Хромосома Христа, или Эликсир Бессмертия. Книга третья - Владимир Колотенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я знал, что тебе понравлюсь, – сказал Юра.
Когда он произносил эту фразу, я видел его шевелящиеся толстые, как пиявки, фиолетовые губы и сощурившиеся в улыбке бездонные глаза – два завораживающих и затягивающих тебя колодца, как две манящие пустоты, наполненные магией покоя и неги. Я не мог оторвать от них глаз.
– Дыши, – сказал Юра и снова улыбнулся.
Глава 3
– Здесь очень важно выбрать мишень. Найти жертву не составляет труда, – сказал он. В мире много людей, у которых есть много денег. Как правило, все они больны. Выбирать нужно тех, в ком уверен. И тут не обойтись без моих очков. С их помощью я вижу ауру жертвы, компьютер ее анализирует, я получаю точный диагноз. Если возникают сомнения, я прибегаю к изучению радужки, слюны, мочи, крови, да чего угодно, могу даже выкрасть историю его болезни с тем, чтобы не было никаких ошибок. Само собой разумеется, что нельзя оставлять никаких следов. Я работаю сам, инкогнито, используя совершенные способы коммуникации и расчета со своими сподвижниками. Меня никто никогда не видел, у меня нет друзей и знакомых, нет…
– Как ты можешь взять кровь?
– Я стараюсь без нее обходиться, только раз мне пришлось…
Скарификаты кожи, слюна, волосяная луковица… У меня есть аналитический экспресс-центр. По клеткам луковицы или крови, или любым другим мы проводим анализ ДНК, и я узнаю траекторию дальнейшей жизни своего пациента.
– Траекторию жизни?
– Мы тогда так и не смогли создать лабораторию. Тот пожар…
– Да пожар подпортил нам жизнь, – согласился я.
– Так было суждено, и жалеть об этом смешно. В нашем деле ведь что главное?
– Не укакаться, – нашелся я.
– Верно! Это верно. Так вот, главное – диагностика! Скажем, по радужке глаза… А помнишь, как мы по набуханию митохондрий или по густоте рибосом на ретикулуме определяли живучесть клеток?
– Жизнеспособность.
– Ну да. Ты это помнишь?
Я кивнул: помню, конечно! Такое – не забывается!
– Верный и точный диагноз – это сигнал к действию, начало операции по захвату противника. Как на войне.
– В этом, – сказал я, – я разбираюсь. Мы с Мак Нейлом научились диагностировать рак по состоянию всего лишь одной молекулы.
– Этим сегодня никого не удивишь.
Я был удивлен тем, что он сказал. Нам не просто было этого добиться. А его это не удивляло! Что еще он умел?
– Что такое траектория жизни? Ты меня интригуешь.
– Это наука хитрая, тонкая, прецизионная, – сказал Юра, и, по всей видимости, хотел было ознакомить меня с ее основами.
– Это поиск конца генетического кода? – спросил я.
Мы ведь с Жорой тоже прошли этот путь! Мне было бы жаль, если бы Юра стал наполнять этими скучными подробностями наш разговор. Но он сделал вид, будто не заметил моего вопроса.
– Поиск конца кода, – сказал он, – это начало конца поиска истины…
Теперь я переваривал сказанное.
– Мы с Жорой тоже, – заметил затем я, – долго мучились…
Юра улыбнулся.
– Да, – сказал он, – теперь ясно всем: это просто!
– Да, – сказал я, – вот тогда-то мы с Жорой и вспомнили тебя…
Юра посмотрел на меня и улыбнулся. Он вдруг умолк. И запал его спал. Мы молчали. Но я знал, что у его еще много невысказанного и такого, что уже не вмещается в его голове. И Юра этим тревогам и мыслям давно ищет выход. Кому же рассказывать, как не мне?! Я видел, как думали его глаза: продолжать рассказ?
– Выбирать мишень самое трудное, – сказал я, чтобы сдвинуть его с мертвой точки.
Он кивнул, посмотрел мне в глаза и сказал:
– Трудно промахнуться. Они все отвратительны…
– Все?
– Выбирать легко. У каждого Александра Македонского есть свой Аристотель, но нет такого Цезаря, у которого не было бы своего Брута.
Я подумал и согласно кивнул: нет!
– В окружении толстосума, – продолжал Юра, – есть люди не только обиженные, завидующие ему, но и ненавидящие его. Они без труда сделают для тебя за какие-то тридцать сребреников все, что ты пожелаешь. Чтобы насолить или даже усыпить шефа. Как пса. Двух-трех фраз мне достаточно, чтобы выбрать маршрут следования или вечеринку, или что-то еще, что помогает мне приблизиться к своему объекту. И тут, ты теперь понимаешь, дело не в деньгах…
Я снова кивнул: это ясно!
– От смерти уйти нетрудно, – вдруг произнес Юра.
