Поворот ключа - Уэйр Рут

Мистер Гейтс мне не верит, это написано у него на лице.

Мне почему-то кажется, что вы поверите.

12 сентября 2017 года

Тюрьма Чарнворт

Уважаемый мистер Рэксем!

С момента написания моего письма прошло три дня, и не стану скрывать: никогда в жизни я не ждала ответа с таким пылким нетерпением. Каждый день, когда приносят почту, у меня замирает сердце и я начинаю отчаянно надеяться… А вы не даете о себе знать.

Простите. Это уже какой-то эмоциональный шантаж. Я не хотела. Понимаю, у вас много других дел, а со времени отправки моего письма прошло всего три дня. Но я почему-то надеялась, что шумиха в газетах, которая не принесла мне никакой пользы, хотя бы сделала меня в некотором роде знаменитостью, что позволит моему посланию не затеряться в потоке других писем, полученных вами от нынешних или будущих клиентов и от всяких психов.

Неужели вас не интересует, что случилось на самом деле, мистер Рэксем? Меня – очень.

Так или иначе, прошло три дня (по-моему, я об этом уже упоминала), и… я начинаю беспокоиться. Здесь особо нечего делать, у меня полно свободного времени, чтобы размышлять, мучиться и предполагать худшее.

Несколько последних суток я именно этим и занималась. Волновалась, что вы не получили письмо. Или тюремные власти его не передали (не знаю, могут ли они поступить так без моего ведома). Или что я плохо объяснила.

Больше всего меня тревожит последнее. Ведь если так, то я сама виновата. Я старалась писать коротко и ясно, но теперь думаю, что зря. Вам нужны факты, подтверждающие мою невиновность. Вы ведь не можете верить мне на слово.

Когда я попала в тюрьму, остальные заключенные – не стану кривить душой – казались мне людьми из другого мира. Нет, я не считала себя лучше их. Просто они были здесь… на своем месте, что ли. Даже смертельно напуганные и те, кто пытался навредить себе, даже те, что визжали, бились головой об стены камер и кричали по ночам, даже совсем молоденькие девочки, едва окончившие школу. Они… не знаю, как объяснить. Мне казалось, что они здесь в своей стихии – с бледными, изможденными лицами, зачесанными назад волосами и смазанными татуировками. Весь их вид указывал на то, что они… виновны.

Я другая. Прежде всего, я англичанка. Я не понимала, чего от меня хотят, когда они злились и начинали кричать что-то мне в лицо на своем странном жаргоне. Кроме того, я отношусь к среднему классу. Это написано у меня на лбу. А самое главное – я никогда не сидела в тюрьме. И не знакома ни с одним человеком, сидевшим в тюрьме. Здесь существуют особые правила, свои секретные коды, свои подводные течения. Я не понимала, что произошло, когда в коридоре одна заключенная передала что-то другой и на них набросились охранники, не понимала, когда может начаться драка и кто станет бросаться на людей. Не понимала, от кого надо держаться подальше. Не знала, как одеваться и как себя вести, из-за чего тебе могут плюнуть в лицо или ударить. Не знала, что может спровоцировать охранников.

Я по-другому говорила, не так выглядела, вообще казалась себе не такой, как они.

А однажды в уборной я увидела женщину с бледным ожесточенным лицом и гладко зачесанными назад, как у всех остальных, волосами. Она шла прямо на меня. Ее глаза напоминали два холодных гранитных осколка. Моей первой мыслью было, что незнакомка страшно рассержена и опасна. Я даже подумала, что лучше пойти в другой туалет. И вдруг сообразила, что смотрю в зеркало, на собственное отражение.

Осознание, что я ничем не отличаюсь от других заключенных, втянутых безжалостной системой, должно было повергнуть меня в ужас. Как ни странно, оно мне помогло.

Я по-прежнему чувствую себя не на своем месте. Я для них чужая. Наверное, вам известно: в тюрьмах не любят людей, совершивших преступление против детей. Разумеется, я им сказала, что попала сюда по недоразумению. Но я знаю, что они думают: все так говорят.

