Дубль (СИ) - Артье Елена

- Ни разу! Другой вопрос, что когда я увлечена проектом могу забыть обо всём на свете, в том числе и о еде. Так что могу позволить себе хорошо покушать, когда предоставляется такая возможность.

- Так я ж только за! - вздохнула Татьяна и сделала совершенно неожиданный вывод. - Мужик тебе нужен хороший.

- С чего это вдруг? - удивилась я, едва не подавившись. Что-то много в последнее время разговоров про мою личную жизнь: сначала мама, потом Ольга, теперь Татьяна. - Только не становись похожей на мою мамочку: больше я просто не выдержу.

- Ну вот скажи, что она не права, - коварно предложила Таня.

- В том-то и проблема: с мамой сложно спорить. Она всегда знает куда бить,  и делает это с удовольствием.

- На то она и мама: знает тебя лучше чем все остальные.

- Ай, - махнула я рукой и вспомнила пословицу. - Выйти замуж не напасть, лишь бы замужем не пропасть.

Перед глазами стоял пример моей сестры, которая недавно развелась. Может быть благодаря её несчастному браку мои розовые очки разбились и я не спешила в эти кандалы. А вот ребёночка бы хотела…

В это время раздался звонок телефона и Татьяна подняла трубку:

- На проводе!

Ага, явно кто-то по работе. Вон, даже глаза в предвкушении загорелись. Татьяна слушала и мне всё больше не нравилось выражение ее лица: что-то произошло. Даже до меня доносились отголоски чересчур громких наставлений.

- Сейчас будем, готовьте машину! - приказала Таня, положила трубку и с небывалой для ее веса лёгкостью вскочила из-за стола. - Собирайся, едем на пожар!

- Какой пожар? Куда едем? - спрашивала я, едва поспевая за коллегой. - И почему мы?

- Торговый центр горит, там такое! Уже есть жертвы. Всех кто может, Семёнов туда отправляет. С тебя ждут быстрый сценарий для репортажа.

- А что за центр?

Всё-таки есть свои преимущества в работе журналиста: одними из первых узнавать последние новости.

- Рубин.

Я почувствовала, как застрял глоток воздуха где-то в горле и стало тяжело дышать. Ледяной волной паника накрыла меня и лишь одна мысль не давала покоя: в Рубине подрабатывала моя сестра. Безусловно хорошо, что я там сейчас окажусь. В голове уже строила план, как найти Ксюшу.  О том, что ей не удалось эвакуироваться даже думать не хотелось. Как и о том, смогу ли  в таком состоянии вообще работать.

Когда я в десятый раз не смогла дозвониться до сестры, мне стало физически плохо и пришлось всё рассказать съёмочной группе, с которой мы ехали на объект. Таня напоила меня неизвестно откуда взявшейся валерьянкой и сказала: 

- Не дрейфь, Зайцева. Может она просто эвакуировалась в спешке.

Ага, какой человек в современном мире бросит телефон? Я молилась, что ошиблась, но почему-то в душе знала - с ней плохо. Мы всегда друг друга чувствовали даже на расстоянии.

Когда мы подъехали и я увидела масштабы трагедии - кареты скорой помощи, пожарных, МЧС и черные клубы дыма - мне стало реально плохо и мир перевернулся с ног на голову. Я потеряла сознание.

Глава 2

Глеб

- Докладывайте!

Казалось бы за столько лет можно привыкнуть к наблюдению за чужой болью, страданиями и смертью. Металлический холод голоса резал слух самому себе и со стороны наверняка казалось, что меня не задевает вид людей, погибших не самой лучшей смертью. 

Меня вызвали из министерства в этот небольшой городок не случайно: такие происшествия вызывают большой резонанс в обществе, а это означает бесконечные проверки, отчёты, следствие, общение с журналистами. Думая о последних я скривился: по какой-то причине это мне не нравилось больше всего. Надо бы переложить эти полномочия на своего помощника, вот только от вездесущих журналистов, которые могли подкараулить за углом даже он не в силах был защитить. С ними стоило всегда быть начеку, говорить только то, что положено и ни слова в обход протокола.

Главврач таким же холодным циничным как у меня тоном отчитался о погибших и раненных, которых доставили к нему в больницу. Самое страшные сводки приходили из детского отделения, потому что маленькие пострадавшие всегда занимают отдельное место.

