Звуки города - Ирина Калитина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Помилуй бог! — воскликнул Мастер, — кто же хозяин здания?!
— Передано Эрмитажу для экспонирования материалов, связанных с Русской гвардией и геральдикой….
— Понятно…, — многозначительно хмыкнул режиссёр.
Помещение театра, который он возглавлял, тоже пришлось реконструировать, однако, необходимость проводить спектакли не позволила затягивать работы, даже студенты и актёры принимали участие в ремонте и уборке.
Продолжать рассказ о Блоке Александр Григорьевич намеревался в его квартире, а сначала предложил группе посмотреть дом в Тучковом переулке, где сто лет назад, жили знаменитые супруги: Николай Гумилёв и Анна Ахматова.
— «Всё, пред твоей склоняясь властью,
Всё дам и ничего не скрою
За ослепительное счастье
Хоть иногда побыть с тобою», — заговорил Гумилёв голосом экскурсовода, и Ахматова ответила:
«Я, тихая, веселая, жила
На низком острове, который, словно плот,
Остановился в пышной невской дельте.
………………………………………………………
Был переулок снежным и недлинным.
И против двери к нам стеной алтарной
Воздвигнут храм святой Екатерины».
Ребята обернулись в сторону церкви. Небольшая пауза.
— Храм св. Екатерины, с внешней стороны пребывает в печальном состоянии, — констатировал Александр Григорьевич.
Разрушающийся храм не интересовал начинающих артистов, они осторожно ступали по брусчатке переулка, примеряя на себя образы тех, кто сделал это место знаменитым, стихи которых, звучат для потомков, будто написаны вчера.
Мэтр и экскурсовод следовали за ними.
— Что за комплекс огорожен забором на противоположной стороне реки? — обернулась к гиду девочка с короткой стрижкой и резкими движениями. Александр Григорьевич не предложил бы ей роль Анны или Марины, скорее Софьи Парнок.
— Территория между Тучковым и Биржевым мостами называется Тучков буян, в начале восемнадцатого века на ней располагались пеньковые склады, потом водочный завод, в двадцатом столетии — химическое предприятие. После его сноса администрация города обещала разбить парк, но, судя по строительным кранам, там возводят дома, — экскурсовод вздохнул, ибо культурная ценность того, что строится, ему была известна, а место это располагалось в центре города.
Следующей остановкой стала Университетская набережная.
— «Это — древний Сфинкс, глядящий
Вслед медлительной волне,
Всадник бронзовый, летящий
На недвижном скакуне».
— Смотрите-ка, — хихикнула худенькая высокая девочка в мини юбке, большущих очках, с конским хвостом на затылке.
Группа вышла из автобуса у дворца Меншикова, Первого генерал-губернатора города. Со здания, стоявшего рядом, осыпалась штукатурка, фрагменты лепки лежат на земле, кирпичи приобрели подвижность и грозят выпасть, окна заколочены фанерой, стёкла разбиты.
— Ленинград после блокады, — продолжила гостья северной столицы, по сложению напоминающая Ахматову на портрете Альтмана.
— Здание, как и сам дворец, принадлежало Меншикову, построено оно в стиле петровского барокко и тянется почти, на пол километра. После опалы Александра Даниловича, его занимал Первый Кадетский корпус, с тридцатых годов прошлого века — Военная академия тыла и транспорта.
— Кто же сегодняшний владелец, допустивший такое разрушение? — сочувственно спросил мальчик. В светлых глазах и жёлтых волосах его было что-то есенинское, однако, нежная мягкость молодого человека не соответствовала образу поэта-скандалиста.
«Чтобы перевоплотиться в буйного пропойцу и хулигана ему понадобится большой талант», — мелькнула мысль в голове гида.
— Передано Санкт-Петербургскому государственному университету в 2011-м. С тех пор со стороны фасада не производилось работ, учебное заведение, похоже не имеет средств.
