100 кратких жизнеописаний геев и лесбиянок - Пол Рассел

К сожалению, недостаточный объем этой книги ограничил число тех, кого я хотел бы здесь представить: основное внимание я сосредоточил на людях, внесших вклад в гей-культуру Америки и Европы с конца прошлого века до наших дней. Многие и многие люди не вошли в избранную мною сотню — это великий поэт-суфист Джелал-ад-Дин Руми, китайский император династии Хань Аиди, отрезавший рукав своего халата, чтобы, вставая, не потревожить сон заснувшего на этом рукаве своего возлюбленного Донг Сианя — этот поступок дал название понятию dianxiu (отрезать рукав), обозначающему в китайском языке мужскую гомосексуальную любовь. Эти и многие другие великие люди не оказали большого влияния на современное олицетворение состояния гомосексуальности в Европе и в Америке.

Что я вкладываю в понятие «олицетворение гомосексуальности»?

Если мы говорим о некоем влиянии, которое оказали известные люди, то, само собой разумеется, должен существовать и сам объект этого влияния. В рамках моей книги под этим объектом я подразумеваю совокупность мужчин и женщин гомосексуальной ориентации, живущих в наше время преимущественно в Северной Америке и в Западной Европе. Сообщество этих людей крайне неоднородно — велики этнические, классовые, религиозные и многие другие различия, что, собственно, вообще ставит под сомнение употребление в отношении этих людей термина «сообщество». Фактически можно говорить о множестве сообществ — от престижных клубов, объединяющих преуспевающих белых господ, до колоний экономически бесправных лесбиянок латиноамериканского происхождения («чиканос») на юге Калифорнии. Границы этих сообществ размыты: происходит постоянный взаимный обмен элементами культуры; моральные принципы, течения моды и прочие понятия постоянно эволюционируют.

Наверное, единственными людьми, которые убеждены в существовании единой, монолитной, внутренне цельной гей-лесийской культуры (или, как еще принято говорить, «образа жизни»), являются заклятые враги этой культуры — будем в дальнейшем называть их гомофобами — в частности, некоторые из религиозных фанатиков, в воспаленном воображении которых существование этой огромной, хорошо организованной системы является «гей-угрозой». Но ведь любой человек, хотя бы однажды посетивший какой-нибудь митинг сексуальных меньшинств, может четко засвидетельствовать — среди геев и лесбиянок существует масса разногласий по многим вопросам. Не случайно активистами движения за права сексуальных меньшинств в качестве эмблемы своего движения выбрана радуга, многоцветие которой символизирует весь диапазон и богатство проявлений гей-культуры.

Но, несмотря на все различия, есть нечто, что может служить для всех этих людей и объединяющим признаком. Этим признаком является отношение к нам представителей традиционной культуры, то есть так называемой культуры «мэйнстрим». Это отношение настолько огульное, что не учитывает обстоятельств и нюансов и характеризует гей-культуру в качестве чего-то извращенного, болезненного и греховного. Все мы представляемся им какими-то изгоями, гонимым меньшинством, постоянными аутсайдерами и мятежниками против здравого смысла; нам приписывается то, что очень часто мы используем свой статус аутсайдеров для того, чтобы подвергнуть сомнению, извратить или исказить культуру «мэйнстрим»; нас обвиняют в том, что мы, любя друг друга, нарушаем все мыслимые запреты, моральные установки и табу, принятые обществом; нас ненавидят за эту любовь. Все это, как мне кажется, дает нам повод говорить об имеющемся у нас общем опыте отношения к себе подобным.

Люди, жизнеописания которых представлены на страницах этой книги, являются живой иллюстрацией разных способов того, как мы реагировали на упрямую вражду общества к нам, многих путей нашего переосмысления своей сущности и своих жизней, многих каналов реализации всего огромного потенциала скрытых в нас желаний, «любви, не смеющей назвать свое имя». Жизнь каждого из этой сотни людей — геев и лесбиянок — позволила всем нам, либо путем личного примера, либо благодаря активной деятельности по защите наших прав ощутить себя полноценной частью окружающего мира.

Что я подразумеваю под понятием «геи и лесбиянки», особенно с учетом 2500 лет существования этого понятия?

История — это не костюмированная драма. Люди античности не были точной копией современных людей с тем лишь отличием, что они носили тоги, а не костюмы-тройки. На самом деле, как часто говорится, прошлое — это как бы другая страна с другими жителями. Это относится к обычаям, привычкам, представлениям и предрассудкам. Соответственно, исключением не может быть ни культура, ни сексуальность. По мере изменения параметров культуры меняются сексуальные воззрения, сексуальная практика и даже такое понятие, как сексуальная сущность. В то же время возникают широкие потоки мировосприятия, эта первооснова желаний, потребностей и вкусов, формирующихся разными путями в рамках различных эпох и различных культур. Одним из этих потоков, существующих повсеместно, хотя и в разных проявлениях, является любовь к людям своего пола. Такая любовь существовала во все времена во всех культурах параллельно со своим эквивалентом: взаимной любовью людей противоположного пола. И та и другая разновидность любви в течение времени претерпевали значительные изменения.

На протяжении большей части мировой истории наше современное представление о разнице между «гетеросексуальной» и «гомосексуальной» любовью не имело столь конкретного смысла. Сам термин гомосексуальность даже не фигурировал нигде до 1869 года, а термин гетеросексуальность появился еще позднее. Если нечто не имеет имени, то существует ли оно вообще? Французский философ Мишель Фуко доказал, что мы даем вещам названия тогда, когда нам надо их как-то идентифицировать. Таким образом, изобретение нашего современного представления об отличиях между гомосексуальностью и гетеросексуальностью относится к некой новой конфигурации человеческой сексуальности, возникшей где-то в продолжение последних двухсот лет истории человечества. В предшествующее этому время сексуальность имела другие формы, характеризовалась другими способами мышления и словесного описания.>

Все эти размышления я привел лишь для того, чтобы читателю было понятно — при составлении списка, включающего людей, живших в период с VI века до н. э. и вплоть до наших дней, я старался свести в единое целое широчайший набор различных типов сексуальности, имеющих общее лишь в одном: однополая любовь. В качестве пояснения приведу один пример: в общественном сознании в античной Греции мужская сексуальность представляла собой крайне причудливую картину с точки зрения современного человека. В частности, свободные граждане мужского пола вполне могли рассматриваться как «женщины», то есть как пассивные сексуальные партнеры по отношению к активным «мужчинам», которыми, в свою очередь, могли считаться женщины, мальчики, рабы или чужестранцы. В пределах этого диапазона возможных объектов желания некоторые мужчины предпочитали главным образом женщин, другие — преимущественно мальчиков, в то время как третьим казались равноценно притягательными все существующие в рамках тогдашней культуры варианты.