Кто сильнее? Заведи свою мечту - Дмитрий Помоз

Игорь не прекращал попыток разглядеть в этой субстанции хоть какое-то содержание, пока в череде центральных станций и пересадок её почти всю не высморкало из вагона, и тот опустел чуть ли не на те же пресловутые две трети.

Из нововошедших пассажиров Игоря, пожалуй, привлекла всего пара молодых людей.

Первый из них заступил в вагон на станции «Сенная Площадь». Он был расхлябан и расслаблен. Еще вчера его одежда, прическа и движения были свежими и бойкими, но сегодня все заметно изменилось в противоположную сторону. Тем не менее, это совершенно не смущало молодого человека, он ухмылялся сам себе. Ему не было дела до рекламных наклеек, казалось, он совершенно не беспокоился ни о времени, ни вообще о чем бы то ни было, создавая впечатление человека, который не то, что никуда не опаздывает, а которому в принципе никуда не надо. Он везде уже был, и там, куда сейчас лежит его путь, никто не распнет его на кресте часовой и минутной стрелки.

Он вошел, и, прищурив взгляд точно охотник, метящий в жертву, приземлился на ближайшее свободное место, прямо возле Игоря. Несколько минут пока поезд добирался от «Сенной» до «Техноложки», молодой человек изучал вагон, его сиденья, окна, двери и поручни, почти нагло разглядывал людей так, будто видел их и все вокруг первый раз в жизни. Но спустя пару минут, все-таки потянулся рукой в карман куртки. В этот момент Игорь разочарованно вздохнул: «Ну вот, еще один „не такой, как все“, лезет за своей игрушкой, проверить время, а потом убить его, коротая путь».

Однако, спустя несколько секунд карманных раскопок, в руке парня оказался вовсе не телефон, а несколько сложенных втрое тетрадных листа и огрызок розового карандаша с грязной резинкой. Парень на какое-то время закрыл глаза, потом открыл снова, и, положив листочки на коленку, начал что-то записывать. Писал он всю дорогу, пока Игорь в последний момент не выскочил на своей остановке, засмотревшись на него. Тот и бровью не повел ему вслед. Он писал стих, подбирая слова, отстранился совершенно от всего. Игорю было очень интересно, о чем же тот стих, но разглядеть его сверху-вниз, в моргающем, брыкающемся вагоне, да еще и вверх ногами, у него никак не получалось. В итоге его любопытному взгляду поддались лишь только первые строчки:

С «Сенной» мне надо ехать до концаПо синей ветке и до самого, до юга.

Второй молодой человек в это время уже находился в вагоне. Игорь не заметил, когда тот вошел. Он стоял у самой дальней двери. Казалось, он пытался вжаться в стены вагона, чтобы его никто не мог видеть. Игорю не удавалось прочитать взгляд его глаз, тот прятался за солнечными очками. Но что-то ему подсказывало, что этот парень почти уверен, что внимание всего вагона приковано лишь к нему одному, и даже тусклый, мерцающий свет старой, неисправной лампы, как яркий софит, тоже нацелен именно на него.

Парень уперся взглядом в своё отражение в стекле с надписью «Не прислоняться». На нем были видавшие виды белые кеды, заштопанные джинсы и короткое черное пальто. Периодически начиная судорожно шевелить губами, он разговаривал сам с собой, возможно даже спорил.

Когда двери вагона не спеша разъехались на стации «Парк Победы», он резко развернулся, и, осторожно придерживая сумку, засеменил к выходу, но в шаге от края вагона встал, как вкопанный. Это точно была его станция, но почему-то он не решился сойти на ней. Даже с расстояния длины почти целого вагона Игорь заметил блестящие разводы пота на его лбу и висках. Он снова хотел стать невидимым. Двери с грохотом захлопнулись, и поезд затянуло в сумерки туннеля. Парень чертыхнулся на свою нерешительность, отчаянно стукнул кулаком в резиновый стык дверей, и, не разжимая руки, уперся в нее лбом. Он с такой силой стискивал пальцы, что через несколько секунд его кулак покрылся трупной бледностью.

На Московских воротах они вышли вместе, а дальше Игорь потерял его из виду.

