Кабала - Пэтти Дэвис

Этот образ сохранился на долгие годы, как и память о рассекаемой фарами «кадиллака» тьме по дороге в Лос-Анджелес. Временами Сара даже себя представляла в виде этой дороги, а раскинувшиеся по обеим сторонам пустоши были жизнью человеческой, мрачной и однообразной, с бешеной скоростью проносящейся мимо окна.

Шестьдесят пятый был также годом, когда Сара начала свое образование в вопросах взаимоотношений полов. Случилось это в саду позади ее дома. Стоял май, апельсиновые деревья едва успели покрыться нежными цветками, и их тонкий аромат поздними сумерками вливался в окна домов, где семьи собирались за вечерним столом. Весной дни достаточно длинны для того, чтобы у детворы после ужина еще оставалось время поиграть на воздухе – до того момента, пока звезды не начнут прокалывать в темном небе дырочки, и матери, выйдя на заднее крыльцо, не примутся скликать своих чад домой.

Ее лучшими друзьями всегда были мальчишки, точнее трое соседских мальчишек, которые к тому же и учились с ней в одной школе. Сару нисколько не интересовали девчоночьи дела типа кукол, совместных чаепитий со сладостями или игр с маминой губной помадой. А вот мальчишек она понимала, во всяком случае, так считала она сама, и ей всегда удавалось постоять за себя в их обществе. Не хуже любого из них она умела ударить бейсбольной битой по мячу, так же быстро, если не быстрее, бегала, умела бороться, собирать майских жуков и плеваться. Вот только писать как мальчики Сара не могла; однажды, когда ей было пять лет, она попробовала – на газоне перед домом. До этого ей приходилось видеть, как Марк делал это в кустиках, так что газон перед парадным крыльцом показался ей вполне подходящим местом. Но мать тут же втащила ее в дом, отмыла и потребовала объяснить, с чего вдруг это взбрело ей в голову?

– Так делают мальчики, – ответила ей Сара.

– Но ты же не мальчик.

– Почему?

– Я и сама этому удивляюсь, – призналась мать. Она многое узнавала о мальчиках, вслушиваясь в разговоры Марка и его приятелей, – не подслушивая, а просто крутясь вокруг них, так что они в конце концов забывали о ее присутствии. Сара заглядывала им через плечо, когда они листали номера «Плейбоя», которые Марк прятал у себя под кроватью, запоминала обрывки разговоров, вспыхивавших при разглядывании фотографий обнаженных женщин.

– А вот на эту у меня бы встал, – заявил однажды кто-то из его друзей, не сводя глаз со снимка, запечатлевшего девушку с такими большими грудями, что Сара подумала: а как же она спит на животе?

– Что значит «встал»?

Вообще-то она старалась поменьше задавать вопросов, но иногда все-таки приходилось.

Марк и еще двое мальчишек захихикали.

– Видишь ли, – начал объяснять один из них, указывая пальцем себе между ног, – он должен встать, прежде чем им можно будет пользоваться.

Позже, когда они с братом остались одни, Марк дал ей более детальные пояснения, которые пролили некоторый свет на проблему, но одновременно с этим явились источником и какого-то смутного раздражения. Для чего это мальчикам нужно тело, которое может так меняться? А у нее вот никогда ничего не меняется. Хотя кто знает, а вдруг она просто не замечала? В один из дней Сара заперлась в ванной комнате, стащила с себя джинсы, уселась перед зеркалом и принялась терпеливо ждать, пока что-нибудь начнет происходить. Прошел час без каких бы то ни было перемен, в конце концов ей это надоело, и она пришла к выводу, что быть мальчишкой интереснее.

Язык, на котором говорили друзья ее брата, подчас совершенно сбивал с толку – и не только Сару, но и их самих. Как-то она услышала одного из приятелей, увлеченного рассказом о том, как он попытался «отбить» – это слово частенько мелькало в разговорах мальчишек. Парень отправился в гараж, подобрал там небольшую деревянную палочку и принялся хлестать ею себя по члену. Собравшаяся у Марка компания разразилась хохотом. Отсмеявшись, ребята выставили Сару за дверь, чтобы объяснить своему незадачливому приятелю его ошибку. Прижавшись ухом к двери, Сара подумала, что его заблуждение абсолютно понятно. Неужели они сразу не могли сказать ему, что тут имелось в виду?

Весенним вечером шестьдесят пятого года, когда солнце медленно скатывалось в ночь, Сара поняла, что ее знания мира мальчишек пока еще весьма ограниченны. Так многому еще нужно учиться!

– Вы должны были сосчитать до десяти! – на бегу крикнула она, и голосок ее терялся меж стволами апельсиновых деревьев, уходил в мягкую землю. За ней по пятам гнались Джером, Томми и Лэйн; это была их обычная игра, в которой Сара, как правило, побеждала: длинные ноги позволяли ей развивать скорость гораздо большую, чем у преследователей. Ей в общем-то и не требовалось, чтобы они сначала сосчитали до десяти, да они и наверняка и не досчитали бы до конца, но таково было неписаное правило игры. В этот вечер правило нарушили: топот ног раздался на счете «пять». И все же Сара опережала их, с шумом выдыхая воздух, ныряя между деревьями, стараясь не попасть ногой в гниющий апельсин. Преследователи постепенно приближались, она уже слышала за спиной их пыхтение. Но Сара была уверена в своей победе, хотя она замечала, что с каждой неделей мальчишки бегают все быстрее. Она уже почти достигла края сада – впереди светились окна домов, – и тут нога ее задела за торчавший из земли корень. Подняться Сара не успела, троица разом навалилась на нее.

– Вы что, с ума сошли? Убирайтесь к чертям! – заорала она из-под кучи тел.

Кое-как ей удалось перевернуться на спину, она принялась спихивать мальчишек с себя, однако Томми как-то ухитрился прижать ее руки к земле, а Лэйн уселся ей на ноги. Когда до Сары дошло, что это уже не игра, по телу ее пробежала дрожь… Не игра – но что же? Этого она не знала. Небо в вышине становилось все темнее, вот-вот на нем появятся крошечные блестки звезд. В ноздри явственно ударил аромат цветущих деревьев.

– Ну давай же, Джером, приступай! – закричал Лэйн, теперь уже руками давя на ее коленки.

– Подите к чертям! Отвалите! – горло ее вдруг пересохло, язык, казалось, распух.

Но она знала, что теперь их уже не остановить – у них был план. План, в центре которого стоял Джером – младший из троих, в очках с толстыми стеклами, беспрекословно подчинявшийся каждому слову Томми и Лэйна. Вот и сейчас, повинуясь их команде, Джером направился к Саре, к ее расставленным в стороны ногам – движения его были растянутыми и долгими, как при замедленной съемке. Ветер шумел в листве над ее головой, и, когда Джером расстегнул брюки и опустился на колени у ее ног, Сара почувствовала, как пальцы Лэйна скользнули вниз, к щиколоткам.

– Ничтожество, – прошипела Сара, – ничего у тебя не выйдет.