Счастье - Гайл Харэвен

И бутерброд с сыром может быть очень вкусным, если маргарин намазан на свежую булочку, и жуешь его не в помещении, а на свежем утреннем воздухе. Рахель привязала шарик к спинке стула и подумала: представьте себе, есть место, здесь, рядом с Тель-Авивом, где можно попить кофе на берегу озера, где белые лебеди и черные лысухи подплывают к тебе за крошками. Почему же люди не едут сюда? Беда в том, что все мы в плену у косности мышления, заперты в привычных рамках, и редко кому придет в голову совершить что-нибудь оригинальное. Надо будет вечером сказать это друзьям. А может, лучше не надо, пусть это будет её маленьким секретом, и только по лицу, тронутому зимним солнцем, они смогут догадаться об испытанном ею тайном удовольствии.

Приятно сидеть так на солнышке, очень приятно, голова свободна от мыслей, веки опускаются, сквозь них мерцают радужные круги, и очень может быть, что с этими нежными солнечными лучами на нее снизойдет новое счастье, проникнет в душу и прорастет. От настоящего счастья душа расширяется, чтобы вместить его. Льющийся сверху свет пробуждает скрытый свет внизу, восходя, тот соприкасается с нисходящим, и, омытый этим единым потоком, рождается новый человек, рождается новая женщина. Даже, если в дальнейшем она не будет этим светом окружена, — ведь он по своей природе всего лишь минутная благодать — память о неожиданном счастье, раскрывшемся в её душе, как бутон, будет видна в походке, во взгляде, проявится в жестах, и люди будут оглядываться ей вслед, невольно изумляясь исходящему от женщины сиянию. Есть люди, излучающие сияние. Да, есть в мире такие люди, в разных местах, не только далеко на востоке, здесь тоже есть, почему бы им не быть здесь, и счастье такое должно быть, близкое счастье, счастье возможное, которое придет к женщине, открытой этому, на берегу озера в зоопарке, вот сейчас и придет, прямо сейчас, почему бы и нет?

Что-то в ней шевельнулось, и Рахель услышала урчание в животе. И больше ничего, только хлопанье крыльев по воде, далекие голоса детей, крики животного — то ли обезьяны, то ли павлина. В детстве она мечтала жить у моря, знать все оттенки синего и все его движения, тихим голосом предсказывать штиль по ореолу вокруг луны… И вот она здесь, не каждый день женщина так свободна от забот и суеты; даже если ничего особенного не происходит, само это освобождение — уже настоящее событие, оно не может не отразиться на ней, не оставить хоть что-нибудь. Она подождала немного и, за миг до того, как открыть глаза, еще надеялась увидеть новые краски на фоне новой синевы неба.

Буфетчик, до этой минуты складывавший из бутербродов пирамиду, отвернулся, чтобы включить радио, но так как был не только косоглаз, но еще и близорук, он и раньше на нее не смотрел. Он так и не увидел, как женщина, несколько сковано встав со стула, торжественным жестом отвязала свой шарик и отпустила в небо, провожая взглядом его медленный невысокий полет в сторону обезьяньего дерева.

Толстяка в хаки уже не было, когда она выходила из буфета, но починенный улыбающийся лев еще покачивался вверх-вниз и, наконец, остановился.

— Вы не поверите, как я провела утро, — сказала Рахель Шехнер друзьям, как только официантка приняла у них заказ.

— Помолчите, болтушки, Рахель что-то рассказывает… — крашеные рты, затягивающиеся дымом рты, рты, готовые жевать, демонстративно закрылись, но множество пальцев сталкивалось на столе, ползя отщипнуть кусок питы, теребя пластмассовый цветок, сминая в пепельнице окурки с пятнами помады.

— Я решила не пойти на работу и сделала себе сюрприз — поехала в Рамат-Ган в зоопарк.

Несколько глаз переглянулись, несколько бровей поднялись в ожидании, когда Рахель, расправляя на коленях салфетку, добавила затухающим голосом:

— Было здорово, там очень приятно утром и пусто, совсем пусто. Вам тоже надо как-нибудь попробовать…

Почему она отказалась от воздушного сиреневого и именно сегодня надела это плотное платье в крапинку? При свете свечи её черные волосы казались надетым на голову шлемом, бросавшим тень на лицо, затушевывая профиль ассирийской статуи, губы и глаза которой сомкнулись на несколько слишком долгих секунд.

Муж одной из подруг, подавшись вперед, поспешил заслонить её и рассказал неплохой анекдот об обезьянах.