3

Вот и до нервной дрожи знакомое здание рабочего офиса. Это громоздкий сталинский исполин, составленный из огромных серых камней со строгой лепниной в проемах внушительных окон и малюсенькими пятачками балконов. Стоит только переступить пределы квартала, из которого растет этот угрюмый капиталист коммунистической постройки, как тебя неизбежно начинает охватывать чувство, что над тобой грозно нависает огромный гопник. А ты на сто две головы ниже его, и с каждым шагом, приближаясь все ближе, сдуваешься в геометрической прогрессии, превращаясь в пылинку по сравнению с ним. Ты знаешь, что будет дальше. Он тоже это знает. Тебя ощупывает взгляд его огромных окон-глаз, от которого не утаишь ни одного действия и ничего не спрячешь. На его лице-фасаде нахлобучены непонятные тебе маленькие жиденькие усики, и нелепый шиньон безвкусной лепнины, чтобы на первый взгляд выглядеть неузнаваемым и безобидным. Ты подходишь к нему вплотную, он хватает тебя за грудки и тащит за собой. Ты ему должен. Но он не будет вытряхивать из тебя карманные деньги и мобильный. Он заставит тебя работать на него, на его благо. И, кстати, свои деньги ты потратишь, чтобы не умориться с голоду, а по своему телефону будешь улаживать его дела. Корпоративные гопники гораздо умнее своих районных собратьев. Если ты голоден – не надо отбирать чужую рыбу. Сдай человеку в аренду удочку, и отныне он будет благодарно кормить тебя пойманной им рыбой. Они – акулы своего дела.

Ты сможешь уйти только вечером, чтобы выспаться и вернуться назавтра обратно. Сам, добровольно – «а иначе найду – хуже будет». И ты обязательно возвращаешься.

На входе Игорь чуть не расшиб лоб, столкнувшись со взмыленным утренними делами клерком, а уже через секунду его самого втянуло внутрь обители этого корпората.

Офисы компании, в которой работал Игорь, целиком занимали один из последних этажей. Это была производственная фирма со своим заводом в промышленной зоне Петербурга. Она занималась производством и продажей аккумуляторов для автомобилей и спецтехники, а так же другими мелкими производствами, типа батареек и лампочек.

На этаже его встречала тяжелая металлическая двустворчатая дверь, а слева от неё двухметровый, яркий, и, по мнению Игоря, абсолютно уродливый плакат. На нём изображена машина (примерно такая же, как у Игоря), она мигает аварийными огнями, а сзади у багажника мокрый от пота и усталости сидит мужчина лет тридцати (тоже совсем, как Игорь). Судя по всему, он долгое время пытался заставить свой авто двигаться, толкая его руками, поэтому порядочно выдохся и уселся пятой точкой прямо на дорогу, не жалея свои по строчке отглаженные брюки. В глазах у него блестит классический огонек русского человека, упивающегося наслаждением глубиной своей тоски. Мужчина не замечает, что с другой стороны к его авто вальяжной, сексуальной (по мнению фотографа) походкой, на огромных каблуках подплывает размалеванная девица в мини и коротенькой полупрозрачной блузе с огромным вырезом, из-под которой явно просвечивает силуэт ее лифа, упруго обтягивающего грудь. Она в погонах и пилотке, какие вешают и надевают на проводниц и стюардесс для съемок в подобных рекламных фотосессиях. Будто к плацкартному билету в условную Анадырь каждому пассажиру прилагается досуг с такой вот мадам, дабы не заскучать и не замерзнуть в пути. Есть ли еще хоть кто-нибудь, кто ведется на это? Пышногрудая девица с плаката компании Игоря выглядит точно так же, только вместо значков РЖД и Российских Авиалиний на ее погонах и пилотке красуется желто-зеленые нашивки с названием фирмы по производству аккумуляторов. В одной руке она несет такой аккумулятор. С её шеи с обеих сторон свисают, качаясь у самых колен, «крокодилы» для «прикуривания». Они должны символизировать медицинские «утюжки» для шоковой терапии при остановке сердца, только у автомобиля. В нижней половине постера эта сударыня торчит по пояс сверху максимально крупным планом. Улыбается своему потенциальному потребителю красными припухлостями губ, слегка приоткрыв белоснежные зубки, и кокетливо ему подмигивает. Тонкими ручками она прижимает аккумулятор к знойной груди, приподнимая и обнажая её еще больше. По центру всю композицию пересекают зеленые буквы слогана компании:

«Хватит толкаться на месте! Заведи мечту!».

Игорь вспоминал это девушку-прости Господи-модель во время съемок. Ей было не больше двадцати и по возрасту, и по ай-кью. Гримеры постарались на славу, и, спустя каких-то полтора часа, девушка стала выглядеть не как юная недалекая провинциальная блядь, а как молодая эффектная шлюха. Правда в моменты, когда она открывала свой раскрашенный ротик, чтобы в очередной раз сказать или спросить какую-нибудь нелепицу, либо просто неловко засмеяться, с её лица тревожно осыпались огромные куски штукатурки, как с какого-нибудь древнего дома на Лиговском проспекте, в котором, начиная с постреволюционных времен перебывали все рабочие фабрики имени Крупской. От неё пахло сладостями и разило грязью.