Жёсткая ротация - Виктор Топоров

Классическая хунта приходит к власти в результате переворота, одним из вариантов которого является «принуждение к отставке» действующего главы государства с предоставлением гарантий или без такового. Она провозглашает свергнутый режим прогнившим и объявляет тотальную войну коррупции. И вообще, для виду погромыхивая оружием на внешних рубежах, развивает главную агрессию на внутреннем направлении. Борясь чуть ли не со всеми слоями населения одновременно — от нарко-олигарха до последнего пеона — и этим решительно отличаясь от индивидуального диктатора, неизменно старающегося опереться на народные массы, натравив их на элиты (и, по возможности, стравив элиты друг с дружкой). Диктатор подавляет гражданские свободы, хунта — политические; диктатор знает, что в тот момент, когда ему это понадобится, он будет всенародно переизбран, тогда как хунта стремится исключить выборность любого уровня как таковую. Диктатору претит оппозиционная пресса, хунте — независимая; диктатор выявляет врагов и борется с ними, хунта во враги «назначает»; наконец, диктатор идентифицирует себя с государством и заботится о его (а значит, и собственном) процветании, хунта же идентифицирует себя с властью и заботится исключительно об её удержании (то есть о самосохранении).

Особенность функционирования хунты — карьерная неприкосновенность каждого из её участников. Какими бы провалами, скандалами и прочими загогулинами ни знаменовалась его деятельность, отставка (не говоря уж о более тяжких последствиях) ему не грозит — в худшем случае перемещение по горизонтали. Именно эта несменяемость (бюрократическое бессмертие) и уравнивает любого члена хунты с её формальным лидером. Опала невозможна по определению; решение об исключении из стаи принимается коллективно и хотя бы в силу этого крайне редко. Хунта своих не сдаёт!

Конечно, в стае без вожака нельзя. Но этим вожаком далеко не обязательно является формальный лидер, он же публичный спикер. То есть ипостаси вожака и формального лидера могут совпасть, а могут и не совпасть. Даже в том случае, когда формальный лидер «по совместительству» является всенародно избранным президентом страны. Хотя при таком раскладе вероятность постепенного превращения формы правления в личную диктатуру всё же резко возрастает. И если этого не происходит, значит, подлинным вожаком является кто-то другой. Но на этот счёт мы не располагаем хотя бы приблизительной информацией.

Существенным фактором функционирования как личной диктатуры, так и власти хунты является насилие. Политика перманентного закручивания гаек. Так что разницы для обывателя на первый взгляд никакой.

Но только на первый. Потому что (напомню) диктатор может хотя бы в идеальном случае вытащить страну из трясины — пусть даже способом барона Мюнхгаузена. А хунта — нет. Ей в тропической топи живётся лучше и веселей. Она только там и водится.

2004

…А в интересах истины

В первых комментариях по формальным итогам закончившихся президентских выборов (о содержательных итогах и говорить нечего: темна вода во облацех) преобладают две полярные точки зрения. Одни говорят о чудовищном злоупотреблении административным ресурсом во всех мыслимых и немыслимых ипостасях — и это правда. Другие ликующе возражают: да Путин всё равно выиграл бы выборы (и, может быть, ещё триумфальней), не подсобляй ему услужливые дураки, часть из которых, несомненно, никакие не дураки, а ровно наоборот — замаскированные враги и провокаторы, стремящиеся не мытьём, так катаньем скомпрометировать бесспорную победу общепризнанного лидера (а там, глядишь, и вождя) нации, — и это правда тоже. Но если так, не унимаются эти, вторые, то о каких нарушениях, о каком административном ресурсе речь? Да, разумеется, «некоторый перебор» имел место, но в свете вышеизложенного это не имеет ни малейшего значения, не правда ли?

Нет, не правда. Соглашаясь с тезисом о предрешённой при любых обстоятельствах победе действующего президента на выборах-2004, следует решительно отвергнуть постулат об иррелевантности применённых предвыборным, условно говоря, штабом средств, даже если большая часть из них, если не все, и впрямь была в данном случае излишней.

Философия различает категории случайного и закономерного; всенародная поддержка Путина на данный момент, да и по итогам всего первого президентского срока, является в этом смысле случайностью — сегодня она есть, а завтра, не дай бог, исчезнет, тогда как злоупотребление административным ресурсом (заложенное и в действующую конституцию, и в многовековую традицию угодничества «без лести преданных», и в столь же традиционное понимание закона как дышла) представляется как раз закономерностью. Которую, конечно, ценой общих усилий можно преодолеть, но для начала необходимо просто осознать.

