Взрослым девочкам. Сборник стихотворений - Алекс Марин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
когда этот мир столкнется с границей миров.
моя дорогая, мне плевать на предсказанья,
мы планетой ошиблись, людьми, дверями, надеждами,
мне надоели чьи-то желания…
сводящиеся: что у неё под одеждой.
и сколько еще, моя дорогая, наматывать временем пЕтлю на шею?
в груди, сама знаешь, из грязи траншея,
из тех о ком больше не сожалею…
Так странно не хочется их больше…вокруг…
И я так пугаюсь чужих рук и губ.
В ролях:
моя дорогая: Маша тире Живая
Хотела сказать что-то другое, ну ладно, пусть будет Полли .
Мальчики/девочки
"Мальчикам" хочется секса и власти,
"Девочкам" Prada, Tacchini, офшоры.
"Мальчиков" манят филейные части.
"Девочки" падки на термин "мажоры"
"Мальчикам" мамы гладят штанишки,
"Девочкам" папы дарят машины,
"Мальчики" любят на ночь интрижки,
"Девочки" любят труды ювелира.
В клубе под Фенил, сульфатом аминопропана,
Пляшут срывая одежды, преграды и маски,
"Мальчики" к стенкам, не видя пустого дивана ,
Трах..ют "девочек", пошло ,без сказки.
Утром, проснувшись с диким сердцебиением ,
Хватая в спешке вещи, сумки и ключи от машины,
Из жизни "мальчиков","девочки" скрывшись в мгновение,
Пьют минералку, чтоб вывести быстро токсины.
Тебе.
Тебе в меру возраста не было никакого дела до сук,
Они просто так тебе доставались.
И тут я, млеющая от твоих рук,
от них у меня дорожки дрожи оставались.
не решилась менять свой уклад для тебя,
хотя мне тебя хотелось как голодному хлеба,
и мне было мало того октября,
в котором от моей глупости, плакало небо.
и сейчас вспоминаю тебя, как что-то свое,
вкус которого до сих пор мне кажется солено– сладким,
ты внутри меня застрял острием,
мальчик мой, как мне хочется жить без оглядки…
Малыш.
Привет, малыш, давай поиграем в прятки?
Ты будешь водить, я прятаться от тебя.
Я буду бежать, как напуганный зверь, без оглядки.
Иначе, такие как ты, и вовсе меня истребят.
Малыш, проверь обойму пустых обещаний.
Мне кажется, ты и себе научился врать.
Я в спину тебе приставлю двустволку без колебаний,
Спасибо, малыш, я стала, как ты и поздно меня спасать.
Малыш, как скажешь, давай поиграем!
Мои условности выпотрошены изнутри.
На мне подвязка надета, белая и кружевная…
Надеюсь, не слишком ты благочестив.
Проплачься.
А ты проплачься, милая, проплачься и замолчи.
Мало ли кто увидит и сочтет тебя истеричкой,
поверь мне, всем глубоко плевать, что там и как,
И отчего, у тебя так сложилось на личном.
Ты проревись за дверьми и шторами,
На всю громкость, включив телевизор.
Возможно, за теми "семью засовами",
Тебя не услышат, приняв, твои боль за капризы.
Ну все, моя милая, это жизнь,
Как там Ной говори, каждой тваре по паре?!
Мы не вписались в стереотипные типажи,
Одно уже радует, значит с тобой мы не твари!
Встречи с близкими.
Встречи с близкими должны быть светлыми.
Разговоры о главном всегда– тихими.
Чувства настоящие– всегда взаимными,
А счастье должно приносится вихрями!
Самые важные моменты пусть будут поровну,
В горле ком, пусть будет от радости,
Встречи наши, пусть не ищут повода,
А истины человеческие пусть не теряют святости!
Наши с тобой грехи.
Когда-нибудь вечером, твоя "конечная" "самая милая",
Укрывшись пледом, положит голову тебе на плечо.
Возможно, она и будет тобой любима,
Надеюсь, не так сильно, как я, и ты не станешь её "палачом".
И возможно, у неё в руках будет книга,
Маленькая брошюрка, с пустой лавочкой на обложке,
Не подразумевая, автор станет тебе интригой,
Она начнет вслух читать, водя пальцем по твоей ладошке.
Тебе будет казаться, что это про нас, о тебе слово в слово,
Что автор ругается матом, так же как я.
Ты наконец-то узнаешь, на что я была готова,
И вспомнишь запах холодного октября.
Она раза, два на тебе свой взгляд остановит,
Запнется, на описании поведения и манер,
И непременно, поверь, она вспомнит,
Что бывшая, то есть я, писала стихи, и ты ей писал в ответ.
И на какое-то время секунд на 10 не больше,
Ты так захочешь время вернуть назад,
Но ты же знаешь, что больше дать не сможешь,
А я всё что было, давно еще тебе отдала.
Когда-нибудь вечером, твоя последняя сама милая,
В руках с брошюркой, сядет читать стихи,
И я прошу тебя, над ней, надо мной, над собой смилуйся,
Забери эту книгу, не дав узнать наши с тобой грехи…
***
Я закрываю глаза, досчитываю, где-то до сотни,
сжимаюсь клубком колючим, и делаю тихий вздох,
Мы рассыпались мгновенно, и этого не отсрочить,
Я закрываю глаза и больше не слышу шагов.
Мне восемнадцать, осень. Шуршит листва под ногами,
Последний троллейбус уехал, дугой помахав "привет",
Нам все казалось, что мы чуть больше, чем Боги,
Но видно, богам не светит в Большие надежды билет.
Я выхожу в середину, по привычке кусая губы,
Читаю вопросы немые, они не по вкусу мне,
Мы были живые трупы,
Рожденные полу– живые,
Которые были Богами, где-то совсем в глубине.
Спросили: А что с нами будет?
Я покосилась в испуге.
В мои восемнадцать с копейками, все кажется просто кул.
И чем выживают люди?
Наверно, простыми надеждами.
И я, как и тысячи сотен, сама себе часто вру.
Я закрываю глаза, сжимаю до темных пятен,
считать стало просто бессмысленно, мне около тридцати.
И этот безумный мир, что был будто бы необъятен,
Своими стереотипами, стоит на моем пути.
Я не люблю вопросы… они меня тоже не любят,
Я очень скупой ответчик, я часто на них молчу.
И это распутный мир, когда-нибудь, кто-нибудь, купит,
И будет