Уверена, вы тоже так думаете. Понимаю ваш скептицизм. Мне ведь не удалось убедить полицию. Я здесь. Без права выхода под залог. Значит, виновата.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Только это неправда.

У меня есть сто сорок дней, чтобы вам доказать. Все, что я должна, – рассказать правду, спокойно и четко.

Все началось с объявления.

ТРЕБУЕТСЯ:

Опытная няня в большую семью. С проживанием.

О НАС:

Работающие родители четверых детей, живем в красивой (но достаточно отдаленной) местности на шотландском высокогорье. Мать и отец совместно руководят небольшой архитектурной фирмой.

О ВАС:

Мы ищем опытную няню, которая умеет ухаживать за детьми любого возраста, от младенца до подростка. Вы должны быть трудолюбивы, невозмутимы и способны самостоятельно справиться с детьми. Необходимы также отличные рекомендации, проверка криминальной истории, сертификат о прохождении курсов первой помощи и водительские права.

ПОДРОБНЕЕ О РАБОТЕ:

Мать и отец работают большей частью удаленно, и в такие периоды у вас будет обычный рабочий день с восьми до пяти, плюс один вечер в неделю; суббота и воскресенье – выходные. Мы стараемся составлять рабочий график таким образом, чтобы один из родителей всегда находился дома. Тем не менее случаются ситуации, когда обоим необходимо отлучиться (исключительно редко, на срок до десяти дней), и в таких случаях вы полностью заменяете родителей.

Со своей стороны, мы предлагаем весьма щедрое вознаграждение в размере 55 тысяч фунтов в год (общая сумма, включая премию), возможность пользоваться автомобилем, а также восьминедельный отпуск.

Резюме отправлять Сандре и Биллу Элинкорт, Хетербро-Хаус, Карнбридж.

Я запомнила его почти дословно. Самое смешное – когда я наткнулась на объявление в результатах поиска, я даже не занималась поисками работы. Я искала… На самом деле не важно. Я искала нечто совсем другое. Объявление свалилось на меня неожиданно – как подарок небес.

Я прочла его два раза. Сердце бешено застучало. То, что мне нужно. Перечитывая в третий раз, я боялась посмотреть на дату, до которой можно отправлять резюме, уверенная, что опоздала.

Нет, объявление было размещено в тот вечер. Я не могла поверить. Меня смутила не только оплата, хотя, видит бог, сумма была внушительная. И не сама работа. Меня поразило, как вовремя оно попалось мне на глаза – в самый подходящий момент.

Видите ли, моя подруга, с которой мы делили расходы на квартиру, как раз отправилась путешествовать. Мы познакомились в детском садике «Малышата» в Пекхэме, работая бок о бок в ясельном отделении. Мы вместе высмеивали нашу противную начальницу и требовательных, помешанных на своих отпрысках родителей, с их чертовыми фланелевыми подгузниками и домашними…

Простите, я не хотела ругаться. Хоть я и зачеркнула это слово, вы все равно можете его увидеть, а вдруг у вас тоже есть дети, и вы в свое время отдавали их в какие-нибудь «Плюшевые попки», или как тогда назывались модные детские сады.

Ясное дело, все родители хотят для своих детей самого лучшего. Прекрасно их понимаю. Но когда тебе приходится целый день менять вонючие тряпочки и складывать их в стопки, чтобы в конце дня отдать родителям, и глаза выедает от запаха мочи… В принципе, я не против. Такая у меня работа. Но надо время от времени выпускать пар, иначе взорвешься от злости.

Извините, я отвлеклась. Наверное, поэтому мистер Гейтс всегда затыкает мне рот. Ведь я сама копаю себе яму, знаю, что надо остановиться, и все равно продолжаю. Вы, наверное, уже сделали выводы. Ага, сама призналась, что не любит детей. Работа ее раздражает. Что будет, если оставить такую девицу наедине с четырьмя детьми, без единого взрослого, на которого можно «выпустить пар»?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Так рассуждали полицейские. Каждый раз, когда я роняла очередную опрометчивую фразу, их глаза загорались торжеством. Накапливая улики, они собирали мои неосторожные слова, как хлебные крошки.