Из Петербурга это видится, может быть, острее, чем из Москвы. Потому что у нас в Питере есть полугодичной давности опыт продавливания всеми правдами и неправдами на высшую выборную должность человека, в городе (по меньшей мере, на момент избирательной кампании) непопулярного и шансов победить в честной борьбе не имевшего. Не хочу сказать о В. И. Матвиенко ничего плохого, оценка её губернаторства ещё впереди, но факт остаётся фактом — петербуржцам её кандидатура была навязана с использованием того же набора средств, который был применён затем на президентских выборах: устранение методом мягкого увещевания и щедрых посулов всех мало-мальски серьёзных конкурентов в борьбе за губернаторское кресло, сговор с «диванными» партиями либерально-яблочного толка, искусственная стимуляция низкой активности КПРФ, «зачистка» телеэфира с последующим тотальным преобладанием в нём одного кандидата, большие и малые шалости избиркома и так далее. И привело это к столь же внушительной победе, как нынешняя президентская (правда, во втором туре — на это питерского свободолюбья или, если угодно, упрямства хватило). К победе кандидата, представившего в качестве предвыборной программы список заведомо несбыточных обещаний и ничего не значащих общих мест и призвавшего в городское правительство никому, кроме самого губернатора и одного из банкиров, не известных людей.

Тогда, летом и осенью, жителей Петербурга не оставляло ощущение, что на них (на нас!) ставят эксперимент, намеченный к дальнейшему распространению по всей стране. Причём Петербург (в отличие от России в целом) имеет опыт передачи власти в конкурентной борьбе с использованием механизма свободных выборов (в 1996-м действующий мэр Собчак проиграл будущему губернатору Яковлеву). Этот опыт оказался отброшен, уступив место залповому выбросу управляемой демократии туркменбашистского типа.

И когда недавно по городу прокатился не подтвердившийся впоследствии слух о том, что Матвиенко заберут в правительство, а значит, нам придётся выбирать губернатора ещё раз, мы уже не сомневались в том, что его «назначат» в Кремле, а нас заставят закрепить это назначение голосованием с использованием административного ресурса — и всё сработает. Технология обкатана и стала в философском смысле закономерностью. Операция «Преемник» в городском масштабе пройдёт как по маслу.

Народная любовь иррациональна и преходяща: вспомним Горбачёва, вспомним Ельцина. Она, по большому счёту, случайна. А вот административный ресурс (и всё, что у нас под ним понимается) закономерен. И с преодолением его — как, согласно известному выражению, с компьютеризацией (за вычетом, понятно, системы ГАС «Выборы») — мы отстали от Запада не надолго, а навсегда.

2004

А также в области балета

Потерпев неудачу на политических полях, самое время брать реванш на культурно-спортивном поприще. Но и тут не обходится без накладок. Футболисты и хоккеисты радуют, теннисисты держат марку, кинематографисты игнорируют Канн (потому что их туда не зовут), попса беззвучно разевает рот на Майдане, Анастасия Волочкова, отчаявшись похудеть до требуемых в Большом кондиций, собралась в декретный отпуск. Литературная общественность надумала было выдвинуть на нобелевку петербургского стихотворца Александра Кушнера, но её попросили не беспокоиться. Впрочем, как раз в последнем случае оказался найден спасительный паллиатив: в пожарном порядке учредили на деньжищи РАО «ЕЭС» общероссийскую премию «Поэт» — и уж здесь-то, можете мне поверить, справедливость восторжествует! Кто у нас лучший поэт, мы, пожалуй, разберёмся одни, без ангелов.

А вот кто у нас лучший футболист? И какая военно-бразильская команда (ответ знают только «кони»!) равнее других? С этим нет полной ясности. И свежеиспечённый президент отечественной Футболии экс-вице-губернатор и экс-сенатор от Петербурга Мутко задумал нечто неслыханное: приглашать на матчи внутреннего календаря иностранных судей. Начав с полуфинала кубка страны: «Зенит» — ЦСКА. Чтобы, значит, взяток не брали. И звонков по вертушке не слушали. Чтобы даже не знали, что такое вертушка. И свистели в свисток и показывали бы карточки, жёлтые и красные, не задумываясь о том, что другие карточки — твоей жены и детей — всегда можно вместе с домашним адресом скачать в Интернете…