Артистка, блин! - Екатерина Вильмонт

— Да вы присядьте.

— Спасибо. Позвольте представиться, Надежда Михайловна Земнухова, я киносценарист.

— А я Варвара, ну, здесь меня зовут Барбарой. Варвара Шеффнер. Так чем я могу вам помочь, Надежда Михайловна?

— Знаете, я хочу спросить, как говорится, для очистки совести, муж настоял, он у меня кинорежиссер…

Варвара побледнела.

— А я так хотела быть актрисой… но моя актерская жизнь как‑то с самого начала не задалась… Я вышла замуж, уехала в Германию, родила сына… Ну и вот…

— Вы где‑то учились?

— В ЛГИТМиКе.

— Варя, так не бывает! — радостно засмеялась Надежда Михайловна. — А вы не хотели бы попробоваться на роль…

— На роль? Господи! Вы за этим подошли? — дрожащим от волнения голосом спросила Варя. И судорожно отпила воды из стакана.

Тут к столику подбежал Никита.

— Мама! Там…

— Ники, пойди поиграй еще с котом, у меня важный разговор.

Мальчик неприязненно посмотрел на Надежду Михайловну, но послушно отошел.

— О, вам как раз принесли горячее, — заметила Варя. — Может быть…

— Варя, берите тарелку и пойдемте к нашему столу. Муж только что говорил мне, что так повезло режиссеру только однажды, когда Басов нашел Янковского… Но, кажется, так все‑таки бывает…

— А это удобно? — робко спросила Варя.

Она то, что нам нужно, убежденно подумала Надежда Михайловна.

— Сеня, ты будешь смеяться, но Варя окончила ЛГИТМиК.

— С ума сойти можно! — вскочил Семен Романович, целуя руку смущенной Варе. — Садитесь, дорогая, садитесь! Рассказывайте, где вы играете?

— Нигде… У меня не сложилось, я живу здесь… Работаю по другой специальности…

— Но вы хотели бы?

— Больше всего на свете! — вырвалось у Вари. — В детстве мечтала, что в один прекрасный день мне кто‑нибудь скажет: «Девочка, хочешь сниматься в кино?».

— А вы сможете приехать в Москву? Для начала хоть на два‑три дня? Придется делать пробы, ведь вас никто не знает, я имею в виду продюсеров… Их еще надо будет убеждать… Да и вообще… Я не хочу вас напрасно обнадеживать.

— Да, я все понимаю. Я ведь могу вам и не подойти. Знаете, меня жизнь научила переживать всякие разочарования, так что я не умру, если не сложится…

Ты мне уже подошла, думал про себя Семен Романович. Он опытным взглядом увидел все, что ему нужно, и не сомневался, что она справится. Такая вот уверенность в своем выборе не часто у него возникала, но ни разу еще он не ошибся, если она посещала его.

— Вы в отличной форме, я смотрю, сколько вам лет, простите за столь невежливый вопрос.

— Двадцать девять.

— Превосходно!

— Мама, мама! — подбежал Никита. — Мама, пошли, снег уже перестал!

Варя знала, Никита просто ревнует ее к незнакомым людям. Ей хотелось прикрикнуть на него, но Надежда Михайловна все поняла.

— Варенька, может, вы вечерком придете к нам в гостиницу и мы поговорим более предметно? Мы остановились в «Трех львах».

Варя с благодарностью взглянула на нее.

— Да‑да, я обязательно приду.

— Вам есть с кем оставить мальчика?

— Да, с мамой. Спасибо, спасибо вам! Я обязательно приду!

…— Варь, что случилось? — спросила мать.

— Ах нет, ничего… Просто такая метель была…

— Варь, я что, по‑твоему, слепая? Ты кого‑то встретила? Или Эммерих звонил?

— Нет, мамочка. Не звонил. Просто…

— Мама там каких‑то русских встретила, к ним за столик подсела, а меня отослала с Манфредом играть.

— Никита, ты доносчик! Ябеда, а это стыдно! — заметила бабушка. — Мужчина так поступать не должен! Иди к себе и подумай!

— Так я же не в полицию донес…

— Еще не хватало! Ступай к себе, — голос бабушки звучал непреклонно.

— Ладно. Мам, ты извини, я больше не буду!

И, не дожидаясь прощения матери, он убежал на второй этаж.

— Ну, что это за люди были?

— Мамочка, случилось чудо! Там был Шилевич!

— Какой Шилевич?

— Режиссер! Он снял «Плач иволги» и «Тусклую жизнь»!

— Не шедевры, но хорошее крепкое кино! И что, ты хочешь сказать, что он тобой заинтересовался? Приударил?

— Даже не думал! Но он позвал меня в Москву на пробы!

— Варя, детка, ну это ж чепуха! Он просто хочет с тобой переспать!

— Мама, ко мне подошла его жена, она сценаристка… Ничего такого! Они сказали, что, увидев меня, сразу поняли, какой типаж им нужен для главной героини…

— Ты хочешь поехать?

— Мамочка!

— А если ничего не получится?

— Пусть! Все равно я поеду, это мой, наверное, последний шанс!

Мать внимательно посмотрела на нее.

— Ладно, поезжай! Я думала, ты уже покончила с этим…

— Я тоже думала, но, мамочка, это же судьба! Я вовсе не собиралась заходить в ресторан, просто вдруг повалил такой снег, мы с Никиткой уже шли домой, а тут… Снег ведь мог повалить на пять минут позже, и мы зашли бы в другое место… А так все совпало… И я чувствую, что смогу, еще смогу, а уж года через два… Ничего бы не вышло… И еще мне снился сегодня Петербург… Колокола звонили и Нева… Это мне всегда к чему‑то важному и хорошему снится…

— С ума спятить можно. А что за роль‑то?

— Пока ничего не знаю. Я вечером пойду к ним в «Три льва», они все расскажут.

— Ну‑ну, сходи, чем черт не шутит! Только, надеюсь, ты не собираешься совсем уезжать в Россию?

— Зачем? Да и куда?

— Ну, у тебя же есть в Москве квартирка.

— Она сдана.

— Но ведь не навечно. Ты только имей в виду — я возвращаться не буду и Никитку не пущу! Ни под каким видом! Если что, поедешь одна, помни это!

— Я все знаю, мамочка, но если подворачивается такой шанс, я не имею права его упустить!

Гостиница «Три льва» в темноте выглядела прелестно. А уж после сегодняшнего снегопада в особенности. Она стояла немного на отшибе, и теплый свет окон так и манил к себе. Варя остановилась, как в детстве, сгребла немного снегу и съела. Снег в Альпах был чистый и, как показалось Варе, необыкновенно вкусный. Вот если Шилевичи будут ждать меня в холле, все получится, загадала она и с замиранием сердца толкнула дверь.

Шилевичи сидели в креслах возле елки. Семен Романович сразу поднялся ей навстречу.

— Варвара, душевно рад! Молодчина, пунктуальность — бесценное качество для актера.

— Я не люблю опаздывать.

— О, значит, с вами хорошо крутить роман! — засмеялась Надежда Михайловна.

— Предлагаю пойти в ресторан и продолжить разговор за хорошим ужином! Мне так нравится здешняя жратва!

Варя промолчала, но в душе обрадовалась. Разговор за ужином будет более непринужденным.