Обрученные судьбой. Книга вторая. На переломе - Роман Булгар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Инженерный минный разградитель на базе основного танка Т-80 своим безжалостным стальным ножом играючи сплющил обгоревший до неузнаваемости остов БМД, придавив навечно выведенную из строя боевую машину десанта к отвесной скалистой круче.
– На металлолом… – тяжко вздохнул зампотех батальона. – Ремонту и восстановлению не подлежит…
Выплевывая обгоревший до самого мундштука окурок, сержант из контрактников, сожалея о понесенных потерях, покачал головой:
– Столько техники почем зря угробили!
Его товарищ, не раздумывая, охотно поддакнул:
– И не говори!
Резко обернувшись, зампотех возмущенно выдохнул:
– Нашли, что жалеть! Этой рухляди давно место на ржавой свалке! Люди… людей жалко… их уже не вернуть…
Соглашаясь с капитаном, сержант зло рубанул:
– Суки! Сучья война! И никто и ни за что не в ответе…
– Во всем виноваты «чехи»!
Усмехнувшись, зампотех поправил кепку, оглянулся вокруг.
– Виноват тот, кто развязал эту войну.
– «Чехи» ее развязали! – с уверенностью приговорил сержант.
– А вот это, ребятки, вовсе и не факт…
Насколько капитан понимал, те, с кем воюют федералы, всего лишь орудие в руках жаждущих власти и наживы людей, чьи лица постоянно мелькают на экранах телевизоров, и никак на них и не подумать-то.
Поковырявшись в носу, боец недоверчиво хмыкнул:
– А чё, выходит, ее наши генералы почали?
– Они – пешки. Ты бери выше и по сторонам дальше. Думай, кому эта бойня выгодна. Враз все и сам сообразишь…
Переварив услышанное им, сержант прищурился в попытке поймать офицера на явной провокации:
– А нам говорили, что кругом исламисты и фундаменталисты. А за ними высовываются Америка и Турция с Англией.
– Эти акулы империализма – само собой. У них тут свой интерес. У каждого, правда, свой. Но в одном они все сходятся. Чем хуже нам всем, тем лучше им. Главное – нагадить, а что потом – вопрос последний…
Сорвав с себя защитный комбинезон, Леся накинула на тело легкое платье, натянула узкие и до щиколоток штанишки. Скромненько оделась Ищенко. Именно так выглядели местные женщины. Припрятав в кустах обмундирование, девушка спрыснула на ветки с баллончика, направила газовую струю на подошвы своих легких, немного стоптанных туфелек.
Резко выпрямившись, Леся почувствовала легкое головокружение. Перед глазами все поплыло. Пришлось ей зажмурить глаза, отдышаться. Постепенно вернулись звуки леса, приближающийся рокот вертолетных движков, учащенное сопение Панаса.
– Украинка, не уходи! – слезно умолял девушку недавний соратник по ожесточенной борьбе с федеральными силами.
– Сдохни ты, упырь! – наемница зло сплюнула и в нерешительности оглянулась по сторонам, лихорадочно нащупывая пути отхода.
Спасительное решение пришло само, спонтанно. Леся развернулась и пошла навстречу облаве, слегка забирая вправо, стремясь выбраться к дороге, уходящей от Ущелья Шайтана. Выкарабкавшись на щебенистый и неровный, усеянный свежими воронками путь, девушка перевела дух. Без сил она опустилась на землю. Лицо ее страдальчески перекосилось. Страшно болело раненое плечо. Рукав сильно намок, весь покраснел.
Спохватившись, Леся надорвала его зубами в том самом месте, где в плечо вошла пуля. Пальцами выдрала клок материи, чтоб никто не смог догадаться, что в момент ранения она ходила в другой одежде…
Выполняя широкий разворот, боевой вертолет завис над одиночной фигуркой, сгорбленно сидевшей посреди дороги. Буров поднес к глазам мощный армейский бинокль с двенадцатикратным приближением.
– Садимся! – приказал генерал.
Выбрав площадку, пилоты мастерски посадили боевую машину в ста метрах от сжавшейся в скорбный комок Леси. Напрягшаяся внутри, но внешне спокойная, девушка безучастными глазами взирала на то, как к ней спешат приближающиеся шаги в военных полуботинках.
– Что с ней? – будто издалека услыхала она чей-то властный голос и медленно повернула голову.
В двух шагах от нее стоял невысокий и плотный коренастый мужик с волевым взглядом. На его погонах защитного цвета тускло желтело по одной генеральской звездочке. Мимолетно подумалось, что ей, должно быть, повезло, что это ее единственный шанс выбраться из передряги, в которую она угодила по собственной наивности и неопытности.