— Бедный, бедный Питер — педагог сочувственно поставил «точку» на обсуждении этого вопроса.
По дороге в квартиру Блока Александр Григорьевич задержал автобус у съезда с Благовещенского моста, чтобы познакомить москвичей с установленным в 2014-м году памятником главного архитектора города петровского времени Доменико Трезини. Потомки признательны ему за Петропавловский собор на Заячьем острове, комплекс Александро-Невской лавры, здание Двенадцати коллегий, Летний дворец Петра I и не только.
Скульптура расположена перед зданием, которое зодчий спроектировал для себя.
— Почему соседний дом скрыт фальшивым фасадом? Его планируют ремонтировать? — вопрос самого высокого мальчика в группе, только этим он и похож на Маяковского.
— «Планируют», почти, двадцать лет, а пока там ночуют бомжи, случались пожары. Здание тоже выполнено по проекту Трезини, немного таких раритетов осталось в Питере. Когда они разрушатся, на их месте возведут стеклянные бизнес-центры, а для потомков останутся лишь популярные точки туристических маршрутов, типа Эрмитажа, Петропавловки, Медного всадника, да стихи.
Наконец-то, квартира Блока на углу улицы Декабристов и набережной реки Пряжки.
Посетителями её были замечательные литераторы: Валерий Брюсов, Андрей Белый, Зинаида Гиппиус, Ахматова, Есенин, Мандельштам, Маяковский.
Ребята притихли, удивлённые простотой, интеллигентностью, чувством собственного достоинства, исходившим от обстановки и стен.
Следующая цель экскурсии — кафе «Бродячая собака» на Итальянской улице, легендарное место «тусовки» начинающих поэтов, писателей, художников, музыкантов. Название придумал Алексей Толстой, сравнивая молодых людей, ищущих своё место в искусстве, с бездомными животными.
Группа узнала историю открытия арт-кафе, услышала известные и неизвестные фамилий его завсегдатаев.
— «Да, я любила их, те сборища ночные,
На маленьком столе стаканы ледяные,
Над черным кофеем пахучий, тонкий пар,
Камина красного тяжелый, зимний жар,
Веселость едкую литературной шутки…», — такими вспоминала эти встречи Ахматова и воспроизвёл Александр Григорьевич.
Подвал «Бродячей собаки» возродили в 2001-м году, висит афиша концертов. Можно зайти, если позволяет кошелёк.
Лепной карниз над входом в «подвальчик» задрапирован сеткой, иначе отваливающиеся от него куски штукатурки убьют посетителей и «звук» этого падения отзовётся в многочисленных СМИ, как уже случалось не раз.
С Итальянской группа направилась к дому Мурузи, известному роскошным фасадом и литераторами, жившими в нём.
— Самый известный из них — Иосиф Бродский. Его «Полторы комнаты» расположены на втором этаже. Но для путешествия по Серебряному веку имеет значение знаменитейшая пара, Зинаида Гиппиус и Дмитрий Мережковский, идеологи символизма. В их апартаментах собиралось изысканное общество, в том числе и Блок, — продолжил рассказ Александр Григорьевич.
Далее ребята услышали о странностях брака этих необычных людей и о гостях их салона.
— Каким годом датируется конец Серебряного века?
Гид не дождался ответа.
— Война 1914-го года.
«Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня.
Мы четвертый день наступаем,
Мы не ели четыре дня», — боевой опыт от Гумилёва.
Тогда же, встретив Блока в армейской форме, Николай поделился с Анной: «Неужели его пошлют на фронт? Это все равно, что жарить соловьев».
Революция, голод, гражданская война, репрессии.
Затихали сладкозвучные песни «соловьёв».
Окончание Серебряного века обычно связывают со смертью Блока в 1921-м году, арестом и расстрелом Гумилёва.
Через четыре года, в гостинице «Англетер» покончит с собой Есенин, последние его строки известны всем, но ещё за два года до гибели он предупредит читателей:
«Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда
