Коллекция бывших мужей - Татьяна Алюшина

Завтра тоже валяться буду – решила я! А что – отдыхать так отдыхать, набираться, так сказать сил, так набираться! Ничего, подчиненные справятся и без меня пару деньков. Им не впервой, а мне приятно.

Кстати, насчет подчиненных – надо бы их оповестить о неожиданном недомогании начальства. И я позвонила неизменному директору нашей сети и моей правой руке – Оксане Викторовне Истоминой, даме во всех смыслах выдающейся и необыкновенной.

– Доброе утро, Кира Андреевна, – чинно поздоровалась Оксана.

– Кому как, – не разделила ее оптимизма я.

Сообщила о своей болезни, не вдаваясь в подробности, каким именно образом ее получила, и уведомила о своем отсутствии в ближайшие два дня.

– Не беспокойтесь, Кира Андреевна, спокойно лечитесь и выздоравливайте. Вы же знаете, все будет в порядке, я прослежу, – четко пообещала она.

Вообще, Оксана Викторовна это отдельная тема – интереснейший человек и личность, и если она обещает, что за всем проследит, можно быть абсолютно уверенной: так и будет.

– Спасибо, Оксана Викторовна, – поблагодарила я искренне, но и расслабляться не дала. – Звоните, держите меня в курсе текущих дел.

– Обязательно, – пообещала повторно та и поинтересовалась, нужно ли мне что-нибудь.

А вот бог знает! Может, и нужно, я пока не соображу. Пообещала ей сообщить, если что понадобится, и с довольным сердцем отключилась.

Ну, что? Берем подушку, пледик кашемировый уютненький, книжонку – я недавно купила детективчик любимой писательницы, так за делами еще и не начала читать – вот в самый раз сейчас! И с удовольствием!

И что? – на диванчик! Хорошо!

Я распахнула дверь, сделала пару шагов в гостиную и… и словно налетела на невидимую стену – дернулась всем телом, мгновенно почувствовав, как холодная волна страха, пробежав по позвоночнику, ударила куда-то под коленки, грудь одновременно ошпарило, как кипятком, а сердце, бухнув гулко, тяжело и быстро застучало. Я придушенно вякнула что-то нечленораздельное, расширенными глазами уставившись на незнакомого мужика, сидевшего в моем кресле…!!

На полноценный крик или какое высказывание в стиле «кто вы такой?» или «что вы тут делаете?», на худой конец более продуктивного «помогите!» сил у меня не обнаружилось.

ЭТО КТО ТАКОЙ?! И КАК ОН ТУТ…?! На самом-то деле!

Высокий, стройный мужик, скорее моложавый, чем возрастной, в дорогущем костюме стального цвета, в великолепных ботинках от известного дизайнера, на лежавшей на подлокотнике левой руке из-под края рукава рубашки с золотой запонкой выглядывали явно настоящие швейцарские часы не менее известной во всем мире фирмы – богатый такой, упакованный дядечка.

А на его ослепительно белой, опять-таки повторюсь: жутко дорогой рубашке, слева от дизайнерского галстука красовались две небольшие красные дырочки… – входные пулевые отверстия, вид которых вызывал большие сомнения в том, что он ответит на мои недоуменные горячие вопросы.

Может, он еще жив, трусливо подумалось мне, пока я с большим сомнением всматривалась в его бледное застывшее лицо.

– Эй! – позвала я мужика сдавленным сипом, кашлянула и добавила немного смелости в свои намерения: – Эй, мужчина, вы кто?

Мужик предсказуемо не ответил на мои слабые попытки установить контакт.

На кого-то он похож, подумалось вдруг мне? Что-то смутно знакомое, неуловимое?

Ладно, это пофиг, на кого он там похож, а вот жив ли, надо бы проверить.

– Ты что, сбрендила? – ругнулась я на себя сиплым шепотом. – Как проверить?

Как-как?! И идиоту понятно, что проверить можно только одним способом…

Как сказал Сенека: «В беде следует принимать опасные решения!» Я сейчас определенно в беде, а опасное решение… Это как раз подойти к этому чуваку и что-то там на нем потрогать!

Бляха, как говорится, муха! Не хочу я его трогать!! И пошел этот Сенека вместе с этим мужиком, но…

Но я заставила себя сдвинуться с места и эдак сторожко, с замиранием и готовностью в любой момент сбежать, мелкими шажками подобралась к креслу, не сводя с лица незнакомца внимательного взгляда. Протянула медленно и нервно руку к его запястью и попробовала нащупать пульс…

Что там щупать – мужик был глухо и безнадежно мертв, причем уже несколько часов точно, поскольку успел остыть и стал… как бы это сказать: малогнущимся, что ли.

Как-то все это слишком пугало своим натурализмом!