К чему он это сказал, я так и не понял. Поэтому мы просто молчали…
– Как ты представляешь себе свое будущее? – наконец, спросил я.
Юра поставил чашечку с кофе на стол, облизнул кончиком языка верхнюю губу и произнес:
– Будущее всегда неизвестно. Хотя, знаешь…
Мы даже и предположить тогда не могли, что готовило нам наше будущее. И тут уж Тиночка постаралась! Я уверен! А кто мог так ещё?
Глава 4
Я давно хотел задать ему свой вопрос, упрекнуть что ли:
– Но ты же убиваешь людей?
– Разве они этого не заслуживают? Люди, и только слепой этого не видит, а ты знаешь это не хуже меня: люди – это враги жизни…
Юра взял со стола зажигалку и привычным движением чиркнул по ней, сотворив маленькое чудо – сизый вьюнок.
– И ты не видишь среди них никого, кто мог бы…
– Вижу. Не слепой. Но, знаешь…
Юра пристально посмотрел мне в глаза, затем:
– Они враги всей планеты Земля, – сказал он, любуясь дрожащим пламенем. – Из-за них в этом мире все наши беды. Уже нет признаков цивилизации – вот что страшно! Они ее уничтожили. А ведь здесь только мы, люди, и среди нас я мало встречал таких, кому можно доверить продолжение рода. Неужели ты этого не видишь?
И словно в подтверждение абсолютной безнадежности добиться от людей понимания, он швырнул зажигалку на стол, чтобы пламя ее больше никогда не вспыхнуло.
– Это тебя шокирует? – спросил я.
– Меня трудно шокировать. Я умею брать нервы в кулак. Первое время было, конечно, непросто.
– Только не говори, что ты не мучился угрызениями совести!
– Я всегда готовил себя делать добро.
– И поэтому ты так жесток!
– Не более чем племя твоих сослуживцев, умертвляющих стада экспериментальных животных ради познания какой-то надуманной истины. Чушь собачья! Нельзя познать человека через петуха или крысу, экстраполяция результатов на человека – бред сивой кобылы! Марш Мендельсона или корзина роз по-разному воспринимаются годовалым бычком и невестой.
– Возможно, – согласился я, – но, знаешь, твое, так сказать, творчество киллера…
– Ты не поверишь, – перебил он меня, – но это такой креатив!
– Разве?
Он не ответил.
– Но люди достойны лучшей участи, – сказал я, – и отстреливать их, как бродячих собак…
Он только хмыкнул и ничего не сказал. Затем:
– Тогда живи себе и дальше в стране самодовольных уродов и деланных святош. Можешь и дальше холить и пестовать своих кретинов.
Я продолжал наступать.
– Но люди в большинстве своем добрые, и тупо отстреливать…
– Я не боюсь добрых людей, – сказал тогда Юра, – и всегда был справедливым.
Он был готов еще что-то сказать, но раздумывал. Затем все-таки произнес:
– И мне, повторяю, не нужен отстрел, как акт развлечения, как охота, мне нужна смерть как явление. Для ее изучения я отбираю людей, что похуже.
Его не смущало такое, на мой взгляд, довольно циничное отношение к жизни других.
– Но как можно знать, кто лучше, кто хуже?
– Я – знаю. И еще никогда не ошибся в выборе.
Юра сделал глубокий вдох и затем, глядя мне в глаза, на едином выдохе, чеканя каждое слово, произнес:
– Я вижу всюду заговор богачей, ищущих своей собственной выгоды под именем и предлогом – «для общего блага».
Он по-прежнему смотрел на меня гипнотизирующим взглядом змеи, в ожидании моей реакции на сказанное. Я молчал.
– Это Томас Мор. По-моему, прекрасная формула для оправдания любых телодвижений сытых и жирных, не так ли? Однажды наступил поворотный момент в моей жизни, и тогда я легко смирился…
– Оставим этот спор на потом, – сказал я.
– Какой же тут спор, – сказал он, – правда жизни. И тут уже дело совсем не в деньгах…
Он замолчал, затем:
– Как раз ДНК и является для меня той дичью, которую я уже на протяжении стольких лет выслеживаю.
– У тебя просто нет сердца!
– К счастью, зло имеет свои границы.
Так прошла эта ночь. Жуткая. Ледяная. Полная потного страха.
Глава 5
Я его не узнавал. Таким Юра никогда не был. Каким? – спросил я себя, и ответил: бездушно жестоким! И, пожалуй, ханжой, а заодно и циником. Если ты так легко отбираешь жизни, то мораль всегда найдет себе оправдание в выборе выражений: ты не только жесток и ханжа, и циник, ты, по всей вероятности, и урод. Выродок. Да ты просто животное, овощ, существо без проблеска света в глазах. Сознавать это было ужасно. Я терялся в догадках, и уже не в состоянии был ответить себе: нужен нам такой Юра?
