Медведь-гора (фрагмент) - Елена Ильина

— Ничего! — весело ответил один из пионеров и слегка подбросил вверх чемодан.

Машины загудели, дали задний ход и, развернувшись, укатили назад к воротам.

— Откуда у этих пионеров наши флотские шапки? — сказала Валя.

— Ну да, шапки, — усмехнулся Серёжа Левин, — это не шапки, а бескозырки. Должно быть, им наши краснофлотцы подарили. А пилотки подарили лётчики.

— Один пионер в трюме приехал, — вдруг сказал Керим, ни на кого не глядя.

Серёжа махнул рукой.

— Ну уж и в трюме. Тоже выдумал. Может быть, в трубе?

Керим хлопнул себя рукой по колену.

— Не веришь? Сам слышал!

— Что слышал — верю. А вот что в трюме приехал — не верю, спокойно сказал Серёжа.

Керим нахмурился и покраснел.

— Не веришь?

— Не верю!

Валя схватила Серёжу за руку.

— Серёжа, не дразни Керима! А то тебе от него опять влетит. Давайте лучше спросим у самих пионеров, приехал кто-нибудь из них в трюме или не приехал.

— А как же ты его спросишь, если он не приехал? — сказал Серёжа.

Валя смутилась.

— Да что ты меня путаешь, Серёжа. Я говорю, что надо спросить у тех, кто приехал.

— Всё равно не спросишь, — сказал Серёжа, — они же по-русски не понимают.

— Ну, как-нибудь объясним, хоть руками.

Серёжа подошел к Вале и стал размахивать перед ней руками и перебирать пальцами.

— Ну, понимаешь? — спросил он. — Ничего не понимаю.

— Вот и они не поймут, если будешь объяснять руками. Я тебе сказал, что у меня в Москве осталась тётка.

— А ну тебя, Серёжка, что ты все дразнишься? Уж поверь мне: как-нибудь сговоримся. Я три слова по-немецки знаю: дер, ди, дас.

Серёжа, Валя и Керим побежали к палаткам. Палатками в лагере назывались деревянные домики. Они и в самом деле были похожи на палатки: стены книзу расширялись, кверху суживались и выкрашены были изнутри под холст — желтоватой краской.

На крыльце одного из домиков стояла маленькая пионерка и поливала из большой лейки белые пышные цветы, которые росли в ящике на перилах крыльца.

— Аля! — крикнула Валя. — Не знаешь, куда пошли иностранные пионеры?

Аля поставила на крыльцо лейку и сказала: — Мыться пошли.

— Керим, идём к ним в ванную, — сказал Серёжа.

Серёжа и Керим подошли к маленькому белому флигельку. Одно окно было настежь открыто, и оттуда слышался плеск воды и гомон голосов.

Керим быстро взобрался по карнизу на подоконник. За ним полез Серёжа. Они приподняли надутую, как парус, белую занавеску и заглянули в комнату.

В низких белых ваннах, доверху наполненных водой, брызгались и плескались шестеро мальчиков.

Из крайней ванны, которая стояла почти у самого окна, вдруг высунулась голая рука, помахала Серёже и Кериму губкой, и сразу изо всех ванн раздались приветствия:

— Хэлло!

— Гутен таг!

— Драстуй!

И не успели Серёжа и Керим ответить, как маленький смуглый пионер, сидевший в ванне у окна, прицелился и бросил прямо в Серёжу мокрую губку. Губка обрызгала Серёжу мыльной пеной и шлёпнулась на пол.

— Ах, так! А ещё иностранный пионер, — сказал Серёжа и вынул из кармана полдесятка кипарисовых шишек.

Увидев в руках у Серёжи целую кучу шишек, смуглый пионер прикрыл обеими руками ноздри и уши и нырнул на дно ванны.

Он так долго не показывался из воды, что Серёжа даже испугался и выпустил из рук шишки. Пионер сразу вынырнул и сказал, прижимая руки к груди:

— Очень много спасибо. Грациа.

— Видишь, они говорят по-русски, — сказал Серёжа Кериму. — Только при чём тут графия, — я не понимаю.

В это время в ванную вошёл вожатый в длинных чулках и что-то сказал по-немецки. Приезжие пионеры все как по команде выскочили из ванн и завернулись в мохнатые простыни. А Серёжа и Керим соскочили с подоконника на землю.

Глава четвёртая. Где горы выше?

Через полчаса приезжие пионеры собрались на спортивной площадке. Они уже были одеты по-лагерному — во всё белое.

Смуглый пионер, посмеиваясь, смотрел на Серёжу. Глаза у пионера блестели, как будто их тоже только что вымыли, а мокрые пряди волос свисали на лоб.

— Керим, а Керим! — сказал Серёжа. — Спроси что-нибудь у этого смуглого. Может, он по-твоему понимает?

— Нет, — ответил Керим. — Он только по-своему понимает.

Серёжа подошел к смуглому и спросил очень громко и медленно:

— Как тебя звать?