– И какого хрена я не осталась в больнице, а?! – пискнула я, жалея себя ужасно и желая прямо сейчас, в этот момент, оказаться в каком угодно месте, кроме собственной гостиной!

Именно сейчас до меня наконец с запозданием начало доходить истинное положение дел во всей своей очевидности – и вот тут-то меня накрыло с головой!! Догнало, можно сказать, полным осознанием!! Да еще как!!

До сих пор с трупами, так сказать «натюрель», мне не приходилось сталкиваться воочию, в теории, хотя и довольно обширной, а с трупами неизвестных чуваков в собственной квартире так и подавно!!

Мне вдруг стало жутко холодно, а потом резко жарко, и неожиданно я разозлилась… да так… что новизна впечатлений непроизвольно вырвалась из меня в непечатных выражениях, но от души:

– …! Йо-о-о-о…дистый калий!! – проняло меня, но не удовлетворило суррогатом крепкого русского словечка, отводящего душу, и я добавила по полной программе: – Твою ж мать!!..!!

По-хорошему, надо было поорать, может, и повизжать, истерично прижимая ладошки к губам – так, чисто по-женски, по-бабьи, – психологи и просто знающие люди утверждают, что помогает при стрессе.

– А-а-а-а… – глухо, без огонька и задора на одной низкой ноте протянула я, посматривая на мертвеца, даже не приблизившись к звонким верхним нотам настоящей добротной истерики.

И махнула рукой – не, это не наш метод – фигня. Визжать не стану – бесполязняк пытаться – никогда не умела и не стоит начинать. К тому же на меня, видимо, напал, как его там, этот… – ступор, наверное.

Или невидимо. Или не напал и обошлось? Или после экспрессивного высказывания меня попустило немного?

– Да господи, о чем я думаю?! – скривилась я от собственной заторможенности и ерунды, которая лезла в голову, посмотрела повнимательней на мужика убиенного и задумчиво спросила молчаливого оппонента: – Кого же ты мне все-таки напоминаешь, удачливый ты наш? И как ты, черт тебя возьми, здесь вообще образовался?!

Хороший вопрос, неплохо бы найти кого-нибудь, кто дал бы на него доходчивый ответ.

А сейчас… Я тяжело вздохнула, доставая телефон, и проворчала:

– А сейчас неизбежное: звонок в полицию, – и набрала экстренный номер.

Что-то щелкало-переключалось в трубке, потом пошли длинные гудки, всего парочка штук, и мне ответили, четким мужским голосом уведомив, что я звоню в какой-то там общий центр или еще что, мне в тот момент непонятное, но таки в полицию, это мой мозг зафиксировал отчетливо. Затем в трубке представились и поинтересовались, что у меня произошло.

– У меня труп, – громко и тяжко вздохнув, призналась я.

– Где у вас труп? – почти нежно спросил человек на том конце.

– В моей квартире, – объяснила я и для ясности добавила: – В кресле.

– Кто-то из ваших родственников? – мягко задавал мне вопросы мужской голос.

– Нет.

– Из друзей или знакомых?

– Нет. Этого человека я не знаю.

Мужик помолчал пару секунд.

– Вы уверены, что человек умер, может, он потерял сознание и ему требуется помощь? – несколько подрастеряв спокойные и нежные интонации в голосе, более напряженно спросил он.

– Это вряд ли, – с сомнением еще разок глянув на мужика в кресле, ответила я. – Он уже холодный.

– То есть вы хотите сказать, что у вас в квартире умер совершенно неизвестный вам человек?

– Вы правильно меня поняли, – подтвердила я.

– И как он оказался у вас дома?

– Понятия не имею, – как на духу призналась я почти весело.

– Понятно, – произнес товарищ сухо и задал следующий вопрос: – Возможная причина смерти?

– Подозреваю, что две пули, грамм по девять, в область сердца.

Чувак в трубке явно сбился с доброжелательного терпеливого тона, помолчал, может, обдумывая, не спросить ли меня напрямую, не я ли укокошила неизвестного гостя, но спросил он о другом:

– Кроме вас в квартире кто-то еще есть?

– Нет.

Удержавшись от прямого вопроса о моей причастности к убийству, мужчина дежурно спросил мой адрес и имя-фамилию. Затем уже совсем отстраненным тоном велел ждать оперативную группу, которая скоро приедет, и напомнил, чтобы я ничего не трогала.

Ну, это мы и сами не дураки, знаем. Да и что тут трогать?

И в свете этой новой свежей мысли я окинула уже осмысленным взглядом комнату.

Оказалось, что с выводами я поспешила – трогать было явно чего! Во-первых, на диване, возле которого стояло кресло с погибшим во цвете лет гражданином, лежал пистолет. А во-вторых, на журнальном столике стоял пузатый бокал с остатками недопитого коньяка, открытая бутылка дорогого коньяка, тарелка с фруктами, орехами и тарелка с нарезанным сыром.