусь! — панически думал он, озираясь, замечая все новые и новые пепельные смерчи, зарождающиеся прямо на глазах, — от них стало тесно.

Меньше всего Дитрих желал провести свое короткое заключение в личном аду, перебирая смертные грехи, рассматривая сквозь увеличительное стекло черные пятна биографии, коростой покрывающие совесть.

Он бы хотел, но не мог припомнить ничего светлого, не связанного с дурными поступками, ведь его жизнь представляла собой долгий, кровавый и беспринципный путь вверх, к богатству, власти и мнимому благополучию.

Дитрих прекрасно понимал: происходящее — это следствие работы нейроимплантата, читающего память, как открытую книгу, а окружившие его призраки, — всего лишь воспоминания. Но как от них избавиться?! Неужели я не в силах изгнать ни одного из них?! — мысли проносились рваные, он все глубже погружался в личный ад, узнавая лица и связанные с ними события.

Забитый до смерти подросток, чьего имени он никогда не знал, добрался первым, хрипя, протянул здоровую руку, цепляясь за одежду Дитриха, оставляя на ней кровавые следы, которые не смывал дождь…

Он снова попятился, но отступать оказалось некуда, — фантомы окружили его со всех сторон.

Рассудок Дитриха окончательно помутился. Состояние аффекта накрыло багряной пеленой. Он больше не контролировал себя, действуя инстинктивно, единственным привычным способом.

Я уничтожу вас всех!

Неконтролируемая ярость затопила сознание. Ладонь внезапно ощутила вес и холод. Первой и пока единственной вещью, которую ему удалось создать в киберпространстве, оказался остро заточенный кусок металла, ставший неоспоримым аргументом в борьбе против отголосков прошлого.

Он ударил что было сил, но не смог остановиться, когда ненавистный образ подернулся искажениями и начал таять. Дитрих продолжал бить, в немом исступлении, чувствуя, как отступает ужас, исчезают мысли, как сгущается вязкая мгла, пожирающая рассудок.

Затем вдруг пришла вспышка неистовой боли и окружающий мир исчез.

— Матрица его сознания стабилизирована. Жизненные показатели приходят к норме, — нейрокибернетики и медики, входящие в штат секретного испытательного комплекса, наконец, получили передышку.

— Хорошая работа, — представитель ВКС взглянул на данные биометрии и остался доволен.

— Хочу заметить, пациент сильно истощен. Его организм едва не "сжег" себя.

— В смысле?

— Процессы обмена веществ были ускорены в разы. Он потерял пять килограммов веса за несколько минут. Часть нервных клеток его мозга погибла. Не думаю, что в дальнейшем он выдержит такие нагрузки.

— Это никого не должно волновать. Перед нами заключенный, приговоренный за свои преступления. Испытания будут продолжены, — отрезал представитель ВКС.

Юрген недобро взглянул на него.