– Сквозное ранение в плечо. Большая кровопотеря…
– Забирайте ее на «борт»…
Разгоняясь, завертелись лопасти. «Вертушка» оторвалась от земли. Стремительная тень заскользила по горным ущельям.
Два взвода десантников, доставленных на вертолетах, прочесывали местность с западного склона. Усиленные отряды спецназа двигались с севера и с востока, стремясь взять бандитов в кольцо, зажать их в тиски, насмерть раздавить сепаратистки настроенных фундаменталистов.
– Братцы, братцы! – вымученно улыбаясь, Панас протягивал руки к двум бойцам, наткнувшимся на окровавленного человека в гражданской одежде, по внешнему виду не похожего на боевика. – Я свой, свой!..
Сержант по рации вызывал санитаров с носилками. Его напарник машинально достал флягу, сделал небольшой глоток.
– Пить! – прошептал раненый, мучимый страшной жаждой.
– Тебе нельзя! – десантник качнул головой. – Ранение в живот…
Сочувствующая улыбка скользнула по губам много повидавшего на своем еще коротком веку солдата. Воды-то ему не жалко, да…
Истекающего кровью мужчину доставили в полевой госпиталь. В момент вскрытия брюшной полости усилилось кровотечение из сосудов, поврежденных острым лезвием ножа.
– Не спи, подай! – хирург глазами показал зазевавшейся медсестре на лежавший на столике инструмент. – Отсос!
Пока подключали электрический прибор, специальным черпаком из набора для реинфузии майор собирал скопившуюся в брюшной полости кровь в стерильную банку.
– Не выживет… – поплыло тихим шепотом за занавеской.
– Много крови бедняга потерял! – вздыхали сестрички.
– Цыц, сороки! – прикрикнул на них хирург. – Зажим!
Двумя пальцами он прижал поврежденный сосуд к позвоночнику.
– Тампон! Еще зажим!..
В соседней палатке вполголоса ругались интенданты.
– Ты, Семен, какого хрена отдал в операционную цельную бутыль со спиртом? Я те сколько раз говорил, что сначала ополовинь, разбавь, а опосля тащи им! Ты знаешь, почем нынче энтот спирт идет? – человек в майорских погонах крикливо взвизгнул.
– Не ори ты! За стенкой операция идет…
Пережимая печеночно-двенадцатиперстную связку, врач временно остановил профузное кровотечение из печени.
– Зажим Сатинского!
На стенку поврежденного магистрального сосуда майор наложил боковой сосудистый зажим Сатинского.
– Тампон!
Течь не остановилась. Истонченный сосуд не выдержал кровяного давления, лопнул чуть ниже.
– Диссектор!
Быстрыми движениями военврач мобилизовал сосуд при помощи диссектора выше и ниже повреждения, перекрыл его просвет, обмотав вокруг сосуда и затянув на зажиме круглые резиновые держалки, взял на турникет. Крупные капли пота выступили на мужском лбу.
– Глаза!
Уловив желание врача, девушка быстренько промокнула салфеткой стекающую к переносице солоноватую влагу.
– Ух! – операционная сестра облегченно вздохнула.
– Иглу!
Рану сосуда ушили синтетической нитью на атравматической игле. Перед ревизией брюшной полости хирургическая бригада произвела высушивание и новокаиновую блокаду брыжейки.
– Шприц!
Не вынимая иглы, меняя одни шприцы, майор ввел двести кубиков 0,25% раствора новокаина…
Окончательно Панас Загоруйко пришел в себя в общей палатке для рядового состава. Он лежал на койке с прикрытыми глазами, делал вид, что спит. На самом деле мужик внимательно прислушивался к тому, о чем болтают бойцы, по крупицам выуживая нужную ему информацию. О его истинной роли в отряде боевиков никто пока не догадывался. А с утра их всех собирались перевозить в стационарный госпиталь.
2
Небольшой аул удобно расположился возле шоссе, проложенного в годы развитого социализма. Селение заложили дорожные строители. Именно они поставили первые дощатые домики. Рабочие ушли, а возле их строений, в основанном ими поселке, один за другим выросли дома, добротные, из хорошего кирпича, двухэтажные, с мансардами…
Высокий мужчина с густой черной бородой, закрывающей почти все его слегка удлиненное лицо, по-хозяйски толкнул железную дверь, прихрамывая, зашел во двор. Возле ворот стоял темно-серый джип.
– Заждался! – бородач ласково провел ладонью по его блестящему капоту. – Извини, дорогой, дела задержали…
На шум заработавшего двигателя из дома выглянула миловидная в низко повязанном платке женщина и радостно заулыбалась:
– Аслан, наконец-то! Стреляли! Я страшно перепугалась за тебя! Думала, что с тобой худое стряслось!