- Глеб Юрьевич, - обратился ко мне доктор, когда мы вышли из морга. - Я понимаю, что следствие ещё идёт и у вас работы много, но... 

- Говорите, что нужно.

- Несколько больных необходимо срочно доставить в Москву, мы сделали все возможное, но…

- Игорь, слышал? - спросил я своего помощника. Хотя мог бы и не спрашивать: тот работал без нареканий.

- Будет сделано! - отчитался мужчина и застрочил на планшете.

- Что-то ещё? Не стесняйтесь, всем необходимым мы вас обеспечим.

- Мы держим руку на пульсе, - поддакнул кто-то из местной администрации. 

- Нам необходимо навестить каждое отделение для отчёта. - известила Лебедева из министерства здравоохранения, прилетевшая в составе нашей группы.

- Да-да, конечно.

Врач немного тушевался и это понятно: не каждый день приходится отчитываться перед министрами, да и вообще ситуация была мягко сказать нервная.

Мы вошли в детское отделение и я понял, что испытания только начинаются. Переполненные палаты, забинтованные дети и их перепуганные родители, сбившиеся с ног медсестры. Шум, гам и паника.

- Дети, - развел руками глав врач, словно оправдываясь за царящий здесь хаос. - Мы не могли не пустить к ним родителей после того, что произошло.

- И правильно, - кивнул я. 

Отлично понимал родительские чувства, ведь в другом корпусе находился мой собственный сын. И пусть ему уже было далеко за двадцать, но это не мешало мне переживать и ждать того момента, когда я смогу к нему попасть. Одно чувство грело, что живой, хоть и надышавшийся дымом. Пожарные будни они такие…

Неожиданно меня привлек громкий детский плач в одной из палат. Я заглянул и увидел в кроватке с высокими бортиками ревущего пацана трёх лет. Какая-то мамочка пыталась его утешить и подала игрушку, но тот её не жалея выкинул. Одна ручка была у него перебинтована и малыш то и дело пытался стянуть бинт.

- Что происходит? - воскликнул главврач и обратился к заведующему отделения. - Кто-нибудь может его успокоить? Родителям позвонили?

- Тут такое дело, Леонид Николаевич, - заговорил лечащий врач. - Медсестры ребенку оказали всю необходимую помощь, но к сожалению персонала не хватает. А родители... Мы узнали, что они погибли в Рубине, пытаемся найти родственников. Полицию подключили.

Я смотрел на малыша и понимал, какую трагедию ему пришлось пережить и что он остался сиротой. Совсем как я, бывший детдомовец. В моем сердце дети всегда занимали особое положение, уж не знаю почему. Я подошёл к кроватке и обратился к драчуну:

- Привет, боец! Тебя как зовут?

Мальчик резко замолчал и уставился на мою форму. Наверняка привлекли внимание погоны и золотистые пуговички кителя.

- Ва-ня... - заикаясь произнёс малец. Видно, что сам устал от своих слёз. Я поднял его на руки  и он доверчиво прильнул ко мне, удивив этим не только окружающих, но и меня. Маленькие ручки обхватили шею и малыш шумно выдохнул:

- К маме хочу! Где она?

Все отводили взгляд: никому не хотелось лгать и отвечать на этот душераздирающий вопрос.

- Всё будет хорошо, Ванечка! Мама не может сейчас прийти к тебе. Смотри сколько здесь детей, представь, что ты в детском саду. Поиграй с кем-нибудь, найди себе друга.

Мальчик внимательно слушал и уже с интересом поглядывал на других деток. 

- Вот так, нормальный мужик, хоть и маленький. Не надо с ним сюсюкаться. - тихо подсказал я мамочке, качающей своего малыша. Вид у нее тоже измотанный, но на таких вот женщинах, помогающих не только своим детям, всё и держится.

Я вытер пальцем мокрые от слёз щёчки мальчика и встретился с пронзительно голубым взглядом. Осознанным и глубоким. Надо же, а цвет глаз один в один как у меня и Никиты. Что-то теплое заворочалось у меня в груди и я улыбнулся:

- Если будешь себя хорошо вести я подарю тебе пожарную машину, хочешь?