Победитель коммунизма - Валерий Чалидзе

Да, Сталин охранял себя со всей тщательностью. Сталин уничтожал тех, кого лишь подозревал в террористических мыслях. Но это не мания преследования. Это – вполне рациональное и обоснованное ожидание покушения. У кого-кого, а у Сталина было больше чем достаточно оснований ждать покушения, и тщательность его охраны свидетельствует не о его мании преследования, а о том, что он недооценил рабью сущность бывших вокруг него: по-моему, неизвестно ни одного действительного покушения на Сталина.

Версия о той или иной степени психической неполноценности Сталина привлекательна для людей просто потому, что они не могут себе представить, как нормальный человек может быть столь жестоким в достижении своих целей, как нормальный человек может загубить столько миллионов людей. Психология тут не при чём. Я уверен, что существует много самых нормальных людей, которые загубили бы не меньше, если бы им предоставилась такая возможность. Говорят, что трудно первое убийство. После того, как человек перешёл эту границу и не раскаялся и не испугался, дальше, по-видимому, уже легко. Тем более, не будем забывать, что Сталин никогда не убивал своими руками (приписываемое ему некоторыми убийство собственной жены нельзя считать доказанным), а если так, то биологического страха перед убийством он и не испытал. Способность же подчинить совесть своим целям – не признак умопомешательства и совсем не редкость.

Психологическую версию подтверждают и случаем длительной депрессии Сталина после начала войны: после бранчливого возбуждения первого дня Сталин скрылся, нигде не появлялся и никого не принимал в течении нескольких дней. Факт такой депрессии не свидетельствует о выходе за рамки психической нормальности – напротив, отсутствие более частых депрессий подобного рода при том сверхъестественном напряжении, в котором Сталин провёл 30 лет, свидетельствует о прекрасной психической устойчивости Сталина. Депрессия первых дней войны (из-за которой Сталина часто обвиняют в дезертирстве – что совсем смешно), судя по всему вовсе не сопровождалась помутнением сознания. Это был просто упадок сил, вызванный стрессовой ситуацией.

Важным источником сведений о Сталине являются отрывочные сообщения тех, что общался с ним. Часть из этих сообщений опубликована в советской печати и, следовательно, прошла через партийную цензуру, так что нужно быть осторожным, если информация имеет политическое значение. Другие сведения сообщены старыми большевиками и известны из Самиздата, зарубежных изданий или книг, воспроизводящих сведения, полученные из среды старых большевиков. (Например, книга Р. Медведева «К суду истории»). Иногда это не только сведения, но и, скажем, слухи и рассказы, бывшие в хождении среди старых большевиков и партийных руководителей 20-30-годов (Таковы, например, многие рассказы в книге Антонова-Овсеенко «Портрет тирана»). Некоторые сведения можно почерпнуть из публикаций перебежчиков тех лет, а также из работ изгнанного из СССР Льва Троцкого. В каждом случае источник требует особого характера и особой степени критичности. Слишком часто авторы либо сводят счёты, либо поддаются эмоциям, либо пытаются придать большую важность мелочи, которую они узнали о Сталине. А уж о россказнях о грехах родителей Сталина или его сексуальной жизни и говорить нечего. *

Особую группу составляют отзывы иностранцев о Сталине. Таких немного. Большого доверия заслуживает, как мне кажется, книга Милована Джиласа «Разговоры со Сталиным».

В меньшей степени я использую многочисленные сочинения, посвящённые описанию сталинского периода в истории СССР и различным интерпретациям характера этого периода и анализа целей Сталина. Как и любая великая фигура в истории **, Сталин вызвал много противоречивых толков, и здесь так же много мнений, как и авторов. Меня не беспокоит тот факт, что многие соображения, которые я буду высказывать о деятельности и целях Сталина, были высказаны ранее отдельными авторами. И я не всегда буду отмечать факт такого сходства.

Если так трудно найти правдивые и беспристрастные источники информации о Сталине, как же о нём судить? Я сужу о нём, полагаю – беспристрастно, по его делам, принимая его всерьёз, не исходя из дешёвого стереотипа, не считая, что он туповат, неумел и противоречив, а напротив, помня, что он талантлив, умён необычайно и, главное, что он целен и целеустремлён так, что вся его жизнь с середины 20-х гг., всё существо его подчинено было идее победить в России противоестественный коммунистический бред, овладевший многими. И он сделал это, кроваво и отупляюще, но никто тогда не имел воли сделать это менее кроваво, а те, кто владел Россией в то время, готовы были до бесконечности экспериментировать над народами во имя утопического бреда. Были бы эти эксперименты более кровавы, чем сталинская победа над ними – не знаю, не исключаю. Но моя цель здесь – не судить, а понять, что же сделал Стали.

РОЖДЕНИЕ ПЛАНА

Легче всего объяснить узурпацию власти Сталиным жаждой власти. Я не знаю его мотивов и не буду гадать, почему он возненавидел большевиков и коммунистическую идею – я просто вижу, что эта ненависть в нём была сильна. Укажу на один из возможных мотивов, который кажется мне резонным, когда речь идёт о такой целеустремлённой натуре.

Молодой Сталин – это увлекающаяся, яркая натура. Он увлекся призраком, но не заметил этого. При всём том его практическая революционная работа, пока власть была не в руках большевиков, не заставляла его сталкиваться с фактом, что большевики сами не знают, чего хотят. Тогда они хотели революции, этого хотел и Сталин, и это соответствовало его деловой и реалистической натуре. Но когда большевики захватили власть, кому же ещё как не реалисту Сталину дано было первому увидеть, что большевики на самом-то деле не знают, что они будут делать. А он верил их цветисто учёному красноречию, он вложил в их дело свою жизнь, думая, что цель им известна. Реалист Сталин оказался в положении, когда он должен был выполнять указания руководства партии, не знающего, что делать. * Это не могла привести ни к чему иному, как к полному к ним презрению со стороны человека, который был очень реалистичен и очень целеустремлён, человека, который если за что-то берётся, от всегда знает, чего он хочет.

И это было бы только естественно, если бы в самые первые годы после революции у такого человека родилась идея узурпации власти. Но я думаю, этого не произошло. Авторитет и активность Ленина были достаточно велики. Такая идея была бы тогда фантазией. Поведение Сталина показывает большое раздражение против коллег по партии, вражду с Троцким, непочтительность к Ленину: для Сталина многое из этого было бы немыслимо, если б он задумал узурпацию. Он ещё не затаился, он ещё открыт, груб, раздражён – значит, у него нет тайных планов. В мелких склоках в партии он лишком часто проигрывает в те годы, а значит, ещё не служит своей цели.

Позднее, когда Ленин выходит из игры, Сталин пробует себя в настоящей интриге. Это ещё не его личная интрига, это коллективная защита партийной верхушки против явно яркой личности – Троцкого. Уже тогда, с 1922г., в руках у Сталина партийный аппарат, и в первой большой интриге он оценил важность этой бумажной власти. Никто в стране не знает его толком, он инородец, «посредственность». Но уже все картотеки шуршат в руках его людей, уже именно он знает больше об истинном положении в партии. Он не пишет «учёных» статей, не брызжет слюной красноречия. Он перебирает досье партийцев и оказывается сильнее. Когда Троцкий высокомерно осознал поражение, Сталин тихо и ни для кого незаметно понял, что они, партийные вожди, не победили бы Троцкого без его помощи.

А, значит, силён и умён именно он, а не они, цветистословые, всезнающие. К 1925г. Троцкий был побеждён, и это, я думаю, год рождения идеи сталинского самодержавия. * Кто бы отказался взять власть, видя, что он сильнее?

Но идея, что делать, не приходит. Он мог ещё, наверное, идти по тому же неясному пути коммунизма – другим системам его не учили, но не было этого пути, никто из всезнающих не знал этого пути. Для них были лишь одни искания, кровавые эксперименты, фантазии о мировой революции. Они отступали, чтобы вновь наступать, опять не зная, с какой целью. Они готовы были делать революции где угодно, рискуя навлечь войну против своей бессильной страны.

По– видимому, тогда, начиная с 1925 года, у Сталина созревает свой план, план построения сильной страны с прочной властью, с отказом от революционных и социалистических бредней. Мы не знаем, сколь широко тогда было его знание истории политических систем, мы не знаем, с кого он брал пример. Но по крайней мере два отрицательных примера у него было: революционная неразбериха и николаевская империя -прочная с виду система власти с громадными прорехами, которые он хорошо изучил, будучи революционером. От первого он оставил только то, что не мог не оставить – фразеологию. От второго взял побольше: иерархическую структуру с подобием привилегированного класса – партийной номенклатуры, имперскую идею: Великая Русь, объединившая, сплотившая, спасшая все народы прежней и будущей России. Но для создания прочной власти он не должен был оставлять в своей системе тех прорех и лазеек для бунтарей, которые оказались гибельными для николаевской империи. При этом он, помнивший неудачи в Японской и Германской войнах, должен был спланировать создание сильного государства. Путь к этому – подчинение народа и индустриализация.