Выживут сильнейшие (СИ) - Рудианова Анна

— Так у моей Алессы есть силы на злость? — закатывая рукава, ответил Фабрицио с сарказмом. Он черканул по запястью столовым ножом, вызывая фамильяра. Чёрная фигура в рваном плаще возникла рядом с парой и алчно сверкнула глазами. Клочки дыма вились вокруг него, заворачиваясь в ужасные кричащие рты. Свеча дёрнулась и погасла.

Супруг подхватил ослабевшее тело жены, занял её стул, а девушку посадил к себе на колени. Осмотрел и, аккуратно поддерживая голову Алессандры, приказал:

— Не убивать. Вывести яд.

Тёмное существо недовольно заворчало. Оно привыкло отбирать жизни, а не возвращать. Но послушно наклонилось вплотную к девушке и скрыло её голову под своим ободранным капюшоном.

Фабрицио отвернулся. Ему не нравился запах, исходящий от его фамильяра: тёмная фигура воняла разлагающимся мясом и запекшейся кровью. С каждой секундой вонь становилась сильнее, словно Интериус набирался сил.

Фамильяр оторвался от жертвы и потянулся к запястью Фабрицио. Да, всё справедливо. Жизнь за жизнь, кровь за кровь. Слабый стон послужил доказательством того, что жена приходит в себя. И мужчина почувствовал, как из него выкачивают жизненную энергию. Тут, главное, вовремя остановить энергетическую пиявку.

Де Лот отвёл руку подальше, заставляя чёрную фигуру переместиться к соседнему стулу. А сам наклонился и поцеловал приоткрывшую глаза жену. Алессандра не пыталась вырваться, наоборот, обхватила мужа за шею и нерешительно ответила. Сила Интериуса туманила сознание не хуже наркотиков. И вряд ли девушка отдавала себе отчёт в происходящем. Она прижалась к мужу с удивительной (для только что воскресшего существа) страстью.

На её губах все ещё чувствовалась горечь парализующего яда. Но Фабрицио так же, как и его жена, принимал отраву с детства. Малыми дозами, чтобы выработать устойчивый иммунитет к любой травле.

Так же, как яд, на него действовала Алессандра. Отравляла и убивала. День за днём. Риц заставил девушку немного откинуться и перенёс поцелуи на тонкую белую шею, на предплечье, с которого упала лямочка зелёного платья. Сдерживаться становилось всё труднее. Голова кружилась. Желание сорвать с Алессандры это дурацкое платье стало почти непреодолимым. Как посмела замужняя девушка надеть наряд с настолько открытым верхом!

Раздался новый стон, но теперь он был наполнен предвкушением и жаждой.

Фабрицио действовал всё настойчивее, провоцируя Сандру на противостояние и сопротивление. Поцелуй, укус, оставляющий яркое красное пятно на её коже. Новый поцелуй… Пока девушка, наконец, не пришла в себя и не начала вырываться.

Это помогло мужчине вернуться к реальности и вырвать руку из зубов фамильяра. Чёрный капюшон озлобленно рыкнул.

— Исчезни! — прошептал Фабрицио обессилено. Перед глазами мелькали чёрные пятна, в горле пересохло.

Алессандра кинула взгляд на вихрь дыма, рассыпающийся по столовой, и облизала припухшие губы:

— Ты платишь ему кровью.

— Так же, как и ты.

Фабрицио потянулся за новым поцелуем. Девушка приоткрыла рот, нежно прикусила настойчивый мужской язык и попыталась сесть.

— Так что ты там говорила про завоевания? — напомнил мужчина, не выпуская Алессандру из объятий.

— Попробуешь спасти человечество?

— Заставлю забыть про других мужчин, — почти прорычал Фабрицио, подхватил жену на руки, и, пошатываясь, понес в спальню.

Алессандра дёрнулась, собираясь опять съязвить и вырваться, сказать какую-нибудь гадость про клан Де Лотов и конкретно про Фабрицио. Например, что он зануда, укушенный опоссумом, и только трепанация черепа поможет не сдохнуть с ним от скуки. Или что у него ручищи больше ног, а самомнение шире Берингова пролива… Но замерла.

Муж нёс её, храня, как великую драгоценность. Нежность и опасность сегодня переплелись в его объятиях. И она захотела, чтобы сегодня он победил.

Только сегодня.

Одна ночь.

Предвкушение захлестнуло её, предвкушение предстоящего боя и наслаждения с привкусом риска.

