Золотой ключ - Джордж Макдональд

Солнце село, лес погрузился во мрак, однако темнота пугала девочку гораздо меньше, нежели медведи за спиной. Впрочем, если бы она обернулась, то увидела бы, что преследует ее вовсе не медведь, а некое диковинное существо, похожее на рыбу, но с разноцветными перьями вместо чешуи; эти перья сверкали, точно перышки колибри. Странная рыба с головой, напоминающей совиную, не летела, а плыла по воздуху, как будто воображала, что вокруг вода.

Девочка бежала и бежала, и вдруг, когда она пробегала под деревом со склоненными к земле ветвями, оно оплело девочку. Она попыталась вырваться, но ветки неумолимо притягивали малышку все ближе к стволу. Девочка испугалась, и тут появилась воздушная рыбка, которая принялась кусать ветки. Те ослабили хватку; рыбка продолжала нападать на них, пока они не отпустили свою добычу, а потом поплыла вперед, переливаясь всеми цветами радуги, и девочка последовала за ней.

Вскоре показалась хижина, дверь которой была распахнута настежь. Рыбка заплыла внутрь. Девочка остановилась на пороге. Посреди комнаты находился очаг, в котором стоял на огне котелок без крышки. В котелке пузырилась кипящая вода. Рыбка подплыла к котелку и нырнула в кипяток. Со скамьи за очагом поднялась очень красивая женщина. Она шагнула навстречу девочке и взяла ее на руки.

— Наконец-то ты пришла! — сказала она. — Я так тебя ждала!

Женщина опустилась на скамью, посадив девочку на колени. Та принялась разглядывать незнакомку. Такую красавицу она встречала впервые в жизни. Высокая, стройная, белокожая, с легким румянцем на лице. Девочка не могла определить, какого цвета у женщины волосы; ей почему-то показалось, что те отливают зеленым. На платье незнакомки, тоже зеленом и блестящем, не было ни единого украшения, однако чудилось, что женщина лишь минуту назад сняла с себя бесчисленное множество алмазов и изумрудов. И все же дама явно чувствовала себя как дома в этой маленькой, скудно обставленной хижине.

Девочка продолжала рассматривать женщину, а та, поглядев на нее, спросила:

— Как тебя зовут?

— Служанки называли меня Узелком.

— Наверно, потому, что ты ходила с нерасчесанными волосами. Но это не твоя вина. Бездельницы! Разве можно быть такими нерадивыми? Однако мне нравится твое имя, и я тоже буду звать тебя так. Не сердись, что я задаю тебе столько вопросов; потом ты сможешь спросить меня о чем угодно, и я постараюсь удовлетворить твое любопытство. Сколько тебе лет?

— Десять, — сказала девочка.

— По тебе не скажешь, — проговорила дама.

— А сколько лет вам?

— Очень много, несколько тысяч.

— По вам не скажешь, — произнесла девочка.

— Неужели? По-моему, ты ошибаешься. Видишь, какая я красивая? — И она посмотрела на девочку, устремив на нее взор своих голубых глаз, таких сверкающих, будто в них отражались все звезды, что усеивали небосвод.

— Вы очень красивая, — подтвердила девочка. — Но мне казалось, что когда люди живут долго, они становятся старыми.

— Мне некогда стареть, — возразила дама, — я слишком занята. Стареют обычно от безделья. Нет, Я не могу допустить, чтобы ты оставалась такой неряхой! Твое лицо все в грязи, и я даже не могу тебя поцеловать.

— Может быть, — предположила девочка, которой стало стыдно, но не настолько, чтобы она не попыталась защитить себя, — может быть, это потому, что я заплакала, когда меня напугало дерево.

— Бедняжка! — воскликнула дама, в глазах которой теперь словно отразилась луна, и поцеловала девочку, как будто забыв, о чем только что говорила. — Гадкое дерево получит по заслугам за то, что посмело напугать тебя!

— Скажите, а как вас зовут? — полюбопытствовала девочка.

— Бабушка.

— Правда?

— Разумеется. Я никогда не обманываю, даже в шутку.

— Какая вы хорошая!

— Я не могу обманывать, потому что мои слова тут же сбываются, и стоит мне хоть чуточку кого-то обмануть, меня обязательно накажут, — дама улыбнулась. Ее улыбка напомнила девочке солнце, которое проглядывает летом сквозь пелену дождя. — А теперь, — продолжала дама, — я тебя вымою и переодену, а потом мы с тобой поужинаем.

— Ой, я так проголодалась!

— Еще бы, — отозвалась дама, — ведь последний раз ты кушала три года назад. Да, с тех пор как ты убежала от медведей, прошло целых три года. Сейчас тебе уже не десять, а тринадцать лет.

Девочка широко раскрыла глаза. Не верить она не могла, ибо чувствовала, что Бабушка говорит правду.

