Бронированный кулак вермахта - Фридрих Вильгельм Меллентин

Осенью 1937 года я окончил военную академию и получил назначение в штаб 3-го корпуса в Берлин. Моим командиром был генерал Витцлебен — впоследствии во время Французской кампании он командовал 1-й армией, был произведен в фельдмаршалы и назначен командующим войсками на Западе, но в январе 1942 года вышел в отставку. Витцлебен играл ведущую роль в заговоре 20 июля 1944 года и был повешен гестапо. Мне было очень приятно служить под командой такого выдающегося военного специалиста, который снискал себе уважение и любовь всего штаба.

Должность третьего офицера штаба Берлинского корпуса потребовала от меня большой работы, связанной с торжественными приемами и военными парадами. Я помогал организовывать различные парады для фюрера, а также церемонии в честь Муссолини и югославского принца-регента Павла. Я всегда бывал очень доволен, когда кончались эти большие имперские парады; все штабные офицеры помнят то чувство облегчения, которое они испытывали, когда парад проходил без задоринки.

Более интересной была моя работа, связанная с контрразведкой и с охраной военных заводов в Берлинском военном округе. В свое время в высших сферах произвел сенсацию некто Сосновский, элегантный польский офицер. Он выдал себя за владельца скаковых конюшен, а затем, завязав знакомства с секретаршами из военного министерства, добыл через них ценные секретные сведения. В мои обязанности входило следить за тем, чтобы подобные случаи больше не повторялись.

В тридцатых годах выдвинулся на первый план вопрос о механизации германской армии. Согласно Версальскому договору, Германии было запрещено вооружать армию современной техникой, нам не разрешалось иметь ни одного танка. Я хорошо помню, как мы, молодые солдаты, обучались на деревянных макетах. В 1930 году наши моторизованные войска состояли из нескольких устаревших разведывательных бронемашин и небольшого числа мотоциклетных рот, но в 1932 году в маневрах приняло участие моторизованное подразделение с макетами танков. Эти маневры, вне всякого сомнения, наглядно показали ту роль, которую предстояло сыграть танкам в современной войне.

Душой всех этих преобразований был полковник Гейнц Гудериан, который в течение нескольких лет занимал пост начальника штаба инспекции автомобильных войск. Принято считать, что германская армия позаимствовала доктрину танковой войны у английских военных теоретиков Лиддел Гарта и генерала Фуллера. Я далек от того, чтобы отрицать влияние их работ, но в то же время факт остается фактом: к 1929 году немецкая теория боевого использования танков опередила английскую и, по существу, соответствовала в основном той доктрине, которую мы с таким успехом применяли во Второй мировой войне. Показательна следующая выдержка из книги генерала Гудериана «Воспоминания солдата»:

«В 1929 году я пришел к убеждению, что танки, действуя самостоятельно или совместно с пехотой, никогда не сумеют добиться решающей роли (sic!). Изучение военной истории, маневры, проводившиеся в Англии, и наш собственный опыт с макетами укрепили мое мнение в том, что танки только тогда сумеют проявить свою полную мощь, когда другие рода войск, на чью поддержку им неизбежно приходится опираться[2], будут иметь одинаковую с ними скорость и проходимость. В соединении, состоящем из всех родов войск, танки должны играть главенствующую роль, а остальные рода войск — действовать в их интересах. Поэтому необходимо не вводить танки в состав пехотных дивизий, а создавать танковые дивизии, которые включали бы все рода войск, обеспечивающие эффективность действий танков».

Эта теория Гудериана послужила основой для создания немецких танковых армий. Находятся люди, которые глумятся над военной теорией и с презрением отзываются о «кабинетных стратегах», однако история последних двадцати лет показала жизненную необходимость ясного мышления и дальновидного планирования. Само собой разумеется, что теоретик должен быть тесно связан с реальной действительностью (блестящим примером этого является Гудериан), но без предварительной теоретической разработки всякое практическое начинание в конечном счете потерпит неудачу.

Английские специалисты, правда, понимали, что танкам предстоит сыграть большую роль в войнах будущего — это предвещали сражения под Камбре и Амьеном[3], — но они недостаточно подчеркивали необходимость взаимодействия всех родов войск в рамках танковой дивизии.

В результате Англия отстала от Германии в развитии танковой тактики примерно на десять лет. Фельдмаршал лорд Уилсон Ливийский, описывая свою работу по боевой подготовке бронетанковой дивизии в Египте в 1939–1940 годах, говорит:

«В ходе боевой подготовки бронетанковой дивизии я неустанно подчеркивал необходимость тесного взаимодействия всех родов войск в бою. Нужно было выступить против пагубной теории, получившей за последнее время широкое хождение и поддерживавшейся некоторыми штатскими авторами, согласно которой танковые части способны добиться победы без помощи других родов войск… Несостоятельность как этого, так и других подобных взглядов наших „ученых мужей“ предвоенного периода прежде всего показали немцы»[4].

Вопреки предупреждениям Лиддел Гарта о необходимости взаимодействия танков и артиллерии английские теории танковой войны тяготели к «чисто танковой» концепции, которая, как указывает фельдмаршал Уилсон, нанесла немалый ущерб английской армии. И только в конце 1942 года англичане начали практиковать в своих бронетанковых дивизиях тесное взаимодействие между танками и артиллерией.

Развитие наших танковых войск, несомненно, многим обязано Адольфу Гитлеру. Предложения Гудериана о механизации армии встретили значительное сопротивление со стороны ряда влиятельных генералов, хотя генерал барон фон Фрич, главнокомандующий сухопутной армии, склонялся в пользу этих предложений. Гитлер глубоко заинтересовался ими; он не только приобрел глубокие знания в технических вопросах, связанных с моторизацией и с танками, но и показал себя приверженцем стратегических и тактических взглядов Гудериана. В июле 1934 года было организовано управление танковых войск, начальником штаба которого был назначен Гудериан, и с этого момента началось их быстрое развитие. Гитлер лично присутствовал на испытаниях новых танков, а его правительство делало все возможное для развития отечественного моторостроения и строительства магистральных дорог. Это было делом большой важности, потому что германскому моторостроению предстояла большая работа, чтобы наверстать упущенное.