Сантехния - Ростислав Жуков

Вёл беседы с Духовным. «Чего это вы так разорались?» – с удивлением спросил пришедший Андреич. Также был и Учтивый. Что до Андрюши, то весь день он был занят поисками на сей раз ледоруба, который мы когда-то с Андреичем конфисковали. Ясное дело – когда было сухо и надо было подметать территорию, Андрюша искал лопату, а сейчас, когда надо лопатой чистить дорожки, он ищет ледоруб, хотя льда давно нигде нет и в помине. Его напарник, Инфернальный, тоже неясно, чем занимался весь день.

25 апреля. После обеда – вторая серия прочистки другого, но всё того же слива в Эндохирургии. К процессу присоединился и сам Андреич. В люк лазили как я, так и Александр. И хотя рулон бумаги вновь не достали – а то, что в трубе засел именно рулон бумаги, сомнений нет, – толку добились. «На сегодня хватит», – сказал Андреич. Прочие заявки были мелки и необременительны.

Менты привезли в Приёмный Покой очередного бомжа. Он долго сидел на лавке, а потом припёрся к нам и спросил, нет ли у нас верёвки, хотя бы метра два. Оказалось, что бомж желает вздёрнуться. Обратившись с той же просьбой к нашему шофёру, бомж продолжил сидение на лавке. Вечером он таки нашёл где-то кусок телефонного провода и, привязав его к дереву, попытался, сидя, вздёрнуться, но это дело заметили практиканты и вздёрнуться бомжу не дали. После этого бомжа куда-то дели, и больше я его не видел.

29 апреля. Вечером ели щи с Духовным, беседуя о соответствующем Начале и таковом же Наследии. Затем я учтиво выпер Учтивого.

7 мая. Уже вечером меня вдруг позвали привязывать верёвочку в гальюне на 4 Терапии (1 этаж Хирургии). Появившийся утром Ламивитный был бухой. Я сдал ему вахту и направился на дачу.

11 мая. Явился Бриллиантовый с пузырём «Полтины» в заднем кармане. Бриллиантовый был крайне недоволен пройденными им курсами для электриков. Я услужливо подал стопочку, и Бриллиантовый без закуски постепенно упорол полпузыря за очень громкой беседой с Духовным. К этому времени посетители сауны разошлись, и с оставшейся водкой и стопочкой Бриллиантовый отправился вниз к Андреичу. В итоге пьяный, но крайне благодушный и достаточно твёрдо держащийся на ногах Бриллиантовый ушёл домой.

19 мая. Утром появился Учтивый, которого Степаныч подрядил на разноску и разбрасывание земли. Учтивый занял у меня 10 р. и купил в аптеке за 15 пузырёк спиртяры с перцем. Этот пузырёк Учтивый пил до двух часов, с перерывом на обед, до тех пор, пока Андреич оного Учтивого не попёр. Заявок было немного. В частности, мне пришлось снять два сиденья с унитазов, в связи с чем я с оными последними долго обнимался. Учтивый, закончив при помощи Александра земляное дело, ещё долго сидел в кресле, в итоге, заняв у меня ещё 20 р., свалил, но вечером появился вновь, исчезнув окончательно в начале двенадцатого.

Утро было солнечное и прекрасное. После Александра пришёл Ламивитный и с радостью проводил меня до магазина, где я разменял сотню, купил себе пачку сигарет, а Ламивитному занял 40 р. – теперь он мне должен 100.

23 мая. Основная суета развернулась в Гинекологии. То есть там встала вообще вся канализация, и мы с Александром очень долго её пробивали тросом, сняв предварительно унитаз вовсе. Учтивый припёрся уже в десять часов. Ему, видите ли, телефон надо было подзарядить.

27 мая. Посетил Гинекологию и привязал изящную проволочку взамен утраченной цепочки. Идиллия резко кончилась вечером, около 7, когда явились сразу два охранника с Эндохирургии. Ясно дело – всё тот же слив! (С которым мы втроём ковырялись). А тут я один, и вода из слива хлещет, и нет даже сестры, чтобы пол подтирала. Я начал отчаиваться и тщетно пытался звонить Сане, но его не было дома. В итоге я попросил охранника покрутить ручку троса, сам направлял трос, и через пять минут дело было победно сделано! Я душевно поблагодарил охранника и даже тщательно вытер пол, хотя этого от меня и не требовалось. После этого случая я даже слегка временно возгордился.

31 мая. Коль скоро утром мы вынесли из процедурной УЗИ мокрые ковры и развесили их на перилах при въезде в Реанимацию, то сработать они были обязаны. Мокрыми же они были потому, что в Терапии уже два дня колом встаёт канализация. Ибо горячей воды нет, жир застывает, и начинается веселуха. Началась она и сегодня. Залило ординаторскую УЗИ, равно как подтопило и ту же процедурную. Тросы я принёс туда все, что есть. На всех этажах перекрыл воду. Вроде, пробил, вернулся и сходил за обедом.

На обед был рассольник и котлетки с горохом. Горох я не доел: вновь прибежали раздосадованные тётки с УЗИ. Веселуха продолжалась. На моё счастье, пришёл Андреич, и с его помощью канализация таки была пробита.

По просьбе Андреича нарвал полыни, и Андреич разложил её на трубах бойлерной в качестве защиты от блох.

Начало темнеть, Андреич ушёл домой, пришёл Саня, после чего возник кадр с 4-й Терапии. Он, делая уборку в гальюне, уронил тряпку в унитаз, после чего её смыл. Канализация встала. Саня наехал на кадра, так как данный последний вчера вывалил в унитаз ведро каши. Кадр едва ли не плакал, бил челом в пол и тысячу раз клялся, что исправится. Я взял трос, и при помощи кадра вынул тряпку из лежака5. Не было предела благодарности кадра. Когда я уже ушёл, он выбежал следом на улицу, слёзно меня благодаря.

4 июня. Вечером, давно я его не видел, пришёл сам Учтивый.

8 июня. Во второй половине дня Андреич обратил моё внимание на бомжа, который, по словам Андреича, рылся в помойных баках уже 4 часа. Бомж занимался там в итоге часов 5. То, что он находил в баках, он тут же ел. Однако, посмотрев на помойку с другого ракурса, я обнаружил там ещё одного мэна, который сперва стоял на карачках возле нашего любимого люка, что продолжалось очень долго, а потом лёг под дождём на траву. Я пошёл к охранникам. «Ребята, – сказал я, – у нас в Больнице и так на отделениях много народу мрёт, а тут ещё на помойке товарищ подыхает». Мы вдвоём с одним из них притащили полуживого мэна на вахту. Идти он никуда не мог. Мэна, впрочем, признали в приёмном покое. Оказывается, ему оперировали левую руку, после чего он сбежал с Гнойной Хирургии. Мэн чувствовал себя крайне плохо, хотя пьян как будто бы и не был. В приёмном покое он попросил чаю. «Может, кофе?» – учтиво спросил его практикант. «Можно и кофе», – тихо пробормотал мэн. «А может, вискаря?» – продолжал весёлый практикант. Чаю мэну дали. Оставив мэна в приёмном покое, мы с охранником ушли каждый в свою нору.

12 июня. Погода, бывшая в первой половине дня отнюдь не праздничной, разгулялась после обеда, на который мне презентовали гороховый суп и гороховую же кашу, а котлет не хватило. И хотя гороховый суп был невероятно козырным, есть-то его было некому, вот обида! Саня исчез утром, Андреича днём не было, и я накормил супярой разве пришедшего к нам со своим «Дошираком» корейца Кима. Впрочем, не отказался съесть миску супа и приехавший Андреич. Так или иначе, весь суп съесть не удалось, а каша, даром что столь хороша, тоже отправилась на корм птицам, котам и собакам. Утром я сам предложил похмельному Ламивитному ещё один двадцатник.

16 июня. Уже поздно вечером имел удовольствием видеть Учтивого. Что же до Ламивитного, то утром к 8 данный господин не явился. Уже были тут и Саня, и сам Андреич – возможно, Ламивитный просто не очень хочет отдавать мне 120 р.

20 июня. День был бурный. То есть ничего сногсшибательного в смысле работы, но больно у нас много народу тусовалось. Начать с того, что после двухмесячного отпуска появилась Вера Михайловна, которая, будучи тёткой доброй, своей беспрестанной болтовнёй достала всех нас если и не совершенно, то почти что. Более же всего она припекла Бриллиантового, который ажно сбежал за больничный забор и отправился в окрестности шмоньки6, которую когда-то оканчивал, и там на берегу залива предавался, будучи под влиянием стопки, ностальгическим воспоминаниям.

Во второй половине дня с Андреичем собирали на территории шампиньоны и нашли три; потом вновь материализовался Бриллиантовый, а следом за ним и Учтивый, которого первый послал за пузырём. Пузырь они долго и вдумчиво распивали, в то время как Андреич мылся и принимал стопку в своём кабинете. Вечером ко мне пришёл сам Эгершельд; к тому времени Бриллиантовый ушёл домой, а Учтивый отправился к знакомым девкам в приёмный покой. Он явился допивать водку уже в двенадцатом часу. Ламивитный на сей раз пришёл меня менять заблаговременно и повинился, что пробухал 120 рублей, кои был мне должен.

24 июня. Вахта прошла вполне спокойно, если не считать важной халтуры, за которую я впрочем. не получил ни гроша. Утром Ламивитный пришёл ни свет, ни заря и поведал мне, что, оказывается, позавчера тут гремела бурная пьянка, осуществлявшаяся блоком Бриллиантовый – Учтивый – Ламивитный, причём Ламивитный куда-то свалил, и в каптёрке почивали только два первых господина. Откуда об этом узнал шеф – Андреич? Трудно сказать. Наверно, дело не обошлось без Коммуниста. Передав карты в руки Ламивитному, я ушёл.