Смуглый пожал плечами.

— Не знает по-русски, — сказал Керим. — Надо простые слова спрашивать.

И, подумав немножко, он спросил:

— Ты большевик?

Смуглый закивал головой и улыбнулся.

— Большевико — очен карашо.

— Вот видишь, — сказал Керим. — Понимает.

— Керим, — шепнул ему Серёжа. — Это, наверно, и есть тот самый Пётр Мартынов. Из Италии.

Смуглый засмеялся и закивал головой:

— Италия, Италия!

Потом он внимательно посмотрел на Серёжу, ткнул себя рукой в грудь и сказал:

— Pietro Martini di Milano.

— Сергей Левин из Москвы, — представился Серёжа. — А это, — показал он на Керима, — Керим Сулейманов с Кавказа.

Тут Пьетро что-то быстро заговорил по-своему и потянул Серёжу и Керима за собой в палатку.

В палатке было тихо, прохладно и пахло влажными, только что срезанными цветами.

Прямо перед широким окном громоздилась Медведь-гора, заросшая зелено-бурой курчавой шерстью, а где-то внизу за кипарисами шумело море. Пьетро открыл шкафчик, стоявший у кровати, и вытащил оттуда желтый чемодан. Потом он опустился на колени, засунул в чемодан руку и достал цветную открытку.

— Италия, — сказал он.

На открытке была гора, похожая на Медведь-гору, а у подножия ее — несколько маленьких домиков.

Пьетро показал пальцем на круглую вершину горы и пощелкал языком.

— Высокая, значит, — сказал Серёжа. Потом тоже пощелкал языком и кивнул головой на Аю-Даг. — И у нас высокая. Видишь? Это Медведь-гора. Туда очень трудно подняться. Нужно тропинки знать!

И, чтобы объяснить, как трудно подняться на гору, Серёжа стал карабкаться на стену, охать и потирать колени.

Пьетро понял.

Он опять взял свою открытку и, показывая одной рукой на самую вершину раскрашенной горы, высоко поднял другую руку. Потом похлопал себя по груди и быстро заговорил.

— Он, верно, сам туда ходил, я так понимаю, — шепнул Керим Серёже.

— Теперь меня слушай, — сказал он, взяв за руку Пьетро Мартини. — Я тоже по горам много ходил.

Керим вскочил на высокую табуретку, а с табуретки на подоконник.

— У нас на Кавказе большие горы! — закричал он, подымая обе руки. — Эта гора маленькая. Туту Медведь-гора как будто лежит, а у нас медведь как будто бежит. За ним охотники гонятся. Это тоже горы такие. А ещё у нас есть Чемодан-гора, Спящая-красавица-гора, Петух-кричит-гора. Вот это гора!

Пьетро смотрел на поднятые руки Керима и покачивал головой. Наверное, он всё понимал.

Глава пятая. Кому что

На другой день, ещё до завтрака, сразу после прохладного душа Серёжа и Керим зашли за Пьетро и повели его к себе в палатку.

Керим вытащил из своего ящика большого сушёного краба и, осторожно держа его за спинку, протянул Пьетро.

— Хочешь? — спросил он.

Пьетро повертел краба в руках, перевернул вниз панцирем и положил его на столик перед кроватью Керима.

— У них в Италии этого добра, наверное, сколько угодно. Я лучше ему свой морской нож подарю, — сказал Серёжа.

Серёжин морской нож знали все в лагере. Это был обыкновенный перочинный нож, но очень большой, с двумя светлыми, длинными лезвиями и шилом. Оправа у него была из оленьего рога. Неизвестно почему, ножик назывался морским. Должно быть потому, что его можно было за кольцо привешивать к поясу, как это делают моряки из полного собрания Жюля Верна.

Пьетро взял в руку нож, погладил рукой оправу из оленьего рога и очень заинтересовался кольцом и шилом. Шилом он даже ковырнул свою подошву.

— Очень карашо, — сказал он. Потом высунулся из окна и закричал: — Эдгар! Ком хэр! Ригарда!

В палатку вбежал большой круглолицый пионер с коротко остриженными светлыми волосами. Он был весь пятнистый: щёки и нос ярко-красные, руки красные наполовину, а лоб совсем белый. Видно было, что он ещё не успел загореть, а только обжёгся за вчерашний день.

— Эдгар Мюллер, — сказал Пьетро, показывая на него рукой, и сразу же протянул Эдгару морской нож.

Пятнистый пионер потрогал оба лезвия пальцами, прикинул нож к поясу и одобрительно покачал головой.

Серёжа подтолкнул Керима и шепнул ему прямо в ухо:

— Надо что-нибудь и этому подарить.

Керим пошарил рукой в ящике, но в ящике не было ничего, кроме мыльницы, зубного порошка и двух сушеных жуков в коробочке.

— Не подходит, — сказал он.

— Погоди, я придумал, — сказал Серёжа. — Я подарю ему свой значок ГСО. У них таких нет.