— Ты не боишься меня, Узелок? — спросила дама.

— Я постараюсь не бояться, — ответила девочка, — но обещать не могу.

— Мне нравится твоя откровенность. Думаю, все будет в порядке.

Дама сняла с девочки ночную рубашку, встала и, неся свою гостью на руках, подошла к двери в стене хижины. Она открыла дверь, и Узелок увидела глубокий чан, по стенкам которого вились зеленые стебли растений, чьи веточки заканчивались цветками всех оттенков.

Над чаном нависала крыша, в прозрачной воде сновало множество рыбок — точь-в-точь таких, как та, которая привела девочку к хижине. Комната была полна света, который исходил от оперения диковинных созданий. Дама произнесла несколько слов на незнакомом девочке наречии и погрузила ее в воду.

Узелок сразу же оказалась в окружении рыбок. Две или три из них поддерживали голову девочки над водой, а остальные терлись боками о ее тело, и вскоре от грязи не осталось и следа. Тогда дама, внимательно наблюдавшая за происходящим, заговорила снова. Тридцать или сорок рыбок выпрыгнули из воды и перенесли девочку, которая лежала на них, как на циновке, прямо в руки Бабушки. Та подождала, пока Узелок высохнет у огня, а затем открыла сундук и достала оттуда чудесное льняное белье, пахнущее сеном и лавандой, после чего вручила девочке зеленое платье, такое же, как у нее самой, сверкающее, мягкое на ощупь, ниспадавшее от талии, которую перехватывал коричневый пояс, восхитительными складками.

— Бабушка, а башмачков вы мне не дадите? — спросила девочка.

— Нет, моя милая, никаких башмачков. Видишь, я хожу босой, — дама приподняла край своего платья и показала изящные белые ступни. Волей-неволей Узелку пришлось согласиться ходить босиком. Дама причесала девочку, а потом пригласила ее к столу.

Сначала хозяйка извлекла из отверстия в стене буханку хлеба, затем вынула из другого кувшин с молоком, а из третьего — блюдо с разными фруктами. Потом заглянула в котелок, достала из того сварившуюся рыбку, ощипала перья и положила рыбку на тарелку.

— Но… — пролепетала девочка. Опечаленная, она не смогла докончить фразу.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, — проговорила дама. — Тебе кажется, что нельзя есть того, кто привел тебя домой. Однако дело в том, что это величайшая благодарность, какую ты можешь выразить своему проводнику. Рыбка отказывалась лететь за тобой, пока не увидела, что я ставлю на огонь котелок, и не услышала, что я обещаю сварить ее, как только она вернется. По-моему, ты заметила, что она сама прыгнула в кипяток?

— Да, — сказала девочка, — и я даже испугалась, но потом увидела вас и забыла обо всем на свете.

— В Волшебной стране, — промолвила дама, усаживаясь за стол, — все живые существа стремятся к тому, чтобы их съели люди. Для них это великая награда. Конечно, они погибают, но не до конца. Ты увидишь, из котелка появляются не только мертвые рыбки.

Девочка заметила, что теперь котелок накрыт крышкой. Она осторожно попробовала рыбку — белоснежная мякоть прямо-таки таяла во рту — и призналась себе, что ничего вкуснее в жизни не ела. Едва она проглотила первый кусочек, с ней произошло нечто странное, чего она просто не могла описать. Узелок услышала какое-то бормотание, оно становилось все отчетливее, пока, наконец, из него не начали выделяться отдельные слова. Когда девочка управилась со своей порцией, она обрела способность различать звуки, которые издавали толпившиеся у по-прежнему распахнутой настежь входной двери животные. И это были не просто звуки, нет, животные говорили друг с другом. Она понимала язык насекомых; ей казалось, она улавливает обрывки разговора, что ведут в ночной темноте деревья и цветы.

Покончив с едой, Бабушка встала, подошла к очагу и сняла с котелка крышку. В тот же миг под потолок взмыло крохотное существо с большими белыми крылышками; покружив над котелком, оно опустилось на колени Бабушки. Та произнесла что-то непонятное, затем отнесла существо к двери и выпустила его во мрак. Вновь послышался шелест крыльев, затихший в отдалении мгновение спустя.

— Ты все еще думаешь, что мы обидели бедную рыбку? — спросила дама.

— Нет, — отвечала девочка, — уже не думаю. Сказать по правде, я бы не отказалась ужинать так каждый вечер.

— Они, как и мы с тобой, моя милая, должны дожидаться своего срока, — дама улыбнулась. Печаль в глазах придала ее улыбке неизъяснимое очарование. — Однако мне кажется, что по крайней мере завтра я смогу исполнить твое желание. — Она поднялась и приблизилась к той двери, за которой находился чан с рыбками. Когда Бабушка с ними заговорила, девочка обнаружила, что понимает все до последнего словечка. — Мне нужна мудрейшая из вас, — сказала дама.