Остатки чёрного тумана заклубились за ними следом. Интериус никогда не покидал своего хозяина.

Мягкие подушки вспенились под весом молодой пары. Риц уложил жену и навис над ней, опираясь на локтях:

— Такая тихая. Опять диверсию задумала?

Алессандра отрицательно замотала головой.

Тогда её муж лег на бок вплотную к жене, просунул руку под подол её платья и прошептал, медленно ведя подушечками пальцев по её ноге:

— Сегодня ты наказана. ещё одна капля яда в моей еде, и я тебя отшлёпаю. В прямом смысле этого слова…

Последние слова влил прямо в ухо, и тысячи мурашек разбежались от места соприкосновений её кожи и его ладони. Фабрицио добрался до нижней сорочки и погладил по бедру.

Алессандра ахнула и чуть развела ноги. Меньше всего сейчас она готова была внимать угрозам.

Риц поцеловал жену в шею. Дрожь и сладость потекли к кончикам пальцев девушки, сделали круг по венам и слились в одной пульсирующей точке чуть ниже живота.

Алессандра обхватила мужа руками за плечи, выгнулась и прижалась к нему грудью. Их игра затянулась. Пусть только попробует не довести начатое до конца.

— Пришло время умирать, — хрипло шепнул мужчина, становясь внезапно невероятно тяжелым. — Ты слишком часто меня убивала, дорогая…

— Риц? — девушка скинула с себя тело и вскочила. Но её муж был уже без сознания.

Взволнованный фамильяр метался по спальне невидимым облаком. Пока хозяин не отдал приказ, Интериус не мог помочь ему.

1. Валериана

за месяц до вышеописанных событий

Предсказания — вещь субъективная, обладающая великой силой “старта”, “долгожданного пинка” и “хрен теперь отвертишься, смирись уже”. Оттого ещё более опасная, чем кажется, К тому же способная запустить процессы, возникновение которых кажется нереальным.

Но если есть желание, необходим лишь один маленький толчок. Всего лишь одна крохотная деталь — и шестерёнки перемен запустят неизбежное движение.

Валериана знала про желание, чувствовала ветер перемен и приготовила первый камень для грядущей лавины изменений. Новое будущее ждало её, оно ждало весь род Де Лот. А может быть, и весь мир.

— Доброе утро, отец, — девушка склонила голову.

— И о чём же хочешь мне рассказать? Почему не озвучила на завтраке?

Глава Де Лотов — пожилой мужчина лет шестидесяти сидел за большим столом из красного дерева, вручную отполированного воском, и недовольно курил.

Гильермо Де Лот был во всём безупречен. Выглаженный костюм из гуанако сидел на нем идеально, галстук завязан виндзорским узлом, небольшие чёрные усы побелели на краях. Ещё немного и седина доберётся до идеально уложенных волос, ногти и ботинки его были зеркально отполированы, манжеты отглажены, а платок торчал из кармана на угол ровно девяносто градусов. Да что там платок! Даже пепел стряхивался в пепельницу безупречной равнобедренной горкой.

Валериана отказалась говорить на традиционном семейном завтраке, настояв на встрече с отцом тет-а-тет в его кабинете. Её брат — самая большая драгоценность и надежда семьи де Лот — придержал для девушки двери, позволяя ей заехать в помещение.

Валериана толкала себя вперёд, раскручивая железные спицы инвалидной коляски руками. Девушка была одета в длинное бархатное строгое платье, её светлые волосы убрали в высокую прическу, украсив парой живых цветов на атласной ленте.

— Не хотела портить приём пищи упоминанием Ви Сентов, — сказала Валериана.

При звуке этой фамилии старший Де Лот поморщился, а младший закатил глаза и подавил рвотный рефлекс. Валериана пропустила демонстрацию антипатии мимо внимания. Учитывая отношения между этими кланами, такая реакция была вполне ожидаема. Спасибо, в воздух стрелять не стали. А то отец мог бы. Весь вид вальяжно раскинувшегося в кресле мужчины выражал недовольство.

— Я видела будущее, — не стала скрывать девушка, стараясь занять самый тёмный угол кабинета. Она не могла ходить с десяти лет и стыдилась своего инвалидного кресла даже перед своей семьёй. В их безупречном клане она была самым большим дефектом. Каждое прикосновение к железу колес вызывало в Валериане отвращение. Она ночами полировала сталь до блеска, а наутро выбрасывала коляску, недовольная её скрежетом. — Скоро вражда между двумя самыми сильными кланами в Мортене закончится. Раз и навсегда.