Эльдорадо. Рассказ - Сергей Пилипенко

А еще, он же велел так:

– Кто за силой какою погонится самостоятельно и забудет про другого, сильно либо слабо отстающего, то и сам же в ней и поглотится, ибо всякая сила одним человеком не удержима будет, ибо угнетает она его и частью ниспровергает в бездну какую, в силу слабостей любых людских, человеческих. Потому, взрастать совместно требуется и поддерживать одному другого, ибо только так в силе общей взрасти можно и хоть в чем-то сравниться для общего блага всего и вся на Земле вашей.

Вот по такому принципу пути развития общего и нужно двигаться.

Потому, пишется все для этого же и потому хоть мало, но все же веление это исполняется во времени.

Но все же лучше продвигаться, нежели стоять на одном месте, ибо движение – это всегда жизнь, а всякое недвижимое – скороспелая смерть в любом образе этого понятия.

И в заключение, хотелось бы сказать еще вот что.

Никогда не нужно что-то предрасполагаемо приближать и основательно опускать в свою одурманенную подобным материалом голову.

Нужно всегда ожидать предполагаемое и всегда быть готовым к его отражению. Это и есть внутренняя духовная победа, и это и есть общий сдвиг в душе каждого.

Читайте, но не забывайте об этом. И какие бы картины пред вами не предстали – все же не бойтесь и особо не омрачайтесь, ибо это может помочь силе существующего сверхъестества.

Нужно уметь победить в себе силу подавления, и нужно уметь выстоять в себе самом силу внутреннего убеждения в том, что ничего такого не случится, если в огромной своей массе мы попытаемся устоять и взрасти внутренне до самых небольших размеров, если попытаемся понять суть сверхъестества и если усмотрим в нем же свое будущее отражение во времени.

Самое же главное можно сформулировать так.

Человек всегда способен помочь себе сам, если он действительно желает этого и если обусловлено приближает, а не домогается от другого, снижая свою собственную активность.

Всякое начало хорошо и особенно, когда речь идет о сдвиге в человеческой душе, жаждущей высвобождения и малейшего понятия происходящего.

Чтение и является, своего рода, некоторым высвобождением, ибо в книге вы не зависите ни от кого и ни от чего, лишь только фигурально касаясь основного развития сюжета произведения.

И, наконец, в чтении всегда каждый находит сам себя, что неизменно и дает предпочтение в силе своего умственного взрастания, ибо прочтенное – это уже несколько совмещенное непосредственно с вашим личным.

И оно же является частью другого, а значит, непосредственно общего и постороннего.

Поэтому, всякое прочтение – это есть нединамическое сближение между соискателями подобного или просто людьми.

И, как всякое сближение, оно дает условно взрастающий интеллект в духе описанного произведения, который в итоге и возлагает какую-то более-менее частицу величины познания окружающего, что неизменно совершенствует ум и приближает его к общему Разуму.

Пролог

Никто не знает, какова настоящая сила Земли. Ее успокоенное давно ядро практически не содержит той злой силы, что могла бы в один миг стереть нас с лица планеты и разбросать по сторонам нашей же вселенной.

Но, как бы там ни было, все же время от времени какая-то часть всего того выдворяется наружу, и уже до нас самих доходят грозные отголоски стихии, если, конечно, не затрагивают напрямую, превращая города в ничто и жертвуя человеческими телами, как чем-то просто природным и вполне естественным.

В самой природе не бывает исключений. Практически, мы сами и есть само природное исключение, так как не вписываемся в ее черты и создаем время от времени массу проблем.

Но, тем не менее, она нас терпит, хотя временами действительно буйствует, нарушая наш покой и даже свой собственный.

В природе есть свои странности. То есть то, о чем мы попросту пока не знаем и не может толком пояснить, даже будучи знакомыми с такой наукой, как физика. Есть также отдельные места выражения тех самых странностей и, по большему счету, они уже давно известны и облачены печатью злой славы.

В одном из таких мест Вы и побываете, продвинувшись чуть далее этих строк и окунувшись в материал, подготовленный специально для этого.

Сохранилось ли то самое место на Земле до сей поры – точно сказать трудно. Оно могло давно исчезнуть, как уходящие вглубь океана острова, а могло и дальше пребывать в том же месте, за исключением разве что небольшого изменения своих координат.

Как бы там ни было, но земля не стоит на месте и так же продвигается, как и сама планета, правда в гораздо меньше выраженном варианте.

Снискать нечто подобное уже сейчас было бы поистине своей очень хорошо. Это дало бы приток знаний и возможность реального исследования самой сейсмологии Земли и ее магнетического поля привязности.

Это же приблизило бы нас всех к разгадке самой большой тайны планеты, а именно к тому, что именуемо технологией большого взрыва. Так что, в конечном итоге, нам всем есть, что поискать и, наконец, добыть то самое золото, хранящееся в тех закромах, научно современным путем. И это несомненно окупит все те затраты, что были осуществлены в процессе самого поиска.

Практическим подтверждением существа всех тех описуемых странностей природы планеты являемся мы сами, так как подчинены закону магнетизма и поочередной смене его полюсов. Естественно, в меньшей степени, нежели виды животного происхождения, но не настолько, чтобы быть полностью зависимыми от природной среды.

Что ж, можно вполне позаимствовать именно это, отправившись на поиски земли Эльдорадо, вынуждая себя подчиниться силе среды и составить на время единое целое с самой природой своего земного происхождения.

Так что, в путь, великие мореплаватели, ибо путь тот действительно проходит именно по воде. И, конечно же, семь футов под килем, просто так, на удачу. Как говорится, с чем черт не шутит. А с такой силой, тем более…

Глава 1. Корабль нибелунгов

Была ночь. В трюме стояла кромешная тьма. Где-то впереди послышался сухой кашель старика, а еще через минуту, какой-то неистовый храп и чей-то ночной свист.

Все это слилось воедино, и минут десять не давало мне уснуть. На море стояла небольшая волна, и судно, то и дело покачивало со стороны в сторону.

Приподнявшись немного, я попытался встать, но больно стукнувшись о какую-то судовую переборку, опустился на место.

Шум немного поутих, а из дальнего угла уже доносилось только какое-то шипение, словно какая-то змея заползла в наш трюм.

Я положил голову на соломенный тюфяк и попытался вздремнуть. До рассвета оставалось совсем немного. Где-то впереди должна была показаться земля. Та, которую мы так давно не видели и ожидали, и от которой за время столь долгого морского путешествия совсем отвыкли.

Восемь с половиной месяцев мы находились в пути. Такого длительного путешествия я еще на себе не испытывал.

Меня укачивало, тошнило, но все же приходилось терпеть. Впереди была цель, и она частью была оправдана нашей сутолочной жизнью и процветанием морской болезни.

Кто не испытывал подобного – тому никогда не поверить. Это такое умопомрачительное состояние, когда небо кажется для тебя единственным местом, где бы ты мог спокойно отдохнуть и устранить хоть на время те поднимающиеся внутри чувства, которые позволяют вполне опрокинуть все наружу, если достаточно хорошо над этим не потрудиться и не оставить все внутри.

Я уже забыл, что такое рассвет и что такое вообще день. Жизнь смешала все воедино, оставив только понятие – темнота и ночь. Лампа наша давно уже погасла, и мы находились в полной темноте, порою, даже не ведая, что там творится снаружи.

Судно вели скрейперы – настоящие судоходцы. Мы же только как вспомогательная сила, в случае какого штормящего ветра или высокой волны.

Все основное время нам надлежало быть в трюме, дабы не попадать под руку шумливому капитану и его верным помощникам. Наверное, нас то и взяли только поэтому, да еще смотря на наш весьма убогий вид и жалко молящий способ утолять жажду в весьма неприятном напитке, способствующему нашему мирному поведению и доводящему нас до какого-то жалко-безвредного, паразитически гадкого существования. В сочетании с морской болезнью, это давало возможность нашего длительного умопомраченного содержания в трюме и своеобразность поведения команды в отдельных случаях какого-то внутреннего